Уильям Дитц - Проклятый Легион

Гуннер знал, что многие, если не большинство киборгов выбрали бы половой акт, наркотический кайф или драку. Но он выбрал воспоминание, которое выбирал раньше и будет выбирать всегда.

Гуннер вспомнил зоопарк, заполненный животными из разных миров, заросший их родной растительностью. Он вспомнил запах помета, тепло солнца на затылке и руку жены в своей руке. Он вспомнил, как птицы издали странные рыгающие звуки, как его дети завопили от восторга и как жена велела им успокоиться.

И Гуннер ушел, перенесся в свои самые счастливые минуты и в жизнь, которой больше не было.

Убедившись, что магазин опустел, Сисси Коннерс заперла кассу и пошла в кладовую. Там было темно и восхитительно холодно.

Сисси пришла за лимонадом. Она выбрала ящик и подняла его. На улице стояла жара, и всем хотелось чего–нибудь освежающего. Сисси завидовала тем, кто был снаружи, на солнце, и с нетерпением ждала, когда сможет присоединиться к ним. Ее смена закончится через час, и тогда она будет свободна. Точнее, свободна до занятий в вечерней школе. Диплом — вот ее мечта, и через два–три года она его получит.

Лицо девушки повеселело. Вчера Марк сел рядом с ней. Может, и сегодня сядет? Эта мысль наполнила ее сладостным ожиданием.

Ящик был тяжелым, и Сисси пришлось потрудиться. Она вынесла его в переднюю часть магазина и увидела, что в ее отсутствие вошли два покупателя. Поставив ящик на пол, Сисси скользнула за кассу.

Один из покупателей, женщина, остановилась у стеллажей и просматривала утренний номер популярного журнала. Другой покупатель, мужчина, стоял в нескольких футах от прилавка и нервно оглядывался. Кроме того, он носил бейсболку и большие солнечные очки, как будто пытался выглядеть хладнокровным или спрятать лицо. Сисси почувствовала, что ее сердце забилось быстрее. Она заставила себя улыбнуться.

— Могу я помочь вам?

— Да, — ответил парень, стараясь говорить грубо. — Держи руки так, чтобы я их видел, и давай сюда все, что в кассе.

Револьвер выглядел огромным. И покачивался.

Сисси знала, что ей нужно делать: отдать парню деньги, подождать, когда он уйдет, и вызвать полицию. Она протянула руку к кассе, вспомнила, что заперла ее, и потянулась за сумочкой.

Первая пуля ранила ее в руку, прошла навылет и пробила кофеварку, стоящую сзади на полке. Потекла кровь, Сисси закричала.

Вторая пуля пробила плечо и отбросила Сисси на стену.

Третья пуля попала в грудь. Сисси хотела крикнуть, но мертвые не кричат. Не так ли?

— Эй, Виллен… дай отдохнуть, черт побери. Ну и шутки у тебя.

Виллен проснулась и обнаружила, что она в седьмом боксе четвертого отсека кибернетического ремонтного центра форта Камерон. Тел бойца II не хватало, поэтому ее поместили в устаревшую биоформу и прикомандировали к 1–му полку.

Боец II напротив нее был без руки.

— Прости, я видела дурной сон.

Боец II откинулся назад, позволяя поддерживающей раме принять его вес, и дал своим видеокамерам выйти из фокуса.

— Тогда ладно. Но имей совесть и выруби динамик. Виллен проверила — действительно, динамик включен — и выключила его.

Она вспомнила лицо человека, который убил ее. Интересно, где он сейчас? Власти были осторожны в таких вопросах и старались, чтобы жертвы ничего не узнали. Прошлое должно остаться в прошлом, говорили они. Они хотели, чтобы Виллен выкинула из головы то, что с ней случилось.

Так что тот парень мог сидеть в тюрьме, жариться в аду или болтаться на улицах, убивая ради чистого удовольствия. Именно это говорил Виллен внутренний голос: что он жив и ходит где–то, не страдая от того, что сделал.

Виллен оставалось девять лет, два месяца и четыре дня до истечения срока службы. И когда он закончится, она найдет человека, укравшего ее жизнь, и отомстит ему тем же.

Були облачился в свою форму — конечно, без оружия — и шагнул через занавеску из бус, которая отделяла спальню от главной комнаты подземного жилища. Гостиная — она же столовая, и она же кухня — была круглой. В центре стоял камин–очаг, а вдоль стены шел проход. Запахи, наполнявшие комнату, наверняка нравились наа. А что с чем смешано, было непонятно.

Но комната точно пахла теплом и уютом и выглядела такой же, к большому удивлению Були. Ничто не напоминало межрасовые публичные дома городка наа или лачуги, которые он обыскивал во время зачисток.

Возле камина–очага готовили еду трое подростков — два мальчика и девочка. Они посмотрели на легионера с явным любопытством, смешанным с толикой страха и отвращения.

Були понял их. В конце концов он враг, пугало, явившееся привидение, и молодежь не знала, как реагировать. Он улыбнулся им, радуясь, что улыбка означает одно и то же в обеих культурах, и пошел к вертикальной лестнице.

Добротно сколоченная деревянная лестница слегка заскрипела под его тяжестью. Легионер обратил внимание, что она довольно широкая и на ней могут разминуться два наа. И в случае необходимости вся семья сумеет быстро выйти. Это было умно — слово, которое Були никогда раньше не употреблял по отношению к наа, но которое казалось все более и более подходящим.

Лестница кончилась на широкой платформе в шести футах от поверхности и с противоположной стороны от идущей наверх второй лестницы.

Сначала человек не понял, зачем понадобились такие сложности, пока не рассмотрел вопрос с военной точки зрения, и не сообразил, насколько трудно сражаться с захватчиком на ступенях.

Хорошая прочная площадка намного удобнее. У защитников больше места для обороны и есть естественная отправная точка. Вдобавок тяжелая занавеска из выдубленной шкуры дута отгораживала вторую лестницу от внутреннего света и удерживала тепло в доме. Сейчас шкура была свернута и закреплена у потолка при помощи двух стандартных блоков, позаимствованных у Легиона.

Були поднялся по второй лестнице и вышел на яркий свет. Было холодно, и его дыхание застыло облачком пара.

Один–единственный быстрый взгляд — и легионер понял, почему деревни наа так трудно найти без спутников–шпионов. В отличие от глинобитных куполов городка и наспех сооруженных лачуг разбойников, здесь не было никаких построек. Только дыры в земле, и тех не очень много. Двадцать пять, самое большее тридцать. И располагались они далеко друг от друга, так что казались естественными, особенно когда вокруг изрезанные предгорья, и без того полные ям, щелей, пещер и тому подобного. В самом центре деревни находилась костровая яма, но ей, похоже, редко пользовались. С воздуха она была бы едва заметна.

Однако любая хорошая маскировка могла бы быть лучше. Були нахмурился, увидев утоптанную дорогу, ведущую к узкой расщелине. Эта чертова дорога была словно гигантская стрела, указывающая куда? к воде? к источнику пищи? Куда бы она ни шла, она оскорбила его как военного и заставила рассердиться на чью–то тупость.