Анатолий Минский - Шпага, честь и любовь

Тей в зелёно-красном плаще врубился в переднее остекление, вогнав оперение сапога прямо в шею стрелка, второго снял из револьвера. Наблюдатель пережил их ненадолго.

В переговорной трубе послышалась пальба. Самая большая группа — фиолетовые — должна была высадиться на крышу гондолы и начать стрелять вниз, ориентируясь на положение мест экипажа по образцу «Эдрана». Есть надежда, что ламбрийцы вверх не ответят, опасаясь за баллон.

Спаситель Алекса избавился от сломанного крыла. Оно тоже своё отлетало. Сдвинул очки на лоб, помог освободиться командиру, не преминув едко заметить, нарушая всяческую субординацию:

— Лихо вы их, синьор. Не убили, зато отвлекли.

Фалько-офицер насупился и открыл люк в полу.

— По окончании боя посчитаем, у кого сколько заслуг. За мной!

В рубке Алекс буквально на плечи свалился ламбрийцу, яростно размахивающему шпагой в крайне ограниченном пространстве. У пилотского кресла защищался Эно, тут же растянулся Горан без признаков жизни, в задачу которого входило пробиться через ветровое остекление. Жестокий вихрь в кабине и колотое стекло поверх трупов засвидетельствовали, что эта часть плана ему удалась.

Алекс выстрелил аэронавту в левую лопатку. Шпажист с усилием обернулся, видно — желая напоследок увидеть, кто свалил его столь подлым образом, и упал.

— Хелге! Где остальные?

— Зачищают хвост!

— Держите штурвалы.

В миделе и в корме воцарилась смерть. Перебив без жалости аэронавтов, погибли два фиолетовых. Третьего Алекс нашёл в топочной, истекающего кровью, рядом с последним ламбрийцем, дорого продавшим жизнь. Увидев красную струю, толчками пульсирующую из пробитой шеи, не стал даже пробовать оказать помощь, молча отсалютовал.

Дирижабль начал разворот. Через иллюминатор виден «Эдран» на параллельном курсе. Спереди хлопнул одиночный выстрел.

Алекс мазнул взглядом по вентилям, рукоятям и приборам, о назначении значительной части которых ему совершенно не было известно. Повернул до половины самый большой из них, регулирующий подачу топлива в топку: для возвращения в Злотис значительной скорости не нужно, тем более команда, прямо скажем, не слишком опытная. После этого отправился в рубку.

Первое, что бросилось в глаза — тело прим-офицера в зелёно-красном плаще и пулевым отверстием в голове. Второе — Эно Хелге с револьвером, направленным на командира.

— Не ожидали, синьор?

— Ожидал. И никогда не доверял фиолетовым, не глядя на заверения Мейкдона, что всячески меня поддерживает.

— О, герцог не узнает, что сейчас произойдёт. Привет от фалько Байона. Вы отклонили его кандидатуру в экипаж, придётся мне восстановить справедливость. А она такова: нищий северный выскочка не смеет высовываться впереди уважаемых семейств. Вас предупреждали, вы не вняли.

Что именно служило предупреждением, Алекс не понял. Но и уточнять не стал.

— Почему тогда медлите?

— Есть сложность. Пять минут назад вы мне жизнь спасли. Хелге не остаются в долгу, даже покойникам.

— Тогда нет ничего проще. Двигайте на крышу и валите на все четыре стороны. Я списываю вас с «Эдрана».

— Не торопитесь, дорогой бывший командир. Это — мой дирижабль. Здесь я решаю. А в качестве ответной любезности предлагаю расчистить рубку и обнажить шпаги.

— Не проще ли остановить корабль и подняться наверх? — театральность Эно начала раздражать Алекса.

— Увы. Наше выяснение отношений могут заметить с другого борта, — Хелге ткнул рукой в правое остекление гондолы, указав на зелёный дирижабль. — Толстый Марк неправильно доложит об увиденном. Поэтому будьте любезны расчистить площадку со своей стороны, потом извольте обнажить шпагу. Заверяю: в историю Икарии вы войдёте героем. Для начала киньте на пол свои револьверы.

Вытаскивая трупы в коридор, ближе к каюте и камбузу, Алекс подумал, что Эно чрезвычайно самоуверен. Не учился у Горана, кроме совместных тренировок в команде дирижабля, а школа Байона хороша не настолько. Имеет козырной туз в рукаве?

Ещё какой!

Он ударил Силой с нечеловеческой точностью — в пах, под дых, по глазам, в горло. Казалось, что четыре невидимых бойца врезали от души сапогами и кулаками по самым чувствительным местам.

Алекса отшвырнуло на переборку, рука со шпагой бесцельно трепыхнулась перед собой. Ослеплённый болью, он уже был не в состоянии парировать удары или уклоняться от них, превратившись в безответный манекен для тренировки фехтовальных выпадов…

Вот и всё. Прощай, Иана!

Падая в небытие, Алекс увидел, что Эно взмахнул вдруг руками, отчего его шпага врезалась в потолочный лист, и начал заваливаться. Тело северянина, словно чужое, управляемое одними рефлексами, а не разумом, метнулось вперёд, исполняя корявый, ученически примитивный выпад… И мир погрузился во тьму.

Он очнулся от сильных пощёчин. Следующее ощущение — нестерпимая боль в паху от удара по самому сберегаемому месту. Ноги рефлекторно поджались, колени подтянулись к животу. В лёгкие с хрипом и свистом чуть просочился воздух, сражающийся с судорогой от удара в солнышко.

Алекс перевернулся на бок и упёрся в Эно. Не сразу сообразил, что для неудавшегося дуэлянта неприятности кончились. От выпада в запрокинутую голову клинок вонзился чуть ниже подбородка и вышел у макушки. Когда тело повалилось навзничь, остриё воткнулось в настил, пришпилив Эно к дирижаблю. Самоуверенный тей успел объявить его своим!

От небольшой качки эфес шпаги пришёл в движение, вихляясь вправо и влево над фиолетовым. Соответственно, мёртвая голова качнулась в обе стороны в отрицательном жесте: нет-нет, рано мне умирать.

Горан вытащил шпагу. Потом напрягся и вышвырнул наружу тело через разбитое переднее окно.

— Чтобы не задавали глупых вопросов — кто и как пырнул его в бороду. Вставай, ученик.

Алекса вырвало. Он с трудом отполз от вонючей лужи, уцепился в штурманское кресло, пытаясь подняться с пола.

— Вижу, Силой приложил.

— Лучше бы ламбрийского пилота… Плохо мне.

Горан посмотрел сочувственно, но твёрдо.

— И мне. Ударился головой о раму. Больно — словно сотня чертей под черепом. Но мы, похоже, единственные живые на борту. И некому кроме нас привести дирижабль к берегу. Возьми себя в руки!

На крыше гондолы наверняка найдётся пара целых крыльев, оставшихся от фиолетовых. Но не для того штурмовали, чтобы запросто бросить трофей.

— Я… в порядке… сейчас буду.

— Славно. Держись за штурвал. Сброшу гайдропы. Надеюсь, свои не обстреляют.

К заходу на посадку Алекс в основном пришёл в норму.

— Горан! Чем вы его?

— Тоже Силой. Под коленки. Давайте договоримся об этом не рассказывать. Убийства своих в бою повлекут массу ненужных вопросов, поверьте старому вояке.