Джордж Мартин - Игра престолов. Битва королей

Коридор тянулся все дальше, с нескончаемыми дверьми на левой стороне и одними только факелами на правой. Дени бежала мимо этих дверей, открытых и закрытых, деревянных и железных, резных и простых, с ручками, замками и молоточками. Дрогон бил хвостом по ее спине, подгоняя ее, и Дени бежала, пока не выбилась из сил.

Слева возникли двойные бронзовые двери, превосходящие роскошью все остальные. Они раскрылись при ее приближении, и она поневоле заглянула внутрь. Там простирался огромный зал, самый большой из виденных ею. Черепа драконов смотрели вниз с его стен. На величественном шипастом троне сидел старик в богатых одеждах, темноглазый, с длинными серебристыми волосами.

– Да будет он королем обгорелых костей и поджаренной плоти, – сказал он человеку внизу. – Да будет он королем пепла. – Дрогон завопил, вцепившись когтями в шелк и кожу на ее плече, но король на троне его не услышал, и Дени прошла дальше.

Визерис, подумала она, когда перед ней предстала следующая картина, но тут же поняла, что ошиблась. Волосы у этого человека были как у ее брата, но он был выше и глаза имел не лиловые, а цвета индиго.

– Эйегон, – сказал он женщине, лежавшей с новорожденным на большой деревянной кровати. – Лучше имени для короля не найти.

– Ты сложишь для него песню? – спросила женщина.

– У него уже есть песня. Он тот принц, что был обещан, и его гимн – песнь льда и огня. – Сказав это, мужчина поднял голову, встретился глазами с Дени и как будто узнал ее. – Должен быть еще один, – сказал он, но Дени не поняла, к кому он обращается – к ней или к женщине на постели. – У дракона три головы. – Он взял с подоконника арфу и провел пальцами по ее серебряным струнам. Звуки, полные сладкой грусти, наполнили комнату. Мужчина, женщина и ребенок растаяли, как утренний туман, и только музыка лилась, провожая Дени.

Прошел, по ее расчетам, целый час, и коридор уперся в лестницу, уходящую вниз, во тьму. Справа по-прежнему не было ни одной двери. Дени оглянулась назад и со страхом увидела, что факелы гаснут. Только двадцать или тридцать оставались зажженными. Вот погас еще один, и тьма продвинулась чуть дальше по коридору, подползая ближе. Дени показалось, что к ней приближается еще что-то, шаркая и волочась по истертому ковру. Ужас охватил ее. Вернуться назад она не могла, оставаться на месте боялась и не знала, куда ей деваться. Дверей справа не было, и ступеньки вели вниз, а не вверх.

Еще один факел погас, и звук стал чуть громче. Дрогон вытянул длинную шею и закричал, пуская дым. Он тоже слышал. Дени тщетно всматривалась в правую стену. Может быть, там есть потайная дверь, невидимая? Факелы гасли один за другим. Он сказал – крайняя дверь справа, всегда только первая справа.

Но первая дверь справа, вдруг осенило ее… это последняя слева.

Дени бросилась туда и вновь очутилась в маленькой комнате с четырьмя дверьми. Она повернула направо, и снова направо, и еще, и еще… силы снова оставили ее, и голова пошла кругом.

В очередной комнате противоположная дверь оказалась круглой, напоминающей открытый рот, и за ней на лужайке под деревьями стоял Пиат Прей.

– Неужели Бессмертные отпустили тебя так скоро? – изумленно спросил он, увидев ее.

– Скоро? – растерялась она. – Я блуждала много часов, а их так и не нашла.

– Значит, ты не туда повернула. Пойдем я провожу тебя. – Пиат Прей протянул ей руку.

Дени заколебалась, глядя на правую, закрытую дверь.

– Не туда, – твердо сказал Пиат Прей, неодобрительно сжав синие губы. – Бессмертные не будут ждать тебя вечно.

– Наши жизни для них не важнее, чем взмах мотылькового крыла, – вспомнила Дени.

– Упрямая девчонка. Ты заблудишься там, и тебя никогда не найдут.

Она отступила от него к правой двери.

– Нет, – завопил Пиат. – Не туда, ко мне, ко мне, ко мне-е-е… – Он стал меняться, превращаясь в какого-то бледного червяка.

Правая дверь вела на лестницу, и Дени стала подниматься по ней. Скоро у нее заболели ноги – а ведь в Доме Бессмертных как будто не было башен.

Наконец лестница кончилась, и справа явились двойные двери, отделанные черным деревом и чардревом. Черные и белые волокна переплетались в странные узоры – очень красивые, но чем-то пугающие. Нет. Кровь дракона не должна бояться. Дени произнесла краткую молитву, прося Воина дать ей мужество, а дотракийского лошадиного бога – силу, и заставила себя ступить вперед.

За дверьми в огромном зале ее ожидало собрание чародеев. Одни были в великолепных одеждах из алого бархата с горностаем и золотой парчи, другие блистали доспехами с множеством драгоценных камней, на третьих высились остроконечные шапки, усеянные звездами. Были среди них и женщины в прекраснейших нарядах. Лучи солнца падали сквозь разноцветные окна, и небывало сладостная музыка наполняла воздух.

Царственного вида мужчина встал и улыбнулся Дени.

– Добро пожаловать, Дейенерис из дома Таргариенов. Приди и раздели с нами хлеб вечности. Мы – Бессмертные Кварта.

– Долго мы ждали тебя, – сказала женщина рядом с ним, в розовом с серебром платье. Одна грудь, оставленная обнаженной по квартийскому обычаю, была ослепительно прекрасна.

– Мы знали, что ты придешь к нам, – сказал король мудрецов. – Мы знаем это уже тысячу лет и ждем тебя все это время. Мы послали комету, чтобы указать тебе путь.

– Мы поделимся с тобой нашим знанием, – сказал воин в изумрудных доспехах, – и дадим тебе в руки волшебное оружие. Ты выдержала все испытания. Иди же и сядь с нами, и мы ответим на все твои вопросы.

Дени шагнула вперед, но Дрогон взлетел с ее плеча на верхушку черно-белых дверей и принялся грызть резное дерево.

– Храбрый воин, – со смехом сказал красивый юноша. – Хочешь, мы научим тебя их языку? Иди же.

Дени засомневалась. Створки дверей были очень тяжелы, но Дени с великим трудом сдвинула одну из них – и увидела позади другую дверь, из простого неоструганного дерева, находившуюся, однако, правее черно-белой. Мудрецы продолжали манить ее сладкозвучными голосами, и она бросилась прочь. С Дрогоном, снова севшим ей на плечо, она влетела в другую дверь и оказалась в сумраке.

Здесь стоял длинный каменный стол, а над ним висело человеческое сердце, распухшее и синее, но еще живое. Оно билось гулкими толчками, с каждым ударом исторгая из себя вспышку индигового света. Вокруг стола маячили синие тени. Когда Дени прошла к пустому стулу на дальнем конце стола, они не шелохнулись и не повернулись к ней. В тишине слышалось только гулкое биение полуразложившегося сердца.

– Матерь Драконов… – произнес кто-то полушепотом-полустоном, и другие голоса отозвались: – Драконов… драконов… драконов… – Голоса мужские и женские, один как будто даже детский. Бьющееся сердце превращало сумерки в мрак. Дени с трудом обрела дар речи, с трудом вспомнила слова, которые так часто твердила.