Елена Голощапова - Между ударом и надеждой, часть первая

- Выпей, - Вейдер взял стакан воды со стола и собрался подойти к нему.

- Я сам.

Отец поставил стакан на место. А Люк признал, что несколько начал сомневаться в своей способности встать и подойти к столу. А демонстрировать при Вейдере неудачные попытки, в ходе которых он мог просто грохнуться, не хотелось. Да что с ним вообще такое?

Пришлось воспользоваться Силой. Стакан перелетел со стола прямо в руки, правда, Люк умудрился опрокинуть на себя большую часть содержимого. Да, с головной болью у него явно плохо получался телекинез. Он внимательно посмотрел на остатки жидкости.

- Это обычная вода.

Люк выпил оставшееся одним глотком и, аккуратно нагнувшись, поставил стакан на тумбу.

- Ты явно вымотался, - заметил Вейдер.

Что, конечно, было правдой. Люк чувствовал усталость и разбитость. Но показывать этого не хотелось. Он лишь постарался удобнее сесть и ровнее держать спину.

Вейдер взял кувшин, налил воду в другой стакан и подошел к нему.

Присутствие отца немного нервировало, особенно учитывая, в каком он был состоянии, и подпускать близко к себе ситха явно не хотел.

- Как-то поздновато начинать меня бояться через полтора месяца.

- Я не боюсь.

- Но фыркаешь.

Вейдер поставил новый стакан на тумбу и предпочел отойти.

- И в кого ты такой? - поинтересовался ситх.

- Тебе лучше знать, - произнес Люк после первого глотка.

- Да уж, есть подозрения, - хмыкнул лорд. - А характер показывать обязательно, а то я так не догадаюсь?

Легкая, немножко саркастическая усмешка на лице. Без маски все-таки легче понять отца. Видно эмоции, слышна интонация, впрочем, он уже полтора месяца пытается понять этого человека.

- И, кстати, убери защиту, она против меня бесполезна. Ты только Силу зря тратишь.

Люк глянул на отца.

Тот кивнул и произнес:

- Немного лучше, не так ли?

Люк допил воду. Стало немного легче.

- И все же это ничего не меняет. Ты не сказал мне, хотя все знал.

- Может, я ждал именно такой реакции? - Новая усмешка. - Я не предполагал, что ты сможешь так четко все увидеть. Талантливо, Люк, ничего не скажешь.

То ли отец гордился им, то ли злился - непонятно. Однако ему сейчас было не до эмоций отца.

- Про Кеноби ты понял с самого начала. Почему не сказал? Тебе ведь это было выгодно. Это бы полностью снимало вину с Империи, - тут же начал Люк.

- А ты бы мне поверил! - с сарказмом произнес ситх. - Ты бы посчитал это попыткой очернить, и я предпочел промолчать, сказав, что не все в этом деле просто. Штурмовики так себя не ведут, и, как ты уже видел, ферму сожгли тоже не они.

- Как так вообще можно? Ты же был джедаем, ты знаешь...

Ему до сих пор было сложно осознать, что так можно.

- У джедаев очень гибкие моральные нормы в отношении ситхов. Ради их уничтожения они были готовы всю Республику спалить в огне и залить кровью. Ты сильный одаренный, и Кеноби был готов на все, чтобы ты не попал ко мне.

- А Асока?

- Асока не стала джедаем, хотя ей пришлось очень многое принять: что ситхи не абсолютное зло, и что никакая Тьма ее наставника не поглощала, и я всегда оставался собой. Это далось ей с большим трудом.

Вот только это еще не все. Был еще один человек, пострадавший из-за него.

- Мама...

- Ты не должен был узнать.

- Почему? Ты все скрыл! От меня всю жизнь что-то скрывают!

Ему уже до смерти надоели эти игры.

- Но, тем не менее, ты всю жизнь мирился, что Ларсы от тебя многое скрывали, хотя всегда это чувствовал, - заметил Вейдер.

Слова отца были правдой, но он мог простить это опекунам.

- Они меня воспитывали.

Отец лишь кивнул, отвернулся и отошел к окну.

- Ты уверен, что хочешь услышать всю правду? Ты понимаешь, о чем просишь?

Люк уставился на черную фигуру и тихо произнес:

- Я виноват и в ее смерти.

Он видел, как черные перчатки в это мгновения сжали подоконник.

- В чем ты виноват? В том, что Кеноби оказался достаточно праведным джедаем для убийства беспомощной женщины? В том, что попал на войну, где оказались хороши все средства, в том числе и использование детей? - тяжелый вздох. - Что я проиграл бой с Кеноби, поскольку все еще считал его другом, хоть и бывшим? Запомни, Люк, привязанность к врагу - слабость.

Отец ждал его реакции на свои слова, но Люк все еще не мог отойти от случившегося.

- Забрать ребенка от матери, убить ее, отдать младенца другим людям, чтобы через восемнадцать лет вернуться и вновь забрать, убив этих людей, - произнес Люк, собирая картинку. На душе было мерзко. - Это война, и так, оказывается, можно. Что может быть еще хуже?

- Есть вещи гораздо хуже. Ты еще мальчишка, у тебя нет опыта, ты еще многого не понимаешь.

- Просвети, отец, я попробую понять. Что может быть хуже?

- Родители умирают, да, это страшно, но это закон жизни. Страшнее, когда умирают дети, и особенно те, которых ты ждал, которых хотел... - Каждое слово было подкреплено бурей эмоций, контролируемой и сдержанной, которую не собираются выпускать на волю. - И с этим очень сложно смириться и трудно пережить. Не дай тебе Сила испытать подобное.

Отец продолжал стоять к нему спиной, смотря в окно. Почему-то хотелось заглянуть ему в глаза, но Люк знал, что сейчас Вейдер не позволит этого. Какая-то грань, которую ему не позволено переходить.

- Стоило удивляться, что теперь джедаи хотят убить меня. Впрочем, ты этого не сказал.

Вейдер повернулся к нему.

- Ты бы не справился самостоятельно. Это не твоя война. К тому же, я не хотел тебя пугать. Не сейчас.

- А я должен бояться, отец? После всего-то случившегося. - Люк задрал подбородок и встретился с глазами отца, поразительно похожими на его собственные. - И снова та же причина - я твой сын. - Хотелось даже усмехнуться, просто наперекор собственной злости и боли.

Сейчас бы отвернуться, закрыться от взгляда отца, такого пронзительного, как будто он видит его насквозь.

- Это не единственная причина. Ты можешь стать очень сильным, чего они и боятся.

И смешно, и муторно, и одновременно противно быть врагом для кого-то только из-за того, что ты просто родился, и по этой же причине обречь людей на смерть. А сейчас просто понять, что готов сделать все, чтобы стать таким, каким не хотели видеть его джедаи, просто из чувства противоречия, просто в качестве своеобразной мести.

- Ты станешь, сын, обещаю. А идти вопреки - выбор сильных.

Кажется, отец его понимает или просто читает мысли, но сейчас последнее его не волновало и не раздражало. А понимания ему хотелось. И слышалась какая-то нотка гордости в голосе отца.

- Почему? - стоит тоже попытаться понять этого человека.

- Например, вопреки всему, что делал Кеноби, я стараюсь, чтобы у нас с тобой сложились нормальные отношения. И ты все-таки назвал бы меня отцом.

Люк удивленно моргнул. Почему-то это слово далось ему очень легко. Он и не заметил, как произнес его. Может, потому что настолько привык думать о Вейдере, как об отце.