Константин Муравьёв - Где-то там…

Повторно заблокировав вход в туннель, я направился к порожку, у которого оставил все свои прежние заготовки и где должен был обитаться Ленивец.

Там я его и нашёл. Он стоял, замерев каменным изваянием посреди поляны, и издавал какие-то странные звуки. Прислушавшись, я уловил чёткий и довольно приятный ритм. Чем-то его покрикивание и одновременное попискивание напоминало птичьи трели.

«Он что, поёт?» – удивился я и продублировал, прокричал эту мысль буквально вслух.

На неё и отреагировал этот лесной исполнитель необычных арий и в ответ сказал мне:

«Просто стоять было скучно, и я решил попытать счастья и познакомиться с кем-нибудь из своего народа, если они есть где-то поблизости. Но никого не было, – с грустью закончил он. – Я давно уже никого не встречал».

А я вынес из его речи совсем другое:

«Его народа. Это не просто Ленивец, это мыслящее существо, хоть и такое необычное».

Но, видимо, ожидая чего-то подобного, я как-то не сильно поразился этой новости. Концерт Ленивца удивил меня намного больше.

«То, что он гораздо разумнее Рыкуна, я сразу заметил, а сейчас выяснилось, что он, возможно, так же разумен, как и некоторые прямоходящие потомки обезьян».

«А где живет твой народ?» – поинтересовался я.

«Не знаю, я с щенячества рос у хозяина. Но он говорил, что здесь, вдали от того места, где мы жили, таких свободных, как я, должно быть очень много. Ведь это моя родина. Правда, до сих пор я не встречал ни одного из них. Но и по-настоящему в самую гущу леса я ещё не попадал. Так, только по его окраине ходил. Там дальше в глубине очень опасно, и я это чувствую».

«Стой, так это только окраина леса?» – появился ещё один важный факт в географии этого мира и понимании того, где я всё-таки оказался.

«Да, на закат через несколько дней полёта будет большая вода, а там лесов и деревьев нет. Вернее, есть на берегу у воды, но они маленькие. Хозяин там и жил. Там много кто живёт, есть и похожие на него или тебя».

«А я похож на хозяина?» В моей голове уже давно сложилась мысль, что владелец найденных мной вещей и хозяин Ленивца относится к моему виду.

«Нет, он был другой, но я видел таких, как и ты. Все они жили в одном большом месте. Там было много разных существ, похожих и не похожих на тебя», – ответил Ленивец.

«Значит, есть как похожие на меня, так и другие», – задумался я над тем, что мне повезло, и люди (или как они себя тут называют?) есть на этой планете, и я не один такой особенный и, если мне улыбнётся удача, не буду выделяться в толпе как белая ворона.

«А другие? Где живут они? Там же, где жил и твой прежний хозяин? – Это тоже интересовало меня не в последнюю очередь. – Как они относятся к таким, как я?»

«Не знаю. Я не выбирался за пределы дома, пока не оказался тут».

«А что вы вообще тут делали?» – проснулся во мне запоздалый интерес нахождения непонятного хозяина и Ленивца именно в этом месте.

«Хозяин искал тут какую-то вещь и говорил, что почти нашёл ее, но потом на нас напал большой и страшный, и хозяина не стало. А я остался здесь, так как рууку, на котором мы прилетели, большой и страшный съел, и я не смог вернуться домой».

«Ах да, забыл, что вы сюда каким-то образом прилетели. Руук – это животное, как я понимаю, предназначенное для полётов?»

«Да. Хозяин его очень любил и говорил, что быстрее его никого нет. Но большой оказался быстрее».

Понятно, значит, на закат несколько дней полёта, это, я так понимаю, месяц-полтора пешего перехода по деревьям.

Зато у меня теперь появилась не просто цель выжить, но и выйти к людям. Ведь, может, там я смогу узнать нечто большее о том, что со мной произошло и почему я оказался здесь.

Решив для себя этот геополитический вопрос таким образом, я неожиданно заметил, какими голодными глазами смотрит Ленивец на те куски сушёного мяса, что были заготовлены и принесены мной.

«Угощайся», – сказал я ему, подавая одну из полосок вяленого мяса.

«Я охранял и не уходил охотиться, – извинился Ленивец. – Хотел попросить поохотиться или поохранять маленького зверя хозяина, но он не появлялся здесь».

«Молодец! Хорошо выполнил поручение. А Рыкун был со мной и охранял мою бездыханную тушку, пока я был без сознания».

Довольный похвалой Ленивец подошёл, аккуратно взял выданный ему кусочек мяса и стал неторопливо его пережёвывать, довольно урча.

Пару кусков мяса я оставил про запас, вдруг у нашего бесстрашного охотника будет не сильно удачный день, и он вернётся обратно пустым и голодным. Тогда ему будет чем заморить червячка.

Угостив Ленивца, я вернулся к прерванному мной занятию по выделке трофеев.

Если честно, я думал, что кожа змеи пересохнет и потеряет свою эластичность, слишком долго она была на просушке, но когда я снял её с растяжек, то оказалось, что она ощущается как совершенно живая и абсолютно новая. Я даже поверил бы, не ожила ли она. Но нет. Качество кожи, даже без дополнительной выделки, которую я и так не мог здесь провести, было на высоте.

Рассмотрев её, я приступил к тому, что хотел из неё сделать. Первое: мне нужны были ремешки на закреплении пластин на моей куртке. Второе: мне нужен был длинный и прочный ремешок для создания кистеня, и ещё один, чтобы сделать приличную рукоять для Клыка. Третье: я хотел сделать себе какой-нибудь вариант заплечной сумы или рюкзака. И последнее: я понимал, что добытая шкурка не бесконечная, но хотел сделать из остатков какое-то подобие штанов или шорт, чтобы надеть их поверх своих не сильно прочных брюк и тем самым увеличить их износостойкость.

А главное, теперь у меня появилось столь много целей, которые я хотел реализовать, что тщательная подготовка моей экипировки к дальнейшим путешествиям не помешает.

Сев на какой-то нарост на коре дерева, я отрезал заготовку для шести максимально длинных ремешков под создание верёвки для крепления гирьки кистеня и плотной обмотки рукояти своего костяного меча. Из них косичкой сплёл два длинных ремешка, каждый порядка двух метров.

У того, что предназначался для кистеня, я сделал с одного края затягивающуюся петлю, ограниченную узелком, чтобы невзначай не перетянуть или не повредить себе руку. А ко второму концу ремешка привязал крупный агат с непонятным отверстием у поверхности. Оружие получилось тяжеловатое. Но на руку наматывалось и пряталось в рукаве куртки идеально. В том, что убойность его будет впечатляющая, я был уверен, но долго ли он прослужит и не сломается, вызывало сомнения.

«Поживём – увидим», – решил я и, отложив кистень в сторону, осторожно вынул из ножен Клык и воткнул его перед собой.

Размотав тряпку на его верхнем конце, я, придерживая его одной рукой, плотно в два ряда обмотал кожаным ремешком рукоять меча. Получилось вполне прилично, рука не соскальзывала, даже если была мокрой и скользкой от пота. Она как будто прилипала к клинку.