Максим Резниченко - Успеть за Правдой

Тем не менее, невозможность «созерцать» не могла помешать мне. Уверен, это дело рук врага, но как такое возможно? Нет, это не обычный Плетущий. Неужели действительно Марина Яковлевна? Плохо, если так.

Ладно, все сомнения прочь. Пора действовать.

Иного способа попасть внутрь, кроме как через окно, я не видел, поэтому «достал» легкую алюминиевую лестницу с зацепами, поднял ее и зафиксировал на подоконнике разбитого окна. Прислушиваясь к тишине, я вскарабкался по ступеням, но ничего, кроме приглушенных стуков лестницы о железный бок вагона, не услышал. Я взобрался в крайнее справа окно, логично предположив начать зачистку вагона с конца. Раскладной столик, вывернутый из своего места под окном, валялся на усыпанной осколками койке. Они глухо захрустели под подошвами, выдавая меня, но тварей в этом вагоне не должно было быть, по крайней мере, когда в последний раз я мог «созерцать», они были в одном из вагонов, находящемся ближе к локомотиву. В небе догорели последние ракеты, и стало заметно темнее, хотя лишние тени исчезли. Дверь в купе была открыта, поэтому я попал в коридор без лишнего шума. Сквозняк трепал шторами в разбитых окнах, за которыми простиралась все та же степь. Вышел в тамбур. Напротив меня была дверь, ведущая в соседний вагон, точнее она должна была туда вести. Осторожно толкнул ее, но она не поддалась. Сквозь небольшое окно я различил очертания груды металла, в которую превратился вагон.

Высоко поднимая колени и задирая носки, чтобы ни обо что не споткнуться, я прошел весь вагон до конца. Заглянул в каждую дверь, но везде была одна и та же картина: разбитые окна, вывернутые столики и осколки стекла на полу. А вот и купе, в котором я очнулся. Его стены и потолок изрешечены сотнями осколков, а в воздухе повис тяжелый запах гари.

Коридор закончился дверью, ведущей в тамбур, из которого я через «гармошку» попаду в соседний вагон. Я прикрыл фонарь на автомате рукой, нет, мне не показалось – снаружи стало светлее, видимо, скоро рассвет. Вслушался в тишину – ничего. Снова попытался «созерцать», и снова у меня ничего не получилось. Я уже взялся за ручку двери, через которую смогу попасть в соседний вагон, когда от резкого толчка меня отбросило назад. Хорошо, что за мной стена, а не пустой коридор, иначе улетел бы кубарем. Что происходит!? От былой тишины не осталось и следа: стоял ужасный скрежет, металлический визг, будто заработала циркулярная пила. Новый толчок вдавил меня в стену, а скрежет все усиливался. Прыгать из поезда? Дернул дверь, ведущую наружу, она не поддалась. Вскинул автомат, целясь в замок, но в эту секунду раздался страшный треск, будто что-то лопнуло или сломалось, и последовал новый толчок, но уже в обратную сторону. И поезд тронулся с места. Сомневаюсь, что в реальном мире, наяву, такой фокус удался бы, но во сне возможно и не такое. Получается, кто-то взял управление составом на себя и силой вырвал его из плена уничтоженных вагонов? Хотя почему кто-то? Значит, Плетущий находится в локомотиве. Это было хорошо, потому что теперь я точно знал, где его искать.

Все в том же полумраке я проверил следующий вагон, но он мало чем отличается от предыдущего, разве что окна оказались целы почти везде. Двери всех купе были открыты, и в них никого не было. А перестук колес, кстати, звучал все чаще, будто поезд, тронувшись, продолжал набирать скорость. Я дошел до тамбура, который вел в соседний вагон. Пейзаж снаружи ни капельки не изменился – в предрассветных сумерках ровная, как стол, равнина простиралась насколько хватало глаз.

Что это? Показалось? Вслушался. Нет, мне не показалось, я совершенно отчетливо услышал музыку. Осторожно опустил ручку вниз и потянул дверь на себя. В этот момент вагон сильно накренился, и уже приоткрытая дверь, через которую проникал свет, с оглушительным грохотом захлопнулась, а меня отбросило обратно.

Все! Нельзя таиться!

