Евгений Щепетнов - Колян. Дилогия (СИ)

— Так, ребята, мы обнаружены, и, видно, давно. Засаду сделали. В общем‑то, грамотно, но это — ловушка для лохов. Мы не лохи. Теперь мы по дороге не пойдём. Уходим с дороги, обгоним добычу по тропам и встретим их дальше. Поехали!

Они свернули в лес и, найдя звериную тропу, рысью пошли по ней, всё время рискуя напороться на сук и выбить глаз. Николай прижался к гриве Володи и думал только о том, чтобы увернуться от крупных веток и не получить сучок в ключицу. Мелькали деревья, кусты, разлетались брызгами лужи дождевой воды и взлетали шляпки мухоморов, сиявших красными зонтиками на полянке.

Через полчаса безумной скачки Николай наконец решил — стоп, теперь они должны гарантировано опережать грабителей. Казаки спешились и оставили коней пастись, привязав им уздечки к сёдлам. Кони были натренированными, не боялись выстрелов, так что казаки не опасались, что они разбегутся. Бойцы тихо, тенями скользили между деревьев, прислушиваясь к шорохам. Наконец, показался просвет между деревьями, и обнажилась ущербная, как коростой изъеденная дорога.

Атаман показал пальцами — двое на ту сторону, трое останутся тут. Они распределились, заняли свои места. Десять минут прошло в томительном ожидании. Внезапно вдалеке раздался топот копыт и громыхание телег по выбоинам в дороге. Телеги ехали быстро, коней понукали возницы, хлеща их нещадно поводьями и палками. Лошади, кося глазами и всхрапывая, пытались быстрее тянуть телеги, но выбивались из сил, так как мародёры нагрузили их добром по максимуму. За телегами бежали привязанные за руки две женщины — одна лет пятнадцати, практически девчонка, другая намного старше, явно мать и дочь. Обе были голые, покрытые потёками крови и синяками. Явно мародёры всласть поглумились над ними.

Николай окинул глазами состав грабителей — их было полтора десятка, публика разношерстная, возрастом в основном от 20 до 35 лет. Вооружение их составляли два ружья, какие‑то тесаки, типа мачете, явно самодельные. Других стволов не видно. Может, они и были — пистолеты или обрезы. Но раздумывать было некогда — Николай подал знак, что берёт одного с ружьём на себя, другого — на мушку командиру взвода, остальных разбирают сами. Группа поравнялась с местом засады. Стало видно, что мародёры боятся погони, старший — жирный круглолицый мужик под сорок со свинячьими глазками и ростом под два метра — фальцетом кричал:

— Быстро, быстро, уроды! Я же сказал — там сзади кто‑то за нами идёт, вам нужны проблемы?! Щас кто шевелить копытами не будет, в рыло получит!

Николай взял в прицел арбалета кривого, с косящим глазом, парня с двустволкой в руках и мягко нажал на спуск. Тетива арбалета дзинькнула и болт с глухим стуком воткнулся в череп бандита. Тут же ещё четверо упало со стрелами в груди и голове. Осталось десять, отметил Атаман. Он с шелестом вынул из‑за спины шашку, отбросил арбалет и быстрыми лёгкими шагами, стелясь к земле, пошёл к телегам. Бандиты бросили поводья и схватились за тесаки.

— Валите козлов! Их всего пять человек! — крикнул главарь и тоже выхватил здоровенный тесак, которым начал вращать как пропеллером.

Казаки молча сближались с бандитами. На Николая прыгнул один из них, широко размахнувшись, намереваясь сходу снести ему голову. Атаман экономным круговым движением отбил тесак и обратным ходом секанул ему по шее над правой ключицей. Отточенное лезвие шашки до половины погрузилось в податливое мясо и выскочило назад, сопровождаемое брызгами крови. «Минус один, минус три», — считал Николай, отмечая краем глаза, как его бойцы срубили ещё двоих. На него навалился вожак бандитов, с огромной скоростью и силой опуская свой викингов тесак. Первый удар чуть не выбил шашку из рук Николая и отдался у него в руке противным звоном, как будто ударили ломом, а не здоровенным ножом.

«Силён, сука, — отметил про себя Атаман. — Не принимать на шашку удары — переломит, соха здоровенная, тяжёлая, пусть устанет…»

Но гигант махал тесаком так резво, что, казалось, он будет это делать до завтрашнего утра. Николай отбивал удары круговыми движениями, не принимая прямых ударов. Улучив момент, он достал левой рукой нож из ножен и метнул его в здоровяка. Тот успел отпрянуть в сторону. Этот кадр обладал, при своей величине и лишнем весе, огромной скоростью и выносливостью, а под неопрятными жировыми складками таились стальные мышцы, ничуть не подточенные разгульной жизнью и выпивкой. Брошенный нож всё‑таки зацепил бандита, и на его плече расплывалось красное пятно.

Удар! Удар! Бандит вздрогнул — кончиком шашки Николай зацепил его ногу на бедре и нога вмиг окрасилась красным. Внезапно бандит резко повернулся и побежал в лес. Николай заметил боковым зрением, что драка уже стихает, практически все бандиты лежат в разной степени «готовности», только два мародёра отбиваются ещё спина к спине от его бойцов, стоя возле телеги.

Николай бросился за вожаком, чья спина мелькала между стволов, и поднажал, тот был всё ближе, ближе… Атаман перехватил шашку, как копьё, и с силой метнул её в спину убегающему. Шашка вонзилась ему чуть выше поясницы, острым концом выйдя у бандита из печени. Тот сделал по инерции ещё несколько шагов, потом глаза его закатились и он упал навзничь. Николай подошёл, осторожно повернул его голову ногой — он мог притворяться, что потерял сознание и в предсмертном усилии напасть на противника. Но нет, если он и не был сразу убит, то уже доходит.

Атаман с усилием выдернул из тела шашку, она вылезла с противным скрежетом по рёбрам и выпустила следом фонтанчик крови, тут же затихший и расплывшийся ручейком. Он обшарил труп, забрал с собой тесак и пошёл к месту схватки. Там уже всё закончилось. Последние бандиты лежали со стрелами в голове. Николай одобрил это решение — нечего устраивать героическое фехтование и гладиаторские бои, противник должен быть устранён максимально эффективно и безопасно. Это война, а не игры.

Бойцы еще подбирали оставшееся оружие, когда к ним подскакал отряд подмоги, ведомый Алкой. Она очень переживала, что выказала слабость, и не смотрела на Николая, пряча глаза. Один из бойцов неловко держал на весу раненую руку — стрела из засады попала в него, пока стрелков не посбивали с деревьев. Вожак бандитов был довольно неглупым и умелым солдатом, впрочем, ему это не помогло.

Бойцы отвязали захваченных женщин. Те бессмысленно таращили глаза, не понимая, кто их отвязал — то ли новые бандиты, то ли непонятно кто, еще. Они тряслись на солнцепёке, как от холода, видимо, пережитый стресс и насилие нанесли ущерб их рассудку.

Николай смотрел на них и думал: «Вот что с ними теперь делать? С собой взять? Они сейчас полусумасшедшие, а мы не можем себе позволить таскать с собой обузу. Бросить тут? На разорённой ферме? И дальше что? Или их звери сожрут, или залётные бандиты к рукам приберут. Ведь сколько уже твердили миру — надо селиться посёлками, под охраной войска, это вам не допотопные времена, мать вашу! Никак не могут взять в толк, что того мира уже нет, что всё изменилось! Ладно. Сейчас в лагерь пойдём, там отойдут и решим, что делать с ними».