Дмитрий Тедеев - Сила меча

И спросил я у щенка: “Как дела?” и “Как ваще?”

Он сказал: “Служу три месяца от роду при судьбе,

Жизнь собачья несладка, вижу сны из кислых щей,

А перо взял, шоб понравиться тебе!”

Нет, вы представьте, братцы: шустренький комочек,

В зубах – перо… Шарман! Чудесный документ!

И чую я – сказать мне шо‑то хочет,

И видить он, шо я – интеллихент…

Припев этот вызывал особое веселье ещё и потому, что все помнили, как какой‑то остряк пошутил, что под “шустреньким комочком” с пером Бард имел в виду Арнольда Шварценегера с зажатым в зубах ножом… У меня же в этот раз напоминание о ноже веселья не вызывало…

Так под эту песню мы и шагали.

Разумеется, никакую “скорую” вызывать Олег не собирался. Кратчайшей дорогой он вывел нас к шоссе, остановил проходивший мимо автобус, мы погрузились в него и поехали. Но поехали совсем не “домой”, как мы уже привыкли называть школу, в которой жили. Поехали мы совсем в другую сторону, в Симферополь. Я понял, что Олег продолжает заметать за собой, путать следы. Меня вновь охватила тревога за него. Замести следы мне казалось делом очень трудным, очень уж приметной была наша развесёлая компания.

Но ребята, видимо, почувствовали, что с Олегом что‑то не то, и вели себя в автобусе непривычно спокойно, тихо разговаривали, никакой возни, сопровождаемой воинственными воплями, не устраивали.

В Симферополе мы сразу направились к железнодорожному вокзалу. Олег разделил нас на три группы, назначил в них “командирами” самых старших из нас: меня, Сашку и Лёню. Дело было привычное, и никто этому не удивился. Но затем Олег дал неожиданное “боевое” задание, каждая группа должна была действовать “автономно”, сесть на электричку – каждая в отдельный вагон, самостоятельно и дисциплинированно доехать до “нашего” города, самостоятельно выйти, уйти с вокзала, и только на выходе Олег нас всех встретит.

— Сможете? Не подведёте? – серьёзно спросил он.

Ребята, гордые неожиданным поручением, наперебой стали уверять Олега, что смогут, не маленькие. Только один пацанёнок из самых младших спросил, озабоченно глядя на Олега, а где он сам в это время будет. Олег ответил, что тоже поедет в этой электричке, но отдельно от нас. Потом подумал и объяснил:

— Понимаете, девушка в четвёртый вагон села, симпатичная. Хочу познакомиться. Как вы, не против?

Ребята знали, что Олег не женат. Нельзя сказать, чтобы сильно переживали из‑за этого, но тут все понимающе заулыбались, закивали. Дескать, о чём речь, Олег Иванович, всё будет хорошо, мешать не будем, давайте, знакомьтесь, может, свадьбу потом всем клубом сыграем…

Доехали и в самом деле хорошо. Не было в электричке большой, шумной и очень запоминающейся компании юных “каратистов” с руководителем, которого уже, возможно, ищут менты. Ехало несколько маленьких стаек уставших и поэтому, наверное, спокойных пацанов, совершенно неприметных среди других пассажиров. Без всякого руководителя.

В тот день Олег ещё успел сгонять нас на пляж и разрешил купаться, сколько влезет. Благо, что море было тёплое, как парное молоко. К вечеру пацаны уже совершенно падали от усталости и после отбоя все очень быстро заснули.

Все, кроме меня.

Уважаемый читатель!

Поскольку Вы дочитали книгу до этого места, а не отложили сразу её в сторону, я надеюсь, что что‑то в ней показалось Вам небезынтересным. Спасибо Вам большое за Ваш интерес! Я писал лишь о том, что волнует меня самого, и буду очень рад, если книга “зацепит” кого‑то ещё, если Вы не разочаруетесь, читая дальше.

Хочу только на всякий случай предостеречь Вас от слишком серьёзного восприятия того, что написано в книге. Книга эта – фантастическая. Почти все действующие лица и события придуманы. Поступки героев романа, их слова, мысли – это поступки, слова, мысли вымышленных персонажей, а вовсе не позиция автора. Сам я далеко не всегда согласен с моими героями (хоть они и вызывают у меня симпатию), никого не призываю бездумно брать с кого‑нибудь из них пример. Как вести себя в той или иной жизненной ситуации – личное дело каждого, дело его совести и убеждений.

Я далёк от того, чтобы навязывать читателям собственные убеждения. Или убеждения кого‑нибудь из моих героев. Тем более – религиозные. Религиозные взгляды персонажей романа – это такой же вымысел, как и сами персонажи. Прошу Вас не воспринимать слова и мысли придуманных героев как попытку автора создать новую религиозную доктрину или оскорбить чьи‑нибудь религиозные чувства.

С уважением,

Дмитрий Тедеев

Мне не спалось. В дневной суете тот случай в зарослях как‑то отошёл на задний план. А теперь память вновь и вновь прокручивала всё происшедшее. И полностью, от начала до конца, и отдельные эпизоды. Вновь и вновь меня охватывал липкий, противный страх за Олега, а теперь, задним числом – ещё и за себя. Я только теперь сообразил, что если бы Олег не смог справиться с тем громилой, погиб бы не только он один. Нас с Ромкой, свидетелей, в живых тот выродок тоже никак бы не оставил. А ведь это едва–едва не случилось. Странно как‑то. Вот я лежу, думаю о чём‑то, чего‑то (по “интеллигентской” привычке) задним числом боюсь, хотя оно уже давно прошло. А ведь могло, вполне ведь могло случиться так, что я сейчас ни о чём бы уже не думал и ничего бы не боялся. И то же самое – Ромка. И Олег…

Олег неслышно подошёл к кровати, спросил шёпотом: “Максимка? Не спишь? Пойдём, посидим на улице немного?” Я тихо встал и, не одеваясь, в одних трусах вышел за Олегом на школьный двор. Мы сели на скамейку. Разгорячённое тело ласково обдувал прохладный ветерок, пахнущий морем, незнакомыми южными цветами, чем‑то ещё. Звенели цикады, ярко светила луна, и в серебристом волшебном свете, неузнаваемо преобразившем знакомый двор, я вдруг почувствовал себя… Даже не знаю, как сказать. Чужаком, гостем, что ли. Или даже нет, не то. Показалось вдруг, что сегодняшний случай, да и вообще вся моя предыдущая жизнь, весь наш мир, всё это привиделось, приснилось мне. Или даже не мне. А я вдруг попал в этот странный тревожный сон. А кто я такой на самом деле – не знаю, силюсь вспомнить и не могу. Чтобы вспомнить, надо проснуться, но я не хочу этого. Даже от мысли о том, что проснуться когда‑нибудь придётся, живот стягивает сосущим холодом. Потому что тогда весь этот двор, ласковый южный ветерок, лунное небо, Олег, мама, весь этот мир – всё исчезнет. Совсем исчезнет, даже в памяти ничего не останется. Кроме пустоты и боли…

Олег осторожно положил ладонь на моё плечо, и наваждение сразу схлынуло. Осталось лишь смутное чувство тревоги. Но тревога – это понятно откуда. Ещё бы ей не быть!