Уильям Дитц - Проклятый Легион

Норвуд посмотрела майору в глаза.

— Я не знаю. Хоскинс помолчал.

— У меня есть то, что ему нужно. Или почти то. Норвуд почувствовала, что ее сердце забилось чуточку быстрее.

— Есть?

— Да. У меня есть документ от ИМПВКФ Земля, приказывающий мне отступить, и другой документ из штаб–квартиры Легиона на Альгероне, приказывающий мне остаться. Второй прибыл перед самым уходом военно–космического флота. Я сохранил их на тот случай, если вдруг доживу до трибунала.

— Значит, — медленно сказала Норвуд, — мы не можем быть абсолютно уверены, но, похоже, Позин—Ка прав, и ВКФ готовит для него ловушку. Больше того, похоже, что Легион не согласен с этой стратегией и взбунтовался.

— Точно, — согласился Хоскинс, выплескивая остатки кофе на уже залитый портрет императора. — Что ставит меня в довольно занятное положение.

— Вы можете умереть славной смертью или сдаться и надеяться, что Позин—Ка останется командующим.

— Зная, что он убьет тысячи, если не миллионы людей.

— Лучше миллионы, чем триллионы.

— Черт!

— Да уж.

Хоскинс протянул руку.

— Я с вами, полковник. Есть надежда, что мы правы… и да поможет нам Бог, если нет.

Некуда отступать, кроме как в повиновение и рабство. Наши цепи выкованы. Их лязг слышен на равнинах Бостона! Война неизбежна — и пусть она придет! Я повторяю это, сэр, пусть она придет!

Патрик Генри

Американский патриот

1775 ст. г.

Планета Земля, Империя людей

Серджи Чин—Чу был голым. Яркие лампы почти ослепили его. Торговец попытался втянуть живот, но не сумел. Он начал говорить что–то, но техник, привлекательная молодая леди лет двадцати, жестом велела ему замолчать. Она тоже была голая, факт, который грозил вызвать непроизвольную реакцию и заставил Чин—Чу покраснеть.

Девушка встала на колени, опустила на глаза инфракрасные очки и нацелила пинцет на его лобковые волосы. Торговец зажмурился.

Знай Чин—Чу, что участие в Клике потребует такой жертвы, ноги бы его здесь не было. Но он и помыслить об этом не мог, а теперь уже поздно отказываться.

Даже микроботы излучают тепло, и один такой появился как яркая желтая точка на светло–зеленом фоне тела Чин—Чу. Ловким движением техник сомкнула электронный хирургический пинцет вокруг крошечного механизма и вынула его из леса седых волос. Потом встала и поднесла найденного жучка к свету.

Хотя размером этот робот был меньше пылинки и почти невидим невооруженным глазом, он мог записывать и передавать разговоры на расстоянии до пятидесяти футов. Как он попал в его лобковые волосы, Чин—Чу понятия не имел. Служба безопасности императора работала безотказно и, учитывая доказательство, которое находилось сейчас перед глазами торговца, могла дотянуться буквально куда угодно.

— Теперь можете говорить. Хирургический пинцет и оборудование, к которому он подключен, работают как приемник. Жучок думает, что вы смотрите головизор, обычный деловой канал об изменениях на рынке драгоценных металлов.

— Замечательно, — сказал Чин—Чу, сражаясь со своим пузом. — Теперь мне можно одеться?

Техник положила микробота, одного из трех, которых она нашла на теле Чин—Чу и возле него, в специальную черную коробочку и запечатала крышку. Торговец с трудом заставил себя игнорировать ее хорошенький зад.

— Да, для вашего удобства предусмотрен халат. Нет смысла надевать другую одежду, так как я снова внесу микроботов, когда вы будете уходить. Иначе люди, которые подбросили их, что–нибудь заподозрят и усилят слежку.

Чин—Чу вздохнул и потянулся за халатом. Было время, когда он мечтал оказаться обнаженным с привлекательными девушками, но тогда обстоятельства были существенно другие.

Халат, белый с грязно–голубыми вертикальными полосками, оказался торговцу в самый раз, как будто сшитый специально для него. Зная мадам Дассер, можно предположить, что так оно и было. Ведь здесь не сборище революционеров с дикими глазами, а собрание влиятельных людей, привыкших иметь все самое лучшее. Чин—Чу надел халат, завязал пояс на своей дородной талии и повернулся к девушке. У нее были чудесные груди.

— Спасибо за помощь.

Девушка ослепительно улыбнулась, как будто ничего более нормального и быть не может.

— Не за что. Мне это было приятно.

Чин—Чу усомнился в этом, но не испытывал никакого желания спорить и направился к двери. Он был почти там, когда девушка снова заговорила.

— Мистер Чин—Чу. Он повернулся. — Да?

— Может, вам стоило бы сбрить лобковые волосы. Особенно если вы планируете часто посещать такие собрания. Тогда жучков будет легче найти.

Торговец кивнул, выдавил признательную улыбку и вышел из комнаты.

Вилла — ибо дом этот казался именно деревенской виллой — была красива, но немного неправдоподобна. Хотя Чин—Чу привезли сюда в лимузине с затемненными окнами, ему оставили наