Сергей Коротков - О возвращении забыть

— Не понял! Кого не хватает? Анжела?

— А чё я? Мой вот он! — девушка указала пистолетом на пленного чечена. — Берегла как свою девственность!

— Ха, а она у тебя есть, сестренка?! — прикололся Ден, поправляя бинт на руке и косо глядя на сидящего наёмника, тоже перевязанного по ноге.

— Не смешно, братишка! — хмыкнула Анжела в ответ.

— Отставить шутки! Мля, где этот… Ашот? — Топорков сноровисто вскочил на валун, оглядывая местность вокруг. — Кто с ним был? Кто видел его?

Народ тоже заозирался, один бизнесмен сидел, положив автомат на колени и жуя губами травинку. Ден заметил его вид, усмехнулся.

— Вон, сдается мне, Родео, знает.

— Ну, видел его, — Родион сплюнул, — я чё, пастух ходить за ним?! Видел, собирал он оружие, снарягу. Потом в лес подался, блеснув фиксами, золотьём своим! Я чё, бегать за ним буду?

— Мог и сказать кому из бойцов! Не сломался бы! — Никита слез с камня и хотел ещё что-то добавить, но заметил бегущих к ним Рогожина с товарищами.

— Запал, мы в сборе!

— Хорошо, Истребок! Молодцы. Щас…

Троица подвалила и рассыпалась на траве, тяжело дыша. Никита пока доложился о последних часах, лагере боевиков, уходе, преследовании, засаде, бое. О четверых уничтоженных наёмниках, захваченном в плен их командире (судя по всему!), о шестнадцати трупах чехов и одном пленном.

Рогожин поднялся, протянул руку, пожал Никите.

— Ай молодца-а! Так держать. Всем троим объявляю благодарность как старший группы особого назначения!

— Служу Отечеству! — вскинул руку к голове Топорков.

За ним встали и вторили ему Ден и Тротил. Все остальные завороженно следили за ними, слушали доклад Топоркова. Кто серьёзно, кто улыбаясь.

Рогожин вкратце сообщил о новом предписании, отвел в сторону Никиту.

— Этих допросил?

— Чеха да, чёрного частично. В отказку идёт, чмо! Покоцали его малость. Ранен. Ден его взял. Нелёгкий. Профи чей-то! Может, оттуда. Какие распоряжения будут, командир?

— У нас секретная операция. Ты сам знаешь! И так эта куча заложников на шею. Штаб там херню порет, напридумывали чёрти чё! Ох, как мне хочется взглянуть в конверт! Чует моё сердце — там бомба! Или жопа полная, что, по сути, одно и то же!

— Ясно. Ну, тогда насчет пленных понял! В расход!

— Действуй, майор! А я трублю построение и марш-бросок. Почти стемнело, а нам до точки с этими пару часов минимум. Успеть бы до часа "Ч"!

— Успеем. Командир! Я рад, что мы снова вместе!

— Принято, майор! Взаимно. Всё, работаем.

Никита свистнул Дена, жестом показав, что делать. Сам подошёл к Анжеле.

— Ну что, девочка, забираю я твоего хачика! Свободна.

— Вау! Окей! — девушка мило заулыбалась, протягивая пистолет.

— Спасибо за помощь, за службу!

— Да ладно, Никита! — Анжела засмущалась, но видно было, что ей понравилось.

— Кто ж так отвечает своему командиру? А?

— Опс. Сорри! Э-э… Есть! То есть… служу Отечеству!

— Ну-у… вот. Так лучше! А пистолет оставь себе, Анжел! Разрешаю. Только аккуратно с ним!

— Вау-у! Опс. Есть, мой командир!

Анжела резво заскакала вокруг Топоркова, быстро прижалась к нему, чмокнула в губы (остальное всё было прикрыто шлемом) и побежала ко всем. Видимо, хвастаться. Ребёнок!

Никита повернулся к чеченцу. Тот угрюмо лежал на боку со скованными наручниками руками. Даже в сумерках заметен был блеск его враждебного взгляда.

— Ну что, бородатый, отбегался по лесам-долинам?! Вставай, пошли цветочки нарвём моему командиру!

Пленный вздрогнул, ужом вдруг пополз к кустам, что-то причитая и молясь. Всю спесь и гонор горца как рукой сняло. Никита поспешил остановить его, недовольно ругнулся, понимая, что придётся повозиться, и схватил того за шиворот.

— Аллах… прошу, не надо! Умоляю, не убивай, офицер! Всеми святыми прошу! Офицер…

— Какими ещё святыми, ты, мразь лесная! Аллаха своего вспомнил! Мне некогда читать тебе нотации и ликбез проводить, тебя земля родная воспитает, переучит! В себе только уже! Вставай, мешок говна! Как по зелёнке бегать с автоматом да резать безоружных пацанов наших, надругаться над ними — это вам, бараны горные, хватает сил и смелости! А как самому в такой ситуации оказаться — так говно трусливое! А вы, черти бородатые, развяжите пленного пацана русского, дайте нож ему и в спарринге решите судьбу его! Самим тренировка, потеха, ну и хвала Аллаха вашего за искусство убить неверного в бою, а не как барана резать! Уроды! Может, тебе тоже яйца подрезать и член? Скормить тебе же, а? Чё, мля?!

Никита вынул НРС, провёл по заросшей щеке боевика. Тот испуганно отпрянул, продолжая умолять о пощаде и дёргая сцепленными за спиной руками.

— Сейчас отойдём, чучело лесное, дам тебе нож и возможность погибнуть как мужчина гор, а не как чмо последнее! Ясно?

— Офицер, офицер… — трясся чеченец и морщился, пуская пену изо рта.

— Пошёл, я сказал!

Кое-как Топорков отогнал пленного за камни, краем глаза заметив, что и Ден повёл "своего" чёрного за кусты. Остальные спешно собирались, снова навьючивая на себя трофеи и рюкзаки. Рогожин ловко и умело командовал отрядом.

Никита установил пленного на колени, расцепил наручники, не спуская глаз с хитрого вёрткого боевика. Отошёл метра на два. Достал свой НРС и еще клинок типа "свинчатка" из рукава. Такими разведка и десантники редко пользовались, чаще на тренировках. Острое полотно из свинцового лезвия и пластиковой тонкой рукоятки предназначалось для точного броска из любого положения — нож летел только утяжелённым лезвием вперёд. Да, был мягким, но для поражения плоти противника этого хватало!

— Держи, бородач, защищайся и умри с достоинством! — Никита, скинув разгрузку и автомат (остальная снаряга осталась у скалы с отрядом), взялся за свой нож.

— Я не буду использовать этот шанс, но благодарен тебе, офицер, за честный поступок! — почти без акцента сказал пленный, не вставая с колен, и перевёл взгляд с ножа на траве на Топоркова, принявшего боевую позу.

— Чё так вдруг? Я бы воспользовался случаем! Только вы, суки, не даёте нашим пленным такого шанса! Вставай!

— Нет! Я не хочу никакого конца! Честного или позорного. Ваша женщина и так осквернила меня, рана моя болит и режет сердце!

— Ишь ты-ы! Как залепетал! Видать, не дорезала она тебе член твой! — Никита взглянул на тёмное пятно грязных штанов боевика в районе от ширинки до колен.

— Не убивай, офицер! Я буду говорить. Я скажу всё!

— Ой ты, боже мой! Да мне сейчас на хрен уже не нужны твоё имя, родной аул и какие кому ты задолжал займы! Ясно излагаю, баран?!

— Я два года воюю по этим горам. Я знаю… — боевик запнулся, что-то оценил и продолжил: — Аллахом клянусь! Я знаю все схроны и тропы "воинов Ичкерии", место, где чаще бывает Абдул-Халим и почти все передвижения штаба "Чёрного воина"…