Максим Резниченко - Успеть за Правдой

Я, конечно, знал, что врачи и учителя в нашей стране получают маленькие зарплаты и ожидал некоей суммы наподобие взноса в «благотворительный фонд», но то, что я увидел, просто не влезало ни в какие рамки.

– Это только за анализы, чтобы узнать, что с моей родственницей? – с большим трудом, но внешне мне удалось остаться спокойным.

– Да, – кивнул он и добавил, проявив еще большую коммерческую жилку, – но здесь возможна и скидка.

Я потерял дар речи от подобного отношения. В этот момент раздался телефонный звонок, и барыга, по-другому просто не мог его называть, полез в карман, чтобы через миг извлечь из него «Айфон». Для разговора он отошел к окну.

В нашей стране невозможно отстаивать свои права в борьбе с врачами, потому что как только дело доходит до суда, на их защиту встает вся система, и что-либо доказать перестает быть возможным. Таинственным образом исчезают карточки больных, учетные записи, даже обязательная фиксация телефонных звонков. Победить систему просто невозможно, будь ты хоть трижды самый грамотный и прекрасно подготовленный юрист. Однако это совсем не означает, что все врачи – барыги и коммерсанты. Отнюдь. Среди них много достойных людей, которые работают, следуя своему призванию и помня данную ими клятву.

– Ну что? – он уже закончил разговор и выжидающе посмотрел на меня.

Я достал из внутреннего кармана портмоне, в котором ношу документы. Глазки человечка алчно заблестели при его виде, но вместо денег я вынул из него сложенный вчетверо лист бумаги салатового цвета.

– Что это? – недоуменно покривился он.

– Это медицинская страховка, – ответил я. – Она покроет все расходы.

– О, – протянул тот, даже не прикоснувшись к бумаге, и брезгливо поджал губы. – По этой страховке мы не сможем обеспечить вас необходимыми препаратами.

– Не понял.

– Тут и понимать нечего. При лечении по медицинскому полису вам предоставляются лекарства, которых в нашей больнице нет, а те, что есть, не входят в список оплачиваемых страховкой препаратов, – выдал барыга, как по заученному.

– Моя страховка оплатит любые лекарства, – начал я, потому что именно так дело и обстояло – я не скупился каждый год страховать свое и родных здоровье на самых расширенных, пусть и недешевых условиях. К тому же, существовала еще и наше собственное страхование, Плетущих. И те деньги, которые я заплачу из личной страховки, будут мне позже возмещены. Однако человек в халате не дал мне договорить, перебив на полуслове.

– Мы по страховке не лечим, – отрезал он. – Я уже объяснил, почему. Если вы не хотите платить, то… – последовала многозначительная пауза.

– Что «то»? – переспросил я.

– То вы должны покинуть больницу вместе со своей родственницей, – и солидно так сложил руки на груди.

– Я бы хотел встретиться с вашим руководством, – невероятно, но мне снова удалось сдержаться.

– Завотделением в командировке, – отмахнулся барыга недовольно, – а главврач в отпуске. Я вам уже сказал, что ваша страховка не поможет. Если у вас все, забирайте вашу больную.

– Договорились, – кивнул я. То, что гаденыш не собирался воспользоваться страховкой, окончательно утвердило меня в мысли, что он занимался лишь вымогательством, ведь все платежи по полису будут проходить мимо него, «по белому». – Подгоняй «Скорую» к выходу, чтобы отвезти больную обратно домой.

Он не ожидал такого поворота, но сразу нашелся с ответом.

– Увозите ее сами. Все машины заняты, – сказал, но не ушел. Барыга явно ждал, что я пойду на попятный или, что вернее, он просто наслаждался моментом своего ничтожного триумфа. Дав понять, что разговор окончен, обошел меня и направился к выходу из палаты.

Мне не нужно было совершать лишних движений, мне нужно было только вытянуть руку, когда он, едва не толкнув плечом, прошел совсем близко.

– Ой! – пропищало ничтожество, когда я схватил его ниже пояса, сжав рукой то, чем обычно делают детей.

Он сразу потянул руки и попытался разжать мою хватку, но другой рукой я схватил его за кадык и несильно сдавил, прекрасно представляя, какие при этом возникают ощущения. Сдавил и сразу ослабил, но это подействовало, и жалкий червяк больше не пытался ослабить хватку моей правой руки, которой я держал его за гениталии. Он схватился в ту, что вцепилась ему в горло.

– Руки! Руки убрал! Убрал руки! – злым шепотом прокричал я ему в лицо, и барыга послушно опустил руки. – Выбирай: яйца или голос.

Он попытался что-то сказать, но слова дались ему с болью, и ничтожество только в ужасе выпучило глаза. Кожа на его круглой, отъевшейся харе побледнела и покрылась потом, зрачки расширились, а сам он захрипел что-то про милицию и прокуратуру. Пусть похрипит, а я тем временем снова на несколько секунд сдавил пальцы правой руки, и натужный хрип перешел не то в стон, не то в скулеж.

– Мне встречалось достаточно много достойных врачей, – цедил я каждое слово, – которых искренне уважаю, как за их профессионализм, так и за их человеческие качества. У тебя, урод, нет ни того, ни другого. Ты не врач. Ты торговец, но даже торговать не умеешь, а только вымогаешь деньги у оказавшихся в безвыходном положении людей.

Существо уже не скулило. Теперь у него по щекам в два ручья бежали слезы.

– Поднял глаза! На меня смотри! Смотреть, я сказал! – я сдавил пальцы обеих рук, призывая к послушанию, и барыга поднял на меня свои глазки, нет, один глаз – второй ему закрыла челка. – Значит так. Мы сделаем следующим образом. Сейчас ты, наконец, решишь, без чего будешь жить дальше: без члена или без голоса.

Ничтожество принялось отчаянно хрипеть, силясь что-то сказать, и я ослабил хватку на его горле.

– Кхе-кхе… нет… кхе… пусть остается… кхе-кхе… ваша страховка…

Я снова сдавил пальцы, прервав его.

– Похоже, ты не понял. Ты от лечения по страховке отказался, поэтому этот вопрос уже не обсуждается.

Он округлил глаза и снова захрипел.

– Что? – ослабил пальцы левой руки.

– Кхе-кхе… я… бесплатно… кхе-кхе… все оплачу…

– Ответ неверный, – опять сжал его горло. – От тебя сейчас требуется только выбрать. Моргни левым глазом, если выбираешь голос или моргни правым, если яйца. Давай!

Барыга отчаянно выпучил глаза и захрипел, пытаясь что-то сказать, но при этом не моргнуть ни одни глазом. Так не могло продолжаться долго, и пот, заливающий ему глаза, а также непрестанно льющие слезы, заставили существо моргнуть сразу обоими глазами.

– Значит, ты выбираешь и то, и другое?

Ничтожество попыталось отрицательно мотнуть головой, но сделать этого просто не смогло – мои пальцы, сжимавшие его горло, надежно блокировали все движения.

– У тебя три секунды, говнюк. Выбирай! Или останешься сиплым кастратом.