Николай Побережник - Болотный кот

Я выстрелил из арбалета с упором на рогатину по большому глиняному кувшину, литров на пять, подвешенному в ветвях большого дерева, похожего на дуб. Тяжелый болт расколол кувшин, и лампадное масло полетело вниз на суетящихся всадников под деревом…

– Теперь давай! – скомандовал Тарин лучникам и сам поднес к пламени лампадки наконечник стрелы, обмотанный пенькой.

С ревом ушли в сторону противника три стрелы… Да уж, всадники апокалипсиса какие-то… кони испугались, горели и понесли, кого куда, а мы открыли прицельный огонь из луков по противнику, выбивая их из седел. Несколько всадников направили коней по склону в обход баррикады, но уткнувшись в колья, наездники полетели вперед, где их настигли боевые топоры обороняющих баррикаду…

Как пишут в книгах – противник с позором и в панике бежал, потеряв при этом две трети личного состава. Мы сидели с Тарином у дома старосты и собирали снаряжение, протокой вернулся гонец и сообщил, что большой отряд княжеского войска уже выехал, оказывается, этот многодворец не первый, из которого сообщили о нападениях родовых дружин.

– Пообедаете с нами? – спросил подошедший Борин.

– Не откажусь, – сказал я, – что-то аппетит разыгрался.

– Я тоже не против перекусить, – кивнул Тарин.

– Вот, это вам, – протянул Борин кожаный кошель, – как и обещал, тридцать золотых.

– Угу, – кивнул Тарин, взял кошель и сунул мне: – Убери.

– Вот в тот дом приходите, там сестра моя живет, обед готов уже, – сказал Борин и направился к мужикам, которые возились у кучи с трофеями.

Я потряс кошелем и посмотрел на Тарина.

– Что? – спросил он.

– Как-то… эм…

– Никитин, я наемник, а ты мой помощник, я зарабатываю на жизнь тем, что умею воевать и убивать… уж такая моя судьба и, похоже, твоя тоже… Так что не строй из себя непорченую девку, убери в ранец кошель и пошли есть.

– Пошли… – я выдохнул и убрал кошель в ранец.

Быстро пообедав, мы попросили молодого крепкого парнишку, который был гонцом, отвезти нас протокой в городище за пару золотых. Он радостно согласился, и мы, погрузившись в лодку, к слову, потесней, чем те, на которых возят пассажиров, и отправились вниз по еле заметному течению. Мы уже подплывали к городищу, как небо как-то быстро заволокло тучами и полил дождь, хороший такой, плотный.

– Как же ты обратно? Течение же… – спросил я у парнишки.

– Да не страшно, дядька, я у родственников тут в посаде переночую.

– Хорошо, раз так, – кивнул я и, отвязав от ранца плащ, надел его и накинул капюшон… Вот, другое дело.

Действительно… городище так городище. На холме, высокие, метров в десять, каменные стены, башни, бойницы, ров с водой и мост через него… все по правилам фортификации. Разросшийся за не одно столетие посад окружил крепость и превратился в большой каменок. По периметру которого начали возведение новой стены, не такой высокой, но которая будет достаточно серьезным препятствием для возможного противника. Более простые и скромные дома посада выползали и за строящуюся стену, дома были скромнее, но были большие подворья, которые скорее всего и кормили горожан.

Под проливным дождем мы забежали в корчму первого попавшегося нам на глаза постоялого двора, внутри было достаточно много народа, кто-то спрятался тут от дождя, а кто-то, судя по мужику, спящему головой в тарелке, тут уже давненько.

– Переждать дождь, поужинать или на постой? – спросила полная женщина в переднике с большими масляными пятнами.

– На постой и поужинать… в комнату можно ужин подать? – спросил Тарин, откинув капюшон.

– Конечно, надолго комнату будете брать?

– До утра пока что.

– Тогда три золотых за комнату и за ужин… поднимайтесь по лестнице, зеленая дверь с красной полосой… ужин вам сейчас принесут.

– И воды помыться…

– У нас все удобства… вода в комнате.

Мы поднялись в комнату и, прежде чем проходить, сняли грязные сапоги, заткнув их за лавку. Сняли плащи и повесили их у двери на крюки. Номер был действительно хорош, даже получше, чем тот, который мы снимали в хартском каменке. По-быстрому обмылись и переоделись в сухое. Я грохнулся на кровать и закрыл глаза.

– Ты неплохо стрелял там… наука Ванса пошла на пользу.

– Он отличный учитель, – ответил я, не открывая глаз.

– Это да, он и меня учил… А хорошо ты это с маслом-то придумал.

– Угу… – ответил я, уже чувствуя, как проваливаюсь в сон, и пробубнил: – Это не я придумал… все придумано до нас.

В дверь постучали, Тарин открыл и, забрав у мальчишки тяжелый деревянный поднос, сунул ему серебреный ноготок чаевых и, поставив поднос на стол, вернулся к двери и закрыл мощный засов.

– Ну ты горазд поспать! Долго еще валяться будешь? – услышал я голос Тарина.

– М-м-м…

– Вставай, говорю! Завтрак остынет.

– Сейчас… – ответил я сквозь сон и отвернулся к стене.

– Никитин… надо на рынок сходить, пока дождь притих.

– Хорошо, встаю, – я сел на кровати, – что, долго проспал?

– Очень…

– Это, наверное, из-за дождя, всегда, когда дождь не могу проснуться.

Умывшись и позавтракав, я окончательно проснулся. Голова была очень тяжелой, в голове начали всплывать обрывки сна… то Варас у наковальни, то коты эти болотные… мешанина какая-то из картинок непонятная.

– Одевайся, бери деньги и пошли, надо на зиму себе что-то прикупить.

Покопавшись в ранце, достал кошель и, подкинув его в руке, спросил:

– А хватит?

– Не знаю, бери все, что у тебя есть… к осени торговцы поднимают цену.

Сложив свое имущество в большой сундук, стоящий у стены, закрыли его на примитивный, для меня во всяком случае, железный навесной замок большим и тяжелым ключом. Накинули плащи и пошли под несильно моросящим дождем на рынок. Даже здесь в посаде дороги были мощены камнем, как выяснилось, мы сняли комнату в самой дорогом постоялом дворе посада, ну ничего… долго мы тут, надеюсь, не пробудем, а удобства, можно сказать, пятизвездочные… по местным меркам. Пройдя пару кварталов, мы свернули и пошли по более широкой улице, улице ремесленников.

– Можно, конечно, было бы и тут купить, – указал Тарин на деревянную вывеску с какими-то рунами, – но дорого, хотя вещи добротные тут.

– Так давай зайдем, приценимся.

– Нет, не пойдем… я тут себе как-то кафтан с подбивом покупал… двадцать ноготков отдал.

– Слушай, а где твоя зимняя одежда? Ты что, каждый раз себе новую покупаешь?

– По-разному, – пожал плечами Тарин, – есть несколько мест по княжеству и в хартских землях, где я оставил свою одежду… где в тайниках, а где у людей добрых на сохранение да на пользование… чего добру-то пропадать. А прошлый мой кафтан икербский наемник попортил, доносил до весны, да отдал бродяге какому-то. А с собой все добро носить тяжело.