Алексей Пехов - Летос

Вновь мелькнула тень, и она наконец-то могла ее рассмотреть, пока та не скрылась во мраке глубины. Женщина с хвостом, покрытым тусклой чешуей, и темными растрепанными волосами.

Сердце Лавиани екнуло, и она поспешно вынырнула, наполняя легкие.

Уины появились точно из ниоткуда. Четверо закружили вокруг сойки, затем одна из них подплыла ближе, и Лавиани вспомнила видение из своего детства и из своих кошмаров. Большие, круглые глаза, маленький рот и две широкие щели вместо носа на гладком, лишенном возраста лице.

До последнего момента женщина надеялась, что ее оставят в покое, но горячая кровь слишком сильно манила уин, и та, что была ближе, атаковала.

Лавиани изогнулась в воде, заработала ногами, сделала кувырок на месте, пропуская противника под собой. Морская жительница не ожидала от человека такой прыти, отпрянула в сторону, но недостаточно быстро. Рыбацкий нож рассек ей горло, и в воде начало быстро растекаться облако бледной, мягко светящейся крови.

Теперь на нее напали сразу двое, и Лавиани не сопротивлялась. Дала им вцепиться в свои лодыжки, потянуть вниз, в глубину. Сжалась комком, облегчая им задачу, и внезапно схватила распущенные волосы одной. Рывком дернула на себя, и уина, привыкшая, что человек к этому времени захлебывается, получила вертикальный удар под лопатку, рассекший ее рыбье легкое.

Вторая тут же разжала руки, отпрянув, и Лавиани, теперь прекрасно видевшая в сияющей от крови существ воде, различила еще восемь силуэтов. У трех из них в руках были острые раковины, ничуть не уступавшие по длине ее ножу.

Сойка понимала, что на нее нападут, как только она окажется беззащитна, и это случится в тот момент, когда придется набирать новую порцию воздуха. Какой бы крепкой она ни была, жители моря, в отличие от человека, могут находиться под водой бесконечно долго.

Поэтому она решила сыграть. Запаниковала, задергалась, попыталась всплыть, но как будто ошиблась в направлении, пустила пузыри, словно захлебывалась. Они ринулись на нее со всех сторон, желая пронзить, разорвать, вцепиться мелкими зубами в плоть, чтобы выпить теплой крови и отомстить за гибель подруг. Когда уины оказались близко, Лавиани атаковала.

Ожог на правой лопатке. Бабочка, которую она обрела всего лишь несколько часов назад, снова исчезла. Вокруг сойки образовалась прозрачная сфера, стенки которой ударили во всех направлениях, точно кувалда.

Одна из уин лопнула бледной, фосфоресцирующей звездой в глубине. Остальные, оглушенные, забились в конвульсиях, опускаясь вниз, ко дну. Единственная уцелевшая бросилась прочь, а Лавиани, зло оскалившись, продолжила свой путь.

Следовало добраться до берега прежде, чем они вернутся.

Тэо не удержался, когда корабль угодил на скалу. Ощутил, как палуба начинает менять свое положение, взмахнул руками, взлетая в воздух, приземлился сгруппировавшись, смягчая падение, и понял, что Лавиани бросило в море.

Пружина не колебался и не раздумывал. Нырнул в волны, пытаясь найти ее, едва не разбил себе голову, когда волна качнула его, подхватила и со всего маху приложила о борт тонущего корабля.

Он не был слабаком и сперва сопротивлялся морю. Искал женщину, звал, но вокруг было слишком темно, чтобы Тэо мог ее увидеть. Рядом кричали матросы, покинувшие сползающий с рифа, уходящий под воду корабль. Акробат попытался держаться с ними, но волны и течение стали быстро относить его в сторону.

Тэо решил плыть к берегу, но, несмотря на свою силу, не мог сражаться со стихией. Она болтала его как щепку, кидала, накрывала с головой и пила тепло, заставляя мышцы деревенеть, а ноги наливаться свинцом.

Он понял, что тонет, когда мир перед глазами померк. Почувствовал тонкие руки на плечах, тянущие его вверх, подумал, что Лавиани сама нашла его, вновь спасая. Холод убивал, и Пружина впал в полузабытье, слыша лишь рев ветра да грохот прибоя, и не помнил, как оказался на берегу.

Волна просто вытолкнула его, протащила по мелкой гальке.

Теперь акробат стоял на четвереньках, и море выливалось из него бесконечной рекой. Он не знал, когда успел так наглотаться воды, которая сейчас ножом резала горло, покидая желудок и легкие.

Лавиани рядом не было. Покачиваясь, он встал, отшатнулся назад, когда по берегу упруго ударила очередная чудовищная волна. Пружина увидел в воде своих спасительниц. Их было трое или четверо, рассмотреть у него не получилось, но он догадался, кто это такие.

По какой-то прихоти уины вытащили его на берег.

— Спасибо, — сказал он им, но слишком тихо для того, чтобы его голос мог расслышать даже он сам.

Со следующей волной они исчезли, и Тэо, обхватив себя руками, стуча зубами, осмотрелся. Вверх вела дорожка, размокшая от ледяного дождя. Впереди, на скалистом берегу, слабо горели фонари. Справа, за холмом, поднималось желтое зарево. Там стоял маяк.

Он поспешил вперед. Оскальзываясь, обессилевший, Пружина заставлял себя идти, думая о том, что стало с моряками и его спутницей. Акробат знал ответ на свой вопрос. Скорее всего, они уже по ту сторону. Затем вздрогнул, понимая, что находится в Летосе, оглянулся назад, на бесноватое море, не зря получившее свое название. Но не увидел ничего, кроме густого мрака.

Он оказался на окраине города. Постучал в первый же дом, окна которого были закрыты тяжелыми ставнями. Бил кулаками по доскам, пока не сообразил, что ему никто не откроет, и побрел по вымершей, залитой водой улице, опираясь рукой о стены.

Женщина появилась неожиданно. Она вышла из-за угла, в длинном, до пят, алом плаще. Отшатнулась, не ожидая увидеть здесь кого-нибудь, быстро посмотрела на фонарь на углу дома и убедилась, что тот горит не синим светом.

Тэо через силу улыбнулся, стараясь стоять ровно и не трястись, словно лист на осеннем ветру. Он понимал, что выглядит ничуть не лучше утопленника.

— Я не опасен, госпожа.

Она, услышав акцент чужеземца, оказалась рядом, совсем маленькая и хрупкая, он бы сказал, даже миниатюрная, крепко взяла его горячими пальцами за локоть.

— Кто ты? Ходить ночью опасно!

— Я путешествовал на корабле. Он разбился. Мне удалось выплыть.

— Проклятье! — вздохнула та. — Много вас было?

— Еще четверо. Они…

Та покачала головой:

— То, что забрало море, не возвращается назад. Даже ночью. Меня зовут Шерон. Идем. Тебе надо согреться.

На улице выл ветер. Стучал дождем по крыше, пытался вырвать тяжелые ставни, пробраться в дом под свирепый рев обезумевшего штормового моря.