Владислав Выставной - Темная сторона

Но Лео не был самоубийцей. Он надеялся на свою маленькую армию. И бойцы не подвели. Они ринулись в бой разом – не имея страха и способности осмыслить приказ. Безмолвная тупая масса, выполняющая жестокую прихоть своего господина. Их было много, но это был не тот случай, когда решает количество. Палки и колья против автоматического оружия – жестокая расплата за неспособность мыслить свободно.

Стрелявшие мгновенно переключились на нового противника. Это спасло Лео жизнь. Замерев на открытом пространстве у кромки болота, он видел, как несутся вперед его воины – и падают один за другим, срезанные прицельным огнем.

Это не было сражением. Это было массовым самоубийством.

Он видел: враг не воспринимает нападавших как серьезную угрозу. Торговцы были отлично подготовлены. Они узнали в нападавших своих собственных рабов и просто отстреливали их, как в тире. Лео ощутил, какая чудовищная вина за эту бойню лежит на нем. И он шел вперед, стараясь отвлечь огонь на себя. Он бил в эти мечущиеся силуэты и вроде даже попал в одного из врагов. Но патроны вдруг кончились, и только палец с силой продолжал вдавливать спусковой крючок.

Теперь Лео был один, без оружия, среди обступивших его врагов. Он видел, что его держат на прицеле. И осторожно приближаются полуголые фигуры с копьями. Гильдия выбрала себе союзников под стать – жадных, безжалостных, страшных – и снаружи, и в глубине своих темных душ. Среди прочих фигур одна выделялась гордой осанкой. Лео узнал этого человека, по пояс погруженного в туман.

Это был Мертвая Голова.

– Этого не убивать! – глухо прозвучал его голос. – Он нужен мне живым.

Из серой мглы показались дикари, которые действительно были воинами, не то что его слабовольные бойцы. Лео отбросил автомат, сжал кулаки – самое то против ножей и копий. Не дожидаясь, пока его участь решат другие, сам сделал первый шаг. Кто знает, что заставило его броситься с голыми руками на вооруженных дикарей. Возможно, чувство вины перед теми, кого он по своей прихоти привел на гибель.

Его сбили с ног. Острый наконечник копья врезался в плечо, прижимая к земле. Лео попытался вырваться, но увидел вдруг Одноглазого, склонившегося над ним с узким щербатым ножом в руке:

– Тебя велено не убивать, – процедил он. – Но я отучу тебя бегать, щенок. Да и зачем Ключу ноги?

Нож опустился ближе к ступням. Стало ясно: этот садист собирается перерезать Лео сухожилия. Стажер задергался, но его теперь крепко держали трое. Острие коснулось кожи, медленно, царапая кожу ноги, спустилось к ботинку. Единственный глаз мучителя зорко следил за реакцией жертвы.

Вместо страха к Лео пришло обреченное отупение. Наверное, так себя чувствует баран перед расправой. В эту минуту с ним могли делать все, что угодно. И когда лицо окропила кровь, он не испытал уже ровным счетом ничего.

Странно – как кровь от ноги могла хлынуть в лицо? Перерезали артерию, и кровь брызнула под давлением? Или это не нога вовсе… И где же боль?

Только когда мучители свалились по сторонам и над ним возникло озверелое лицо Доктора, к Лео вернулось ощущение действительности. Доктор сжимал в руках окровавленные мачете, за его спиной со вскинутым автоматом мелькнул Нильс. И словно пробки вынули из ушей – на Лео обрушился грохот выстрелов, крики, ругань, топот ног, плеск воды и треск веток. Тут же сбоку тихо возник Клен. С его зеленого клинка стекала кровь. Не целебная-зеленая. Самая обыкновенная. Красная.

– Отходим! – крикнул Нильс.

– Идти можешь? – быстро спросил Доктор.

– Ага… – Лео вскочил и, спотыкаясь, неровно попятился назад. Упал – и Клен помог ему вернуться на ноги.

Огнем из автомата Нильс прикрывал отступление. Всюду лежали тела убитых рабов. Торговцев и дикарей не было видно, и можно было подумать, что все кончено и они убрались.

– Сейчас перегруппируются и снова на нас двинут, – словно прочитав его мысли, сказал Нильс. – Наверняка у них припасен для нас какой-нибудь «приятный» сюрприз.

Рядом уже были Молоток и Веста. Девушка выглядела собранной, решительной – такой ее и встретил когда-то Лео. Наверное, тогда он и влюбился в нее. Было бы жаль умереть сейчас, когда вспомнилось самое удивительное и светлое в его жизни.

– Они не уйдут без нашей крови, – глухо сказал Клен. – Они просто не могут уйти – это для них равносильно смерти.

– А где же тогда ваши воины? – спросил Молоток. Он нервно сжимал компактный автомат, тускло отблескивая заляпанными грязью очками.

– Они здесь с самого начала, – Клен кивнул в сторону зарослей.

Не удержавшись, все поглядели туда. Вдруг стало ясно, что это вовсе не заросли – это плотные ряды аборигенов, слившихся с местной растительностью. Но Лео уже смотрел не на этих удивительных людей Оазиса. Он наблюдал за своими бойцами – остатками маленькой армии рабов. Ему открылось удивительное.

Эти рабы словно ожили. Кто-то рыдал, кто-то сидел, закрыв лицо ладонями, кто-то растерянно озирался, кто-то раскачивался, переживая шок и ужас. Веселого в этой картине было мало, но это было чем-то живым. Человеческим.

Сотник тоже был здесь. Он пытался перевязать себе руку длинным тонким листом. Встав на колени рядом с ним, Лео помог завершить перевязку. Взглянув в глаза Сотника, он встретил куда более осмысленный взгляд, чем прежде.

– Прости меня, – тихо сказал стажер. – Я не успел дать приказ к отступлению.

– Ничего, Лидер, – отозвался тот. – Я сам приказал отступать.

– Сам? – повторил Лео. – Значит, ты можешь не только подчиняться приказам? Выходит, ты обрел волю? Ты – свободный человек?

Сотник молчал, пораженный словами «хозяина». Он будто только сейчас осознал, что произошло с ним и остальными рабами.

– Так что же случилось? – осторожно спросил Лео. – Я не про сражение… я про то, что случилось с тобой… со всеми вами?

Помолчав немного, Сотник произнес:

– Страх.

Стажер ждал продолжения.

– Страх, – повторил Сотник. – Был приказ и был страх. Вокруг падали и умирали. Было страшно идти вперед, но приказ лидера нельзя нарушать – придет боль. Я шел вперед, я знал, что умру. Но мне не хотелось умирать. Я остановился. Тогда пришла боль. И я пошел вперед, уже зная, что умру. Тогда они пришли вместе – и страх, и боль. Они становились все сильнее. А потом пришла кровь. И все кончилось.

Сотник показал ладони. Они действительно были заляпаны красным. Он повернул голову – возле уха запеклась кровь. У других бойцов из ушей тоже вели подсохшие дорожки крови. Видимо, что-то произошло в мозгу, сломалось, не выдержав мощного стресса. Сгорели какие-то тайные предохранители. И к рабам вернулись нормальные человеческие чувства. Трудно сказать, насколько они стали нормальными и какой ущерб нанес им этот «щелчок», но теперь они выглядели людьми в гораздо большей степени, чем прежде.