Максим Резниченко - Человек из прошлого

На этот раз мне удалось проследить за ней. После гибели Лени для меня не осталось желания сильнее, чем отомстить моей бывшей Учительнице. Я согласна заплатить любую цену, чтобы эта женщина умерла. Или, еще лучше, подарить ей семь дней безысходности и тоски, отравив ядом, и выкачать всю ее силу. А потом лишить снов…

Я парю под потолком помещения, которое смело можно назвать кабинетом. Вдоль одной стены устроены книжные полки, на которых ровно и четко, как солдаты, стоят книги. На другой стене – окно. Точнее, окно заменяет собой всю стену. За ним открывается восхитительный вид на горный пейзаж. Несколько картин висит на третьей стене. Они мне незнакомы, да я и не разбираюсь в живописи. У стены с книжными полками стоит массивный стол. В высоком кожаном кресле восседает Марина Яковлевна. Она задумчиво глядит на одну из картин, на которой изображен пляж и сидящая за столиком с двумя розами в вазе женщина. Стук в дверь выводит Учительницу из размышлений.

– Да?

– Разрешите, Марина Яковлевна? – в открытой двери появляется одетая в безукоризненный деловой костюм девушка.

– Что там, Наташа?

Наташа? Я же видела ее! Это было в Мертвом городе. Но там была тварь, большой паук, которого я добыла с таким трудом и отдала Лене. Внимательно вгляделась в девушку, но лишь убедилась, что она Плетущая.

– К вам посетители, – тем временем докладывает она. – Мисс Абрамс и Виктор Иванович.

– Пусть зайдут.

Девушка исчезает за дверью, и через секунду в кабинет входят двое: молодая женщина и мужчина в годах. На мисс Абрамс – легкомысленное летнее платье ярких расцветок, белые босоножки на высоких каблуках, а ее угольно-черные волосы уложены в идеальную прическу. Ярко-алая губная помада и безукоризненный макияж дополняют ее образ. Вот только темные, почти черные глаза совсем не гармонируют с ее внешним видом. Они слишком серьезны и холодны, чтобы принадлежать подобной дамочке.

Виктор Иванович, напротив, выглядит предельно серьезно и солидно: строгий черный костюм, белоснежная сорочка и темно-синий галстук. Он выглядит, как человек, разменявший четвертый десяток лет – с небольшим животом и сединой на висках. Но, словно в противовес своей спутнице, в его глаза прячется веселая ирония.

Марина Яковлевна встает с кресла, обходит свой необъятный стол и поочередно обнимается с мужчиной и женщиной.

– Здравствуй, Витя.

– Привет, красавица, – сверкнул он белоснежной улыбкой.

– Здравствуй, Кейси.

– Здравствуй, Марина.

– Прекрасно выглядишь.

– Спасибо, ты тоже.

– Присаживайтесь, друзья.

Посреди комнаты появились три кресла и чайный столик. На нем уже стоит фарфоровый чайник, три чашки, сливочница и сахарница. Вообще, глядя на этих троих, создается стойкое ощущение, что они знакомы друг с другом много лет. И даже не просто знакомы, а давным-давно дружат.

– Рассказывайте, как у вас дела, – начинает хозяйка кабинета.

– У нас все хорошо, – ответила за себя и своего спутника женщина в летнем платье. – Полагаю, ты не можешь похвастаться тем же. Иначе не стала бы приглашать к себе двух Верховных Судей.

Мужчина ничего не говорит и лишь кивает. Марина Яковлевна не спешит отвечать и делает несколько осторожных глотков парующего чая.

– Восхитительный аромат, – произносит она, ставит чашку на блюдце и откидывается на спинку кресла. Наконец, негромко говорит. – Сложилась определенная ситуация, и мне нужна ваша помощь.

– Затрудняюсь представить такую ситуацию, – ответил мужчина, – чтобы ты не смогла в ней разобраться.

– И все же это так, – и добавила: – Дело касается Леонида. В том числе.

– Насколько я знаю, он болен, – участливо произнесла мисс Абрамс.

– Он мертв, – поправила ее Марина Яковлевна и отвернулась к окну.

– Прими мои соболезнования.

– Сочувствую, – промолвил и Виктор Иванович.

– Если быть точнее, то его убили.

– Кто?

– Как?

– Его убил Плетущий, мой бывший ученик, а именно его тварь. Две ночи назад.

– Если я не ошибаюсь, Леня не был Плетущим, – осторожно уточнила женщина в легкомысленном платье.

– Это так, – кивок в ответ. – Но одна из моих учениц взялась учить его.

– Ты знала об этом?

– Конечно. Я не мешала им, потому что не хотела портить Лене последние месяцы жизни. Кто же знал… – предательская слеза сбежала по щеке Марины Яковлевны, но она моментально взяла себя в руки.

– Марина, – Виктор Иванович старательно сделал вид, что ничего не заметил, – почему ты сама не можешь разобраться с убийцей? Твоих полномочий и сил более чем достанет для любого решения и исполнения приговора. Ты же знаешь, что даже Совет в твоем случае собирать необязательно.

– Потому что я сомневаюсь, что обладаю достаточной информацией.

– Ты сказала, что Леню убила тварь одного из твоих бывших учеников, – напомнила мисс Абрамс.

– Да. Оружейник.

– Максим? – оба гостя выглядят крайне удивленными.

– Ты же собиралась в этом году предложить его кандидатуру на вступление в Совет?

– Собиралась, – хмуро кивнула Марина Яковлевна.

– Расскажи по порядку, что именно произошло.

– Все началось с того, что Леня нашел способ победить свой недуг.

– Это же замечательно!

– Не перебивай, пожалуйста, Витя. Все не так просто, как кажется на первый взгляд. В действительности, для его полного излечения нужно было лишить и потом использовать жизненную энергию других Плетущих количеством не меньше десяти.

– Это очень жестоко, – тихо сказала мисс Абрамс. – Плетущий без своей силы перестает быть Плетущим. Он вообще лишается возможности видеть сны. Не уверена, что кто-нибудь из нас способен жить такой жизнью.

– Тебе известны обстоятельства смерти Лени? – Виктор Иванович нарушил возникшее молчание.

– Только то, что его убила тварь, созданная Оружейником.

– Ты разговаривала с ним?

– Нет.

– Нет? – искренне удивилась женщина в летнем сарафане. – Но почему? Уверена, многое прояснилось бы. Ты сама рассказывала, что он умен, рассудителен и мудр. Неужели ты сомневаешься в возможности диалога с ним?

– Он убил Леню! – выплевывает каждое слово Марина Яковлевна. – И он имеет непосредственное отношение к использованию этого метода по выкачиванию силы из Плетущих.

– Ты уверена?

– Да!

– Откуда ты вообще узнала обо всем этом, Леня рассказал?

– Нет. Клаус.

– Я помню его, – вставил мужчина. – Очень интересный молодой человек.