Вячеслав Шалыгин - Прорыв

Женщина перевела взгляд на Сиплого, который по-прежнему маячил у Бондарева за спиной. Денис чуть повернул голову и боковым зрением уловил движение Сиплого. Тот кивнул, как бы соглашаясь с выводами ясновидящей.

– А… должна? – Бондарев мало что понял, поэтому лучшего вопроса не придумал.

– Энергия лесной гармонии не знает преград, – тоном экскурсовода по ботаническому саду сказала прекрасная незнакомка. – Взгляните вокруг повнимательнее, и вы увидите, что даже здесь, вдалеке от Леса, она пронизывает все сущее. Взять, к примеру, вашего юного спутника. Энергия вьется вокруг него вихрем, проходит насквозь, взмывает над ним фонтаном, опадает и снова кружит. В этом мальчике так много способностей! Жаль, что ему не удастся развить все, что в нем заложено. На это не хватит и самой долгой жизни.

– А мне, значит, гармония не грозит?

– Она и не умеет «грозить», – женщина протянула Бондареву руку. – Вас энергия лесной гармонии просто игнорирует, и я пока не знаю, в чем тут дело. Догадываюсь, но чтобы точно сказать, надо получше вас изучить, сударь. Вы ведь позволите? Хотя бы из чистого любопытства, ведь это редкий случай. Возможно, уникальный. Василиса.

– Очень приятно, – майор пожал ей руку. – Денис.

Котов описал внешность Василисы достаточно правдиво. Расхождений было не больше, чем в случае с Громом. Но одно дело словесный портрет, и совсем другое – реальная внешность, увиденная собственными глазами. И «третье дело» – тот факт, что Бондарев «узнавал» Василису. Да, это снова было расстройство, ведь узнавание относилось лишь к внешности, а так быть не должно, но ведь какая-то причина этому имелась! В первом случае работал поставленный «эскулапами» блок, и Василиса это подтвердила, а что работало сейчас? Обратная сторона той же медали? Откат? А так бывает? Чтобы сразу два противоположных расстройства засели в одном разуме, не перебор? Даже в целях сохранения самой страшной тайны, не многовато ли замков на сейфе?

Майор поймал себя на том, что мыслей в голове много, мечутся они быстро, но толку от всего этого мало. Происходило опять что-то странное. Это, пожалуй, единственное, что Бондарев мог сказать с полной уверенностью.

– А почему вы так смотрите, Денис? – в красивых зеленых глазах у Василисы блеснула лукавинка.

– Как я смотрю? – Бондарев неожиданно для себя смутился.

– Словно хотите что-то сказать или спросить.

– Я… просто… мне о вас рассказывали, и я… представлял вас…

– Несколько иначе? – помогла ему женщина.

– Да, но… когда увидел… – Денис собрался. – Мы с вами раньше не встречались?

– Ах, вот в чем дело!

Василиса так и не выпустила руку майора, а потому Бондарев уловил телесную реакцию на вопрос раньше, чем получил словесный ответ. Женщина на долю секунды сжала руку чуть сильнее. Что это было? Невольная реакция на то, что Денис попытался влезть в ее прошлое? Многие выжившие этого не любили. Или это было подтверждение и одновременно предупреждение: «Да, встречались, но говорить об этом не следует»? Или же Василиса намекала, что Бондарев вызвал у нее особый интерес и она ответит на любые вопросы, но чуть позже, в приватной обстановке?

– Нет, не встречались, – уверенно сказала Василиса.

– Простите, – Денис отвел взгляд.

– Ничего страшного. Меня многие об этом спрашивают. Может быть, потому, что я…

– Ведьма, – вставил Сиплый, ревниво косясь на Василису. – Всех с первого взгляда привораживаешь ради развлечения. Когда только надоест?

– Я тоже тебя люблю, мужичок-лесовичок, – женщина взлохматила Сиплому косматую макушку. – Добро пожаловать, братья и гости. Проходите в дом.

Василиса вновь улыбнулась, теперь приветливо и сразу всем, сделала шаг в сторону и махнула рукой, словно и впрямь приглашала войти в дом, на пороге которого стояла. Но лично Бондарев никакого дома не видел. В глубине прибрежных зарослей что-то темнело, возможно, как раз дом, но до него было полсотни шагов, не меньше. Сомнения майора разделил только Артем, он тоже замешкался, не понимая, как ему реагировать – улыбнуться странной шутке или двинуться в указанном Василисой направлении. Остальные «прошли» к зарослям, аккуратно их раздвинули и скрылись в лесном полумраке.

– Какой-то день Франции в России, – пробормотал себе под нос Бондарев. – К дежавю еще и се ля ви. Что в переводе: ох, уж эта странная жизнь на лоне природы.

– Не более странная, чем городская, – Василиса частично расслышала его реплику. – Называть домом тесную квартирку в двадцатиэтажном муравейнике тоже странно.

– В моем муравейнике было только шестнадцать этажей, – майор кивнул. – Но согласен. В вашем доме просторнее. И прихожая вон какая, и ванная… – Денис кивком указал на мост и реку.

– Гостиная тоже хороша. Проходите, мальчики, проходите.

Гостиная оказалась огромным естественным навесом, сплетенным из ветвей деревьев. Ветки и листва образовали плотную крышу, сквозь которую влага не просачивалась даже в самый сильный дождь. Стенами «гостиной» служили кусты, обвитые плющом и хмелем. Мебель была плетеная, но уже не живая, обычная, из ивняка, и было ее тут порядком. Кресла-качалки, диванчики, сундуки, корзины, столики, какие-то этажерки… До Бондарева не сразу дошло, что вся эта мебель свежая, недавно изготовленная и, скорее всего, предназначена для продажи или обмена. Кто ее сделал, было непонятно, но вряд ли Василиса. Чтобы плести такие серьезные предметы, требовалась мужская сила. Подтвердила догадку сама хозяйка зеленого дома. Она жестом предложила пройти к дальнему краю гостиной-поляны, где мебель не имела первозданного вида и была расставлена в понятном порядке. Там же, у дальнего края, темнела бревенчатая стена нормального деревенского дома. Что это было в понимании Василисы? «Зимняя комната»?

Поначалу Бондарев решил, что для уюта в этой зеленой гостиной не хватает очага, но ближе к месту понял, что ошибается. Очаг имелся. Бревенчатая стена была не единственной стеной гостиной. Справа от зоны столика и гостевых кресел высилась колоритная композиция из неотесанных камней, что-то вроде грубой пирамиды с высоченной, выше кроны-потолка, трубой на верхушке. При ближайшем рассмотрении эта пирамида и оказалась очагом, только погасшим. Но стоило Василисе приблизиться, в очаге вспыхнул огонь. Без видимых причин, будто бы сам по себе.

Фокус был очень эффектный, но оценил его лишь Артем. Он изумленно вытаращился на огонь и похлопал глазами. Гром и Корень больше глазели на хлеб, чай и яблочный джем в глиняной миске на столе, а Сиплый переводил недовольный взгляд с Дениса на Василису. В чем он вдруг заподозрил хозяйку и гостя, было неведомо. Наблюдал, как забурлила вдруг между ними «энергия»? Так ведь Бондарев на внешнюю энергию не реагировал, своего добра было в несколько слоев. Как вариант, Василиса незаметно пыталась пробиться в сейфовые недра разума Дениса, и эта ее настойчивость воспринималась Сиплым как особый женский интерес?