Алексей Пехов - Летос

Она не ожидала столкнуться с таким напором, а они, как видно, с таким проворством, и после минутной схватки противники, тяжело дыша и глядя друг на друга с ненавистью, остановились.

— Неплохо для уродов, — сплюнула Лавиани.

— Неплохо для бабы, — коряво произнес один из них на всеобщем языке, прыгнув вперед и занося меч над головой.

Он обманул ее, перехватив рукоять, и ударил наискось, а не вертикально вниз. Сойка осталась на месте, лишь подлетела в воздух — и ткнула своим длинным рыбацким ножом в открывшуюся шею противника. Выругалась, когда мэлг закрылся от смертельного укола предплечьем левой руки. Ее нож распорол его почти до кости, но Лавиани пришлось отшатнуться в сторону, избегая вновь взлетевшего меча.

Все трое слишком поздно увидели Шерон. Указывающая не стала ждать, подняла с земли брошенное копье и что есть сил, двумя руками, всадила в бедро не ожидавшему нападения мэлгу.

Девушка тут же отшатнулась назад, когда тот попытался разрубить ее клинком на развороте. Второй, с располосованным сойкой предплечьем, выдернул копье из товарища, так что тот взвыл, и бросил в самого опасного из двух противников — Лавиани. Расстояние было небольшим, и той не оставалось ничего иного, как перестать экономить свою силу. Как и прежде, ее тело стало прозрачным, и пролетевшая сквозь него смерть не причинила ей вреда.

— Прочь, девочка!

Но Шерон бросилась на раненого со стальным стилосом, метнула в лицо, метя в глаз, тут же снова отпрыгнула, наконец-то побежав прочь, но не в укрытие, как думала Лавиани, а за лежавшим у огня топором.

— Скованный тебя забери! — Лавиани обогнула своего основного противника и двумя рассекающими ударами добила мэлга с пробитым бедром и окровавленным лицом.

Тот, даже умирая, пытался схватить ее, ударить головой, на которой лежавшие ранее иглы-волосы встали дыбом.

Второй противник, оставшийся в одиночестве, перешел в отчаянное наступление, вновь безостановочно рубя, но рассекая лишь воздух. Сойка, точно дискобол, швырнула ему в лицо щит, и тот, кроша зубы и кости, опрокинул людоеда.

Лавиани протянула руку, и Шерон, угадывая ее желание, бросила обоюдоострый топор на коротком древке. Сойка поймала его и с нескрываемым удовольствием опустила на мэлга, разбивая череп.

— Проклятые сукины дети. Слишком долго я с ними возилась. Ты в порядке, девочка?

Указывающая была бледной:

— Куда лучше, чем они.

Сойка понимающе усмехнулась и посмотрела на лужу крови, растекающуюся под ногами.

Боль отсутствовала, и Тэо благодарил судьбу за это. Он мог сосредоточиться на другом — беречь дыхание, примечать неровности земли, заставлять мышцы выполнять любые команды и не забывать о равновесии и балансе.

Пружина бежал через угрюмую пустошь по земле, сочащейся туманом, петляя в каменистом лабиринте и уводя погоню прочь от моста. Акробат метался как заяц, и белая дымка сейчас играла ему на руку, запутывая отставших мэлгов, то и дело терявших его из виду. Циркач нырял в проемы, которые когда-то были окнами и дверьми, перепрыгивал через камни обрушившихся стен, стараясь заманить преследователей как можно дальше.

Сначала он не спешил, маяча у врагов перед глазами, затем поддал, отрываясь. За ним увязались лишь несколько самых упорных, остальные, разбившись на тройки, пытались охватить как можно большую территорию, не дать ему затеряться в глубине острова.

В какой-то момент он остался один. Во всяком случае, так ему показалось, и Тэо остановился, прислушиваясь.

Копье вылетело из тумана, точно акула из глубины, но бросивший его поторопился, промазав шага на четыре. Оно глубоко вошло в землю, задрожало, и Тэо, выдернув его, побежал прочь, свернул налево, затем направо, видя с двух сторон от себя каменные, влажные стены лабиринта.

Отметил краем глаза движение слева, нырнул в правый проход, зная, что теперь у него за спиной по крайней мере четверо. Мэлги больше не скрывались, гудели в ловчие рожки, издававшие высокие, пронзительные звуки, извещавшие остальных о его местоположении.

Серая отвесная преграда выплыла из тумана как приговор. Тупик, оказавшийся на пути, остановил бы любого. Но не его. Он оттолкнулся копьем от земли, точно шестом, быстро работая ногами в буквальном смысле взлетел по отвесной стене и, когда почувствовал, что притяжение тянет тело вниз, резким рывком переднего сальто преодолел последние полтора ярда, оказавшись на вершине.

Используя копье вместо балансира, он побежал поверху, оставив мэлгов в дураках. Но и они не растерялись. Первый бросился к стене, подставляя плечи и спину для второго, а тот для третьего. Пружина не стал ждать, когда они заберутся следом, спрыгнул вниз, перекатом гася скорость и избегая переломов, отмечая про себя, откуда раздается звук рожков.

Время сжалось, ему казалось, что прошла минута, хотя по ощущениям, по тому, как выступил пот и отзываются мышцы, акробат понимал, что бежит уже больше получаса. Усталости пока не было, дыхание оставалось глубоким и ровным. Он мог продолжать играть в догонялки в том же темпе еще час и собирался дать Шерон и Лавиани столько времени, сколько потребуется.

Дорогу вниз — влажную скалистую тропку, спускающуюся каскадом, словно большие ступени, — они нашли не сразу. Лишь благодаря тому, что Шерон частенько подходила к самому краю и заглядывала вниз, им повезло.

Указывающая поранила пальцы, хватаясь за мокрые острые камни и колючие ветки кустарников.

Когда они с Лавиани спустились на половину глубины пропасти и бурлящее море приблизилось, грозно дыша в лицо, впереди появилась каменистая площадка. До упавшей башни оставалось несколько десятков шагов.

Сойка, рискуя на ненадежных камнях, изучала противоположную сторону.

— Странное место, девочка. Словно земля раскололась пополам, и брешь заполнило море!

— Возможно, так и было. Здесь бушевала магия.

— Смотри! Целый город сполз вниз!

За «мостом» узкая пропасть расширялась, превращаясь в огромную котловину, затопленную беснующимся морем, едва способным пробиться сквозь груду камней, построек, дворцов, крепостных стен, домов, храмов, колонн. Лавиани завороженно смотрела на древнюю часть Талориса и поэтому не сразу увидела то, что находилось совсем рядом.

Он сидел рядом с вершиной башни-моста, упавшей и расколовшейся. Исполинский, в пять человеческих ростов скелет. Шерон застыла, пораженно расширив глаза, глядя на вытянутый, но так похожий на человеческий череп, на клиновидную грудную клетку с мощными широкими ребрами, на огромные руки. Он был угольно-черный — настолько, что поглощал свет, наводняя осколки этого мрачного места бесконечным ужасом. Лавиани наконец-то тоже заметила его и тихо выругалась.