Рывком распахнул дверь, вошел, сразу сместился в сторону и присел на колено, приготовившись к стрельбе. Ничего не произошло, и никто не попытался на меня напасть. А я оказался в коридоре самого обычного вагона, то есть вагона с самой обычной обстановкой: освещенным коридором, неизменной ковровой дорожкой на полу, шторами на окнах, в которых все стекла были целыми. За окном снова потемнело, но так казалось только из-за света внутри. Из динамиков под потолком играла музыка, точнее песня, но слов разобрать не получилось, да мне это было и не нужно. Никогда не вслушивался в музыку, транслируемую в поездах. Справа от меня – распахнутая дверь в санузел, она билась об стену внутри в такт покачиванию вагона.

Перестук колес звучал уже, как барабанная дробь. Поезд, кажется, не ехал, а летел, словно куда-то опаздывал. Мне приходилось постоянно держаться за поручень вдоль стены, чтобы не упасть. Все купе были открыты, и во всех горел свет. Я попытался вспомнить, сколько еще осталось вагонов до локомотива. Шесть или семь? Какая разница? Проверю их все. За несколько минут осторожных заглядываний и постоянных озираний я добрался до тамбура, ведущего в соседний вагон. Он оказался точной копией предыдущего – таким же пустым, освещенным, чистым и с такой же безвкусной музыкой. За ним последовал еще и еще один. Все были пусты и без единого признака жизни. Тупое однообразие одних и тех же движений усыпило бдительность, поэтому я остановился, закончив с проверкой вагона. Размял затекшие от постоянного напряжения шею и плечи, «достал» бутылку с водой и сделал из нее несколько долгих глотков. Оставшуюся воду вылил себе на лицо.

Перестука колес было уже не слышно, он превратился в один долгий и непрекращающийся вой. Это с какой же скоростью сейчас несся поезд? Поручень, закрепленный вдоль стены коридора, просто спасал – позволял двигаться вперед. Уверен, что если вдруг прямо сейчас на меня выскочит какая-нибудь тварь, ее сначала покидает по стенам, а потом закинет обратно – так сильно поезд кидало из стороны в сторону.

Так я и шел, переходя из одного пустого вагона в другой, осторожно проверяя каждое купе и крепко держась за поручень. Уже даже музыки было не слышно, лишь бесконечный заунывный вой, от которого внутри все время что-то в страхе сжималось.

За очередным тамбуром оказался вагон-ресторан. За барной стойкой отчаянно звенели стеклянные бутылки, стаканы и прочая посуда. Поручня здесь не было, поэтому пришлось держаться за мебель: столы и стулья, чтобы не улететь куда-нибудь на этом безумном аттракционе. Под ногами хрустели осколки разбитой посуды, а по полу были разбросаны салфетки, столовые приборы, солонки и прочее. Я сделал всего несколько шагов, когда из двери в противоположном конце вагона появился человек. В глаза сразу бросилась его длинная седая борода. На худые плечи был накинут балдахин светло-серого цвета, полностью скрывающий фигуру. Не пытаясь строить из себя акробата, я опустился на ближайшее сиденье и поднял оружие, целясь человеку в ноги. Сумасшедшая качка очень мешала, и когда я выстрелил, то промахнулся. Старик из Мишиного сна, а это именно он стоял там сейчас, вздрогнул, когда пуля разбила стенную панель у него за спиной, на уровне головы. Он посмотрел на меня удивленно, но ничего не сказал, да и вряд ли я что-нибудь услышал бы в этом вое. Но даже если и услышал, это ничего не изменило бы. Я сначала обездвижу противника, и только потом буду с ним разговаривать. Удивлен ли я его появлением? Да. Не думал, что снова встречу Старика, а ведь как замаскировался гад! Не сейчас, а тогда, две ночи назад, когда казался таким слабым Плетущим. И чего он вообще вышел ко мне? Поговорить хочет? И где оставшиеся твари? Я привычно попытался «созерцать», но в очередной раз потерпел с этим неудачу. Зло сжал челюсти и снова нажал на спусковой крючок. Автомат вздрогнул, но пуля снова ушла в никуда. Проклятье! Я снова открыл огонь, но по Старику ни разу не попал. Неожиданно начал моргать свет, еще больше затруднив прицеливание.