Максим Резниченко - Успеть за Правдой

– Нужно вывести ее из комы, разбудить.

– Как?

– Не знаю.

– А ты поцелуй ее, – нервно хихикнул Рыжий.

Я и в самом деле плохо себе представлял, что нужно делать. Руки Алены лежали поверх одеяла, и я взял их в свои ладони. Ее кожа оказалась неожиданно холодной и твердой на ощупь. Соня и Семен неотрывно смотрели на девушку, хмурились, но ничего не говорили. А время шло, и, несмотря на контакт, девушка не проснулась.

– Ее зовут Алена, Юрьева Алена, – не знаю, почему я это сказал. – У нее остался маленький ребенок, Алеша, и мать, Людмила Николаевна, которая работает преподавателем в институте. Больше у нее никого нет.

Ребята молчали, никак не прокомментировав сказанное мной.

– Она Плетущая, – продолжил я, но замолк, понимая, что любые слова были лишними. – Жаль…

– Друг! – позвал меня Страж. – Она уходит, и времени совсем не осталось. – Враг до сих пор тянет из нее энергию!

– Понял, – быстро ответил я ему, скорее догадавшись, чем осознав, что именно нужно делать, с чего хотя бы следовало начинать.

Видимо, я действительно слишком устал, если сразу этого не понял. Глубоко вздохнув несколько раз, особенно тщательно настроился, опустил веки, а когда через секунду поднял их, мир вокруг изменился. Я «созерцал». В окружившей со всех сторон стылой серости девушка выглядела едва тлеющим огоньком, искрой, заключенной в блеклые контуры человеческого силуэта. Даже в обычном человеке жизненной энергии больше, чем было сейчас в умирающей Плетущей. Я оглянулся на друзей. Они выглядели, как и положено, – ослепительными факелами из белого света в очертаниях своих тел. Снова перевел взгляд на Алену и не отводил его, пока в пространстве не проступила едва различимая нить, протянувшаяся от нее куда-то в пустоту. Следовало полагать, что по этой нити из Плетущей и выкачивалась энергия.

Я чувствовал, как от долгого «созерцания» начали неприятно щипать глаза, и на них навернулись слезы. Но я не отвел взгляд, не сморгнул и лихорадочно пытался сообразить, каким образом можно разорвать канал, уничтожить эту дрянь. Действуя инстинктивно, «достал» нож, который был совершенно неразличим и не виден в этом сером ничто. Я даже махнул им вслепую, пытаясь разрезать им нить. Ничего не вышло.

– Что ты делаешь? – спросила меня Соня. – Тебе помочь?

– Нет, – отрывисто бросил я.

Слезы бежали из глаз уже настоящими ручьями, а я все пытался понять, что делать. Потом плюнул на все условности и просто схватил руками эту нить. Удивительно, но я даже почувствовал ее, хотя и не сразу. На ощупь она напомнила эластичный шнур толщиной в несколько сантиметров и теплый, к тому же. Я принялся растягивать его, пытаясь разорвать, но из этого ничего не вышло. Нить только уменьшилась в диаметре, но все равно не порвалась, и мне даже показалось, что она стала прочнее, жестче.

Я уже едва терпел ужасную резь в глазах и практически ничего не видел. Проклятая нить не желала рваться, как ее не тяни!

– Да гори ты синим пламенем! – в сердцах выкрикнул я, даже представив мысленно, как она сгорает в голубом огне, а ее концы чернеют, сжимаются и нить исчезает совсем.

Сквозь застилающую глаза пелену и соленую влагу от слез я все еще видел свои ярко светящиеся руки, сжимающие белую нить. А в следующий миг все произошло именно так, как я себе представил. Короткая вспышка невероятно густого синего, ультрамаринового огня охватила канал, и спустя несколько долгих секунд с отчетливо слышным звоном нить лопнула. Негасимое пламя жадно пожирало ее рваные концы. Они почернели, съежились, и спустя несколько секунд, нить исчезла совсем. Я перевел дыхание и с огромным облегчением несколько раз сморгнул, вернув себе нормальное зрение, и вытер от слез лицо.

– Макс, ты что сейчас сделал? – ошарашено спросил Рыжий. Его лицо странно расплывалось, но это было следствием слишком долгого «созерцания». Через минуту, может меньше, зрение должно полностью восстановиться.

– А что? – глаза болели невыносимо, и я смотрел на мир сквозь узкие щелочки почти сомкнутых век.

– Ты бы видел себя со стороны!

– Потом расскажешь, – сказал я ему и нащупал руку девушки.

– Может, это ты нам расскажешь? – не мог успокоиться Семен. – Единственное, что видели мы – это твои светящиеся глаза.

– Светящиеся? – я повернул к нему лицо.

– Да, – тихо ответила вместо него Соня.

– Они бы и у вас засветились, если бы вы так долго «созерцали», – сказал я.

– Ты, что, все это время…? – Рыжий не мог скрыть сильное удивление в голосе.

– Пришлось. А теперь не мешай, пожалуйста, – прервал я неуместные сейчас разговоры. – Все обсуждения – потом.

– Что нужно делать? – спросила Соня.

– Пока – ничего. Ждите.

– Друг! – прошелестел в моих мыслях голос Стража. – Ты оборвал канал! Теперь и я знаю, как это можно сделать! – мне передалось от него чувство удовлетворения и благодарности. – Плетущая должна очнуться!

– Надеюсь на это, – устало бросил я в пустоту.

Тем временем лицо Алены на глазах налилось здоровым румянцем. Кожа ее рук потеплела и уже не казалась такой безжизненной, как еще несколько минут назад. Жизнь возвращалась к Плетущей. Глядя на Алену сейчас, трудно было сказать, что всего минуту назад она была при смерти. Казалось, что она просто спит. Крепким и глубоким сном, но спит.

– Смотрите! – громко прошептал Семен. – Она уже не такая бледная.

Пальцы ее рук едва заметно вздрогнули, зажатые в моих ладонях. Прошло еще немного времени, и ее ресницы затрепетали, и девушка открыла глаза цвета крепкого кофе. Несколько секунд она немигающе глядела в потолок, потом медленно повернула голову, и наши глаза встретились. Алена моргнула и слабо улыбнулась.

– Спасибо, – беззвучно прошептала она и облизнула пересохшие губы.

– Класс! Мы сделали это! – негромко порадовался Семен.

Я «достал» бутылку с водой и длинную коктейльную трубочку, которую вставил внутрь. Поднес ее к губам девушки. Она благодарно моргнула и удивительно быстро выпила всю бутылку. Уже самостоятельно, хотя и дрожащей рукой, вытащила изо рта трубочку.

– Еще воды? – спросил я.

Она отрицательно покачала головой, и мое внимание переключилось на монитор одного из приборов, на котором отображалось участившееся сердцебиение девушки. Если я не ошибаюсь, то там, наяву, вся телеметрия передается на компьютер дежурному врачу. Наверняка, обнаружив изменения в состоянии пациентки, он зайдет к ней в палату, чтобы лично проверить ее самочувствие. Разумеется, он не будет пытаться привести ее в чувство, но все равно существует вероятность того, что Алена проснется. А я бы хотел задать ей несколько вопросов, прежде чем это произойдет.

– Спасибо, – снова промолвила она, но уже вслух, – что спас меня.