Федор Вихрев - Пулеметчики. По рыцарской коннице – огонь!

Бастард оставался на ногах до полуночи, совещаясь с баронами, а потом лег на свое ложе и вскоре задремал, в полусне думая о том, чем сейчас занят его противник. Готовится к битве, исповедуется или по древнему саксонскому обычаю пирует перед битвой? Вскоре Гильом забылся беспокойным сном, терзаемый кошмарными видениями, в которых его настигала непонятная сила и чей-то голос вопрошал, зачем он с бою пытается взять то, что по праву принадлежит другому.

На рассвете, после мессы, герцог велел снести частокол и башни лагеря и повел свое войско тремя отрядами по дороге, которая тянулась к холму, называемому Тэлхэм, а через этот холм – к окраине Андредсвелда.

Первый отряд, состоявший в основном из французов Иль-де-Франса, фламандцев и воинов из Пикардии, возглавляли граф Эстас II Булонский и сенешаль Нормандии Фиц-Осборн. Этот отряд должен был стать на правом фланге войска и шел по дороге первым. В этом отряде были и тысяча нормандцев, возглавляемых юным Робером де Бомоном. Это было первое его ратное дело, и он гордо гарцевал на лошади, стремясь показать всем, что готов достойно выдержать это испытание.

Второй отряд, из одних норманнских всадников, возглавлял сам герцог. Восседавший на мощном арабском боевом коне, присланном ему из Арагона, Гильом ехал в одной кожаной накидке с нашитыми на нее стальными кольцами. Просторные рукава с разрезами спускались чуть ниже локтей, а сама накидка, тоже с разрезами на подоле со спины и с боков, доходила почти до колен, нисколько не стесняя движений герцога. Кольчугу, меч и шлем сеньора вез Роберт, а сам Гильом был вооружен только булавой, свисавшей с луки седла, и держал в руках полководческий жезл. Рядом с герцогом ехал епископ из Кутанса. Он был в своем пастырском облачении, с епископским посохом в руке. Тут же верхом на коне, рядом со своим братом – герцогом был и епископ Одо в белой сутане поверх кольчуги, вооруженный булавой, ибо его духовное звание не дозволяло ему проливать кровь. Высоко держа полученный от папы штандарт, скакал на полкорпуса сзади герцога ранее неизвестный рыцарь – Тустен Фиц-Рой Ле Блан, чрезвычайно гордый порученной ему задачей. Гильом предполагал доверить несение штандарта одному из знаменитых и блистательных сеньоров, Раулю Коншскому или Готье Жиффару, но они с благодарностью отклонили столь высокую честь, предпочтя ей опасности битвы. Рядом со знаменем ехал и коннетабль, Рауль де Тессон. Граф Мортен вместе с Неелом Сен-Совером по прозвищу Шеф-де-Фокон, одним из знаменитейших рыцарей Нормандии, также находились в этом отряде, возглавляя ратников из Контантена. Оруженосец вез впереди графа прикрепленное к кончику копья знамя Сен-Мишеля. Сразу за ними ехал Ральф де Монтгомери во главе многочисленного отряда из Белема, и рядом с ним держались ветераны-нормандцы Жиффар и Гурней. А впереди нормандского отряда ехал знаменитый скальд Тайлимфер, на скаку жонглируя своим мечом, и для поднятия духа воинов во весь голос скандировал – распевал «Песнь о Роланде»:

Третий отряд, который должен был занять левый фланг, вели за собой графы Ален Фергон и Айме Тур. В этом отряде собраны были бретонцы и люди из Мэна, Анжу и Пуату, а также немецкие добровольцы и наемники с берегов Рейна.

Герцог Нормандский, решив атаковать Гарольда на его позициях, поставил на карту все, понимая, что это его единственный шанс. Всего в войске было почти семь тысяч человек, в том числе не менее тысячи двухсот всадников, на шесть сотен больше лучников, метателей дротиков и арбалетчиков, и почти три тысячи тяжелой пехоты – спешенных рыцарей, сержантов и вавассоров [45]. Никто из ратников еще не облачился в полный доспех, чтобы тяжесть снаряжения не затрудняла движение войска в недолгом, но трудном пути. Дорога шла над подножием холма, ниже которого раскинулось болото Певенси, чьи испарения стесняли дыхание людей. Бряцало оружие, ржали кони, разнообразные вымпелы и знамена развевались над движущимися вперед отрядами. Когда солнце поднялось и стало припекать, все изрядно вспотели, а длинная линия копий блестела в его лучах, словно стальная змея, извивающаяся вдоль дороги. Запахи человеческого и конского пота, болотных испарений и раздавливаемого ногами и копытами навоза сливались в одну непередаваемую никакими словами атмосферу. Сильно досаждали налетевшие со всей окрестности на запахи злые осенние мухи.

Из-за деревьев не было видно английского войска, и Гильом послал вперед разведчиков, чтобы убедиться, что противник на месте. Разведчики не вернулись, и герцог приказал выдвинуть вперед отряд легконогих и подвижных лучников из Пуату, а остальному войску – следовать за ними в готовности к бою.

Ветерок обдувал вершину холма, отгоняя надоедливых мух и неприятные запахи. Полковник передернул плечами. Хорошо, что он не надел доспехи, как его ни уговаривали. Хваленая датская кольчуга нисколько не облегала тело, как считали в его время историки, а довольно-таки ощутимо давила на плечи. Тело прело от поддоспешника и чесалось от пота. Так что сэр Гораций с удовольствием скинул эту тяжесть, оставшись в привычном мундире и снаряжении. Если понадобится – надеть все это на себя недолго, тем более с помощью денщика. Он посмотрел на стоящего рядом лейтенанта Берроуза, спокойно выставлявшего прицел своей винтовки, не обращая внимания на неудобный доспех. Как многие офицеры, получившие фронтовой опыт, лейтенант предпочитал идти в атаку не с саблей и револьвером, а с более мощным оружием. Сэр Гораций вздохнул. «Вот что значит юность. Насколько легче все переносится в молодые годы…» Бошамп поднял бинокль, рассматривая противоположный холм. И тут же опустил его.

– Вот и первые норманны. Скорее всего – разведчики. Передайте команду лучшим стрелкам уничтожить разведчиков, – приказал он стоящему рядом капитану Беку.

Появившиеся на склоне Тэлхэмского холма два норманнских разведчика еще не успели пройти и десятка шагов, как над долиной прозвучал напомнивший усиленный до грохота звук рвущегося полотна. Это слились в одно шесть прозвучавших одним залпом выстрелов.

Оба разведчика упали – один сразу, а второй – успев развернуться и сделать шаг назад. По рядам саксов пробежала волна удивления и испуга, большинство непрерывно крестилось, некоторые поминали вслух молот Тора и копье Одина.

Одно дело слышать рассказы о помощи Божьей и невиданном громовом оружии. Совсем другое – услышать необычный шум воочию и увидеть, как падают, словно пораженные невидимыми молниями, воины, сраженные колдовским образом на недоступном любому человеческому оружию расстоянии. Рассказы монахов из Питерборо во главе с самим аббатом оставались всего лишь рассказами о чудесах. Большинство саксов не слишком им верило, и тем неожиданней было увидеть все своими глазами…