Уильям Дитц - Проклятый Легион

Вспыхнули прожекторы, трассирующие снаряды разорвали ночь на тысячу абстрактных фигур, и прерывистые энергетические лучи устремились в космос. Некоторые из легионеров выстрелили в ответ, но Перес сконцентрировался на парашюте и игнорировал наземный огонь. Во всяком случае, пытался.

Трассирующие снаряды пронеслись мимо, с виду безобидные, но на самом деле смертельные. Земля помчалась навстречу Пересу. Он увидел здание. Его крыша ощетинилась тремя шпилями. Между ними находилась батарея ракет класса «земля–воздух». Одна такая ищущая радар ракета проревела мимо в направлении транспортного самолета. Шпиль накренился прямо на Переса. Перес попытался его избежать, не сумел и стиснул несуществующие зубы.

Столкновение было ужасным. Металлический стержень ударил его в нижнюю часть живота, пробил запасной отсек для боеприпасов, аккумуляторный энергомодуль и бортовой процессор. Перес закричал, и мир вокруг него стал черным.

Голос пришел из ниоткуда и отовсюду сразу.

— Добро пожаловать в Легион, мерзавцы. Меня зовут Сэр.

Ночь, битва и боль исчезли. Перес обнаружил, что стоит в центре огромного плаца. Его тело было таким же, как в этом ужасном сне. Невысокий, подвижный мужчина стоял перед ним. У него были глаза–бусинки, огромный нос и покрасневшая от солнца кожа. Его руки были покрыты красочными татуировками, белое кепи сидело на голове прямо, складки на брюках были острыми как бритва, а начищенные ботинки сверкали. Его глаза пробежали слева направо, и Перес вдруг понял, что остальные тоже тут. Мужчина говорил вполголоса, но его слова гремели по всему плацу:

— Всех вас судили за преступления, приговорили к смерти и казнили. Это ваш последний шанс. Если вы следуете приказам, если вы учите то, чему мы вас учим, и если вам очень, очень повезет, вы можете стать легионерами. С этой честью придет новое имя, лучшая жизнь и возможность чего–то достичь.

Перес вспомнил комнату из нержавеющей стали, красную точку на своей груди и сознание, что сейчас он умрет. Уже умер! Умер и очутился здесь, неизвестно где.

Мужчина улыбнулся.

— Кто–то из вас погибнет на учениях. Другие покончат с собой, вместо того чтобы смело встретить еще один день. И трех–четырех убью я — просто шутки ради.

Мужчина обвел взглядом ряды. Его глаза были подобны лазерам, казалось, они пронизывают насквозь.

— Многие из вас мне не верят. Вы думаете, что сохранили права, которые когда–то имели. Неверно. Юридически вы мертвы, и до тех самых пор, пока вы не будете официально значиться в списках Легиона, у вас не будет никакого другого существования, кроме того, которое предоставлю вам я.

Мужчина сжал руки за спиной.

— Было время, когда на подготовку хорошего солдата уходили месяцы. Теперь нет. Вы киборги. Вы просто мозги, вставленные в машины. Волосы, глаза, носы, уши, руки, груди, краны, ноги и прочие части тела, по которым вы отличали себя, исчезли. Вам больше не нужно есть, дышать, спать, опорожняться и совокупляться. Все, что вы должны делать, — это тренироваться. Двадцать четыре часа ежедневно, семь дней в неделю, пока вы либо не научитесь, либо не умрете.

Если вы научитесь, император станет богаче на одного легионера. Если вы провалитесь, и я выдерну вашу вилку, это не будет иметь значения, так как вы мертвы. Империя выиграет в любом случае.

Сэр огляделся, убедился, что безраздельно владеет вниманием новобранцев, и кивнул.

— Большая часть вашего учения будет проходить через невральный интерфейс. Сражение, в котором вы только что участвовали, было первым из сотен. Узнавая на собственном опыте, что такое реальные битвы и реальная смерть, вы обучитесь очень быстро. У кого–нибудь есть вопросы?

Перес обнаружил, что боковое зрение бойца II лучше, чем то, к которому он привык, и увидел, что какой–то киборг поднял руку. Дальняя часть его мозга заметила, что рука имеет клешневидную кисть.

Сержант улыбнулся, направил черную коробочку на новобранца и нажал кнопку. Киборг закричал, задрожал и упал на землю.

Сэр посмотрел справа налево.

— Урок номер один. Я не люблю вопросов. Вопросы предполагают мысль. Мысль предполагает ум. Умные рекруты — противоречие в терминах. Кто–нибудь желает обсудить это? Нет? Хорошо.

— Теперь урок номер два. Я сержант. Это значит, что я — бог. Я могу ходить по воде, мочиться виски, испражняться взрывчаткой и разговаривать с офицерами. Есть вопросы?

Невероятно, но справа от Переса еще один новобранец поднял руку. Перес вздрогнул, когда сержант направил черную коробочку на несчастного и нажал кнопку. Киборг закричал и, корчась, упал на землю.

Сержант изумленно покачал головой.

— Они глупеют прямо на глазах. Ладно, хватит ходить вокруг да около, рота… смирно!

Перес видел в новостях и бесчисленных голодрамах солдат, встающих по стойке «смирно». Он так и сделал. Вышла одна пародия. Правда, у остальных получилось не лучше. Перес ждал, что сержант разразится бранью, задаст им за неповоротливость, но тот, казалось, ничего не заметил.

— Рота… три шага вперед. Перес поднял правую ногу, переставил ее вперед

и грохнулся лицом вниз. Слава богу, не он один. Все остальные новобранцы тоже попадали. Сержант засмеялся.

— Это верно, мерзавцы. Вы даже ходить не умеете, не то что маршировать. Ладно, поднимайтесь и попробуйте снова.

С трудом вставая на ноги, Перес спросил себя: а не лучше ли было бы умереть?

Император мечтал. Голоса ссорились между собой. Одни стояли за немедленный ответ на хадатанскую атаку, другие возражали — они хотели отступить, окопаться и защищать ядро империи.

Император знал, что должен слушать их, должен принять какое–то решение, но вникать, беспокоиться — это же так трудно… Беспокойство влечет за собой трату энергии и определенный риск. Люди, которые беспокоятся, заболевают. Нет, лучше оставаться в стороне и плыть по течению, пока оно несет тебя, покачивая и кружась.

И здесь–то пригодились голоса. Они беспокоились, они спорили друг с другом, они делали все то, чего он стремился избегать. Они наслаждались этим и, более того, процветали.

Император не помнил времени, когда их не было, этих голосов, призывающих его делать то, что они хотят, спорящих между собой.

Когда–то они были реальными людьми, с телами из плоти и крови, пока его мать не отобрала их на должность его советников. Одни из них были учеными, другие — военными офицерами, третьи — политиками. Среди них не было ни художников, ни философов, ни религиозных деятелей, так как его мать считала, что они лишь позолота на карете государства.

Ему было шесть месяцев, когда прибыли советники. Все гордились своим положением, радовались перспективе пожизненного найма и не имели ни малейшего представления, во что ввязались.