Роман Юров - Чужие крылья-3

У крыльца зачем-то отирался Славка и они, не сговариваясь, достали папиросы, задымили.

К ночи погода стала портиться. Ветер нагнал туч, и осенний вечер быстро превратился в сырые сумерки. Периодически с неба сыпалась мелкая, редкая морось, падали остатки листвы. Аэродром опустел. Техники, закончив работы, расползлись по землянкам, отсыпаться, летчиков увезли в деревню, ночевать. У стоянки, в ожидании очередного рейса машины уже толпились люди. Оттуда торчала щегольская, явно не по погоде фуражка Иванова, его мягкий, бархатистый голос доносился до здания штаба, а значит Ваня снова кого-то "охмурял".

- Вот стелет-то, - Славка, тяжело вздохнул и щелчком запустил окурок метров на семь, - и верят же... Дуры! - Ларин в очередной раз был дежурным по аэродрому. Стоило полку получить небольшую передышку, хоть на пару дней не вести боевую деятельность, как Славка вооружался цветными флажками и ракетницей и, матерясь во всю Ивановскую, топал на аэродром. Навстречу ветру и солнцу. Шубина, как инициатору Ларинского дежурства, такое положение вещей очень нравилось. Славке ровно наоборот.

- Завидуешь? - улыбнулся Саблин. - Кому он теперь лапшу вешает?

- Снова корреспондентки объявились, - Славка первый вопрос проигнорировал, - вот он и распустил хвост. Павлин...

- Я так полагаю, что тебя они уже отшили, - Виктор захихикал. - Видать не по Сеньке шапка. Кстати, понаблюдай за буднями начальника ВСС. Видишь? Перспективно и не пыльно. Это тебе не флажками махать, полотнище крутить и по аэродрому вывалив язык бегать. А мы еще, грешные, удивляемся потом, чего молодежь ни стрелять ни летать не умеет...

Они посмеялись и снова достали папиросы.

- Кого ждешь то? - спросил вдруг Славка.

- Да так... - Виктор замялся, недовольно засопел, - просто стою... курю.

- Не лепи горбатого, Витя, - Ларин развеселился, - уже весь полк знает, что вы с Танькой сегодня перемигивались. Давай, не теряйся, стреножь кобылку, - он сделал бедрами неприличное движение.

- Чеши отсюда, - Виктор разозлился, - иди, коров на полосе гоняй. Умник, блин.

...Таня освободилась примерно через полчаса. Уже довольно сильно стемнело, аэродром окончательно затих и опустел, остались лишь одни часовые. Одна вышла одна. Ничуть не удивилась, увидев Саблина, вот только веселых бесенят в глазах уже не было.

Машина с аэродрома давно ушла и в деревню они двинулись пешком. Идти было пару километров, поэтому шли не спеша, прогуливаясь. Разговора толком не получалось. Обменивались короткими ничего не значащими фразами, да больше глядели под ноги. В ночи мелькали голубые огоньки фар, да над головой тяжело гудели моторы - наши ночники куда-то летели.

Ветер сумел прорвать пелену облаков, и буквально на несколько минут на небе появилась луна. Она осветила землю, залила все желтым тусклым светом. Они остановились.

- Смотри! - сказала Таня. - Луна, такая же, как и раньше. Как тогда...

Она смотрела на светящийся неполный диск, и лунный свет отражался в ее широко распахнутых блестящих глазах. Таня мягко, кончиками пальцев коснулась его руки и Виктор стиснул ее ладонь в своей, крепко сжал. На секунду показалось, будто они снова стоят на заснеженной деревенской улице, и ничего еще не было...

- Луна такая же, - повторила Таня, наваждение сгинуло, и девушка освободила руку. - А мы изменились. Я уже не та девочка, ты тоже другой. Командир! Строгий, требовательный... - в ее голосе была грусть.

Он, не отвечая, попытался ее поцеловать. Она увернулась, подставив щеку, уперлась руками, готовая при первой опасности сорваться и убежать.

- Не надо Вить, - трусливо зачастила девушка. - Я тут подумала... я... я думаю, что ничем хорошим это не кончится. Я ведь тебя не знаю... ты совершенно другой. Давай... давай не будем спешить? Хорошо?

Виктор хмыкнул. Это "давай не будем спешить", завтра могло обернуться в "давай останемся друзьями".

- Ладно, - буркнул он и, не удержавшись, добавил, - Надо было... два года назад...

Таня вздохнула, ткнулась лицом ему в плечо.

- Пошли уже, - он потянул ее за рукав, - у нас еще полтора километра свидания...

...Натруженная шея нещадно ныла. Трофейные очки со светофильтрами уже не помогали - глаза, нахватавшиеся солнца, слезились и болели. Рассевшись на крыле своей "Лавочки", и задрав голову вверх, Виктор руководил учебным боем.

- Резче! Резче маневр! - кричал он, прижимая рукой ларингофоны, - так... теперь выводи!

Пара истребителей кувыркалась, выписывая в воздухе кренделя, а он скованный коротким шнуром шлемофона, в такт им вздрагивал, делая короткие, скупые движения руками, словно управляя сражающимся в небе самолетом. Уже пятый раз с утра.

- Бой окончен! На посадку!

Пара Кота завершила свои пируэты и через несколько минут обе "Лавочки" скакали по траве аэродрома. Когда они пылили мимо, Виктор показал ведущему большой палец, Сергей в ответ весело оскалился. Недавно он нарисовал на борту своей машины здоровенного полосатого котищу Но усатый, хорошо видимый вблизи, в воздухе расплылся невнятным пятном, и Кота, как и раньше, отличали лишь по тактическому номеру - желтой "31".

Проводив взглядом рулящие к стоянкам истребители, Виктор снял опостылевший поводок - шлемофон и с удовольствием растянулся на крыле. Оставалось еще провести разбор крайнего полета, и потом, целый час он будет свободен.

- Тащ старший лейтенант, - Ленька Самойлов оторвал от сладких грез, - вот, нашел!

Воровато оглянувшись по сторонам, он положил на плоскость розу. Простую, красную розу, уже несколько дней как распустившуюся, с потемневшими краями лепестков, и коротким, сантиметров двадцать, стеблем.

- Это че это? - удивился Виктор, - я просил цветов нарвать. А ты чего принес? Что это за срань?

- Так нету же ничего! - стал возмущаться Ленька. - Не сезон, знаете ли... повяло. В степи вообще пусто, ни цветочка. А тут... на весь хутор два розовых куста. Вот этот висел и еще один не распустился, - и подначил. - Вы, товарищ командир, даете нереальные планы.

Виктор снова скептически осмотрел розу, оторвал краешек подсохшего и порыжевшего лепестка и тяжко вздохнул.

- Ладно, - уныло сказал он, - можешь идти. Спасибо... - и тут же добавил в спину. - А за тем, нераспустившимся, бди. И резать... резать нужно ниже. Чтобы стебель длинный был... тютя...

Ножом он подрезал разлохмаченный, словно обгрызенный снизу стебель, затем принялся обрывать подсохшие края лепестков. Через десять минут цветок был приведен в относительно товарный вид, а Виктор скорым шагом направлялся к штабу.

Тани, к его сожалению, на месте не оказалась. Он покрутился в помещении, но ее не дождался и, изучаемый образцово-любопытствующими взглядами связисток, положил розу девушке на стол. Прямо на печатную машинку. Уже выходя из штаба, услышал, как за спиной очередями "ШКАССа" затрещали бабьи пересуды...