Сергей Лукьяненко - Кей Дач. Трилогия

Он невесело улыбнулся.

— Держись, парень. Я тебя очень люблю и не хочу вечером обнаружить в поджаренном виде.

— Сам не поджарься, — огрызнулся я.

— Для меня это работа.

— Капитан? — раздался тонкий голосок.

Мы обернулись оба. Рядом стояли Эн и Артем Эйко. Мальчишка тоже получил снаряжение, легкий бластер и накидку. Эн была без оружия.

— Слушаю вас, — ответил Огарин.

— Капитан, меня не пропускают к нашему кораблю!

Девочка была на взводе. И Денис это понял.

— Да, таково было мое распоряжение. Зачем вам корабль?

— Я не собираюсь улетать! — Девчонка мотнула головой. — Но корабль наверняка уничтожат. Мне необходимо забрать снаряжение.

— Вооружение? — уточнил Огарин.

— Снаряжение. — Девочка не поддалась. — Специальное снаряжение.

На лбу у нее бисеринками проступил пот. Пальцы нервно подергивались.

— Зачем?

— Капитан, мой долг — защищать Артема. Я не могу достойно выполнять свою задачу без специального снаряжения. Капитан, я очень, очень напряжена. Мне трудно контролировать свое поведение, когда я не способна выполнять долг.

Это было так чудовищно нелепо, так безумно, что перекрывало все сумасшествие последних суток. В центре толпы из двух тысяч вооруженных человек стояла маленькая девочка и почти открыто угрожала капитану имперских сил.

Огарин покосился на меня:

— А что ты стоишь? Двигайся, костюм должен запомнить амплитуду движений! Прыгай, бегай! Ну!

Я начал двигаться. На месте. Мне было слишком интересно, безумно интересно. Огарин покачал головой, но гнать меня не стал. Спросил мальчика:

— Она улетит без тебя?

Артем покачал головой.

— Хорошо. — Огарин глянул на часы. — Сколько тебе нужно времени?

Я прикинул, что до места посадки яхты отсюда километра три.

— Десять минут добраться до корабля, десять минут на все сборы, десять обратно, пять — резерв, — отчеканила девочка.

— Разрешаю, — сказал Огарин. Поднес к губам переговорник, что-то пробормотал. Прежде чем он закончил, девочки уже рядом не было. Она бежала, почти не двигая руками, перебирая ногами с чудовищной скоростью. Словно не человек — киборг.

— Будто механистка, — сказал Денис с горечью.

— Она не киборг, — хмуро отозвался мальчик.

— Я знаю. Но это — немногим лучше. — Огарин посмотрел на него. — Ты ее любишь?

— Она хорошая, — сказал Артем. — Она лучшая из всех.

— Кто вы такие на самом деле? — резко спросил Огарин.

Мальчик смотрел на него широко открытыми глазами.

Слишком недоуменно и наивно.

— У меня нет времени и возможности хоть что-либо выяснять, — сказал Огарин. — С вероятностью в девяносто девять процентов я погибну при атаке псилонцев. Просто хотелось бы знать. Понимаешь?

Мальчик облизнул губы.

— Малыш, кто бы вы ни были, я не желаю вам зла. — Денис шагнул к нему. — Возможно, я наплюю на ряд законов и позволю вам уйти из битвы. Только объясни, кто вы такие и что для вас на самом деле эта регата?

Артем явно колебался. У него не было той упрямой нацеленности, что у сестры.

— Точно позволите уйти?

— Лешка, я тебя когда-нибудь обманывал? — не оборачиваясь спросил Огарин.

— Нет, — быстро ответил я.

— Уже поздно, наверное. — Артем оглянулся, будто пытался найти сестру. — Я не знаю… Вы обещаете, что позволите нам уйти? Я больше не смогу, честное слово! Это ведь седьмой раз, уже седьмой раз!

Денис протянул руку, потрепал его по щеке:

— Клянусь, малыш. Говори. Скажи правду, и эвакуируйтесь вместе со всеми.

Он еще не закончил, когда стало ясно — что-то не так. В чем-то Огарин ошибся. Лицо Артема исказилось брезгливой гримасой, он отступил.

— Документы у сестры, капитан. Она ответит на все ваши вопросы.

Огарин пожевал губами, кивнул:

— Ясно. Пшел вон, сопляк. Боишься умереть, так не бойся хотя бы жить.

— Я лучше тебя знаю, что такое жизнь и смерть!

На миг мне показалось, будто не мальчишка стоит перед нами, а взрослый человек. Что-то в глазах, что-то в интонациях.

Артем повернулся и пошел прочь.

— Знаешь, — провожая его взглядом, сказал Огарин, — однажды на учениях случилось время, и нас, кадетов, повели в театр. Пьеса была очень интересная. Мы на начало опоздали, но вроде уже стали понимать, в чем дело, тут нас подняли, построили и отправили обратно в лагерь.

Он достал трубку. Посмотрел на небо, усмехнулся, стал набивать табак.

— Это ведь специально сделали. Умные были люди, очень умные. Приучали нас к тому, что не на всякую пьесу попадешь вовремя и не каждую досмотришь до конца. Что в театре, что в жизни. Ладно, Лешка. Мне пора. Держись.

Огарин вдруг сунул нераскуренную трубку в карман, крепко обнял меня и пошел к штабу. Через минуту над космодромом уже разнесся его голос:

— Твою мать! Следующего, кто снимет оружие с предохранителя без приказа, застрелю лично!

Я пожал плечами.

Странный он все-таки человек.

— Ну вот. Такие дела.

Ко мне подошел Семецкий, директор нашей единственной школы. Невысокий, узкоплечий, когда-то он казался нам великаном, как и Оля Нонова — великаншей. Вот только Ольга и впрямь была крупной.

— Знаешь что, — так же меланхолично произнес Семецкий. — А давай-ка мы с тобой выпьем? Никогда не пил со своими учениками! А теперь — выпью!

Он достал из кармана плоскую фляжку, протянул мне.

— Спасибо. — Я глотнул коньяка. — А что ты «Хамелеон» не надеваешь?

— А, — Семецкий махнул рукой, — успею. Да и вообще я маленький, меня и так не заметят. Разве что ружье это.

Приподняв за ствол «Ультиматум», он помахал им над бетоном, царапая пластиковый приклад.

— Как ты думаешь, почему тебе, парню рослому, дали маленький пистолет, а мне, такому невысокому, — большую пушку?

— Не знаю, — возвращая фляжку, ответил я.

— Вот и я о том, — вздохнул Семецкий. — Пойду я…

Волоча оружие, он пошел прочь и сразу же затерялся в толпе.

И мне стало совсем нехорошо.

Я вдруг подумал, что больше никогда его не увижу.

Еще четверть часа мы протолкались около грузовика. Снаряжение уже все получили и ждали теперь непонятно чего.

— Ребята, пора! — раздался наконец голос дядьки. — Выдвигаемся к секретной огневой точке «гамма». Все помнят, где она находится?

Многоголосый рев подтвердил, что никто не забыл свои детские шалости.

— Поехали! — Древним боевым кличем пилотов-камикадзе Григорий заставил народ собраться. — С нами Бог, Единая Воля и Грей!

Двинулись по полю мы нестройно, но довольно дружно, а учитывая всю ситуацию — еще и чрезвычайно весело. То ли выданное оружие так подействовало, то ли то, что собралась огромная толпа, — не понять. В хвосте колонны даже затянули старую военную песню «Мы рождены, чтоб звезды сделать пылью…», но, поскольку слова мало кто знал, песня потихоньку стихла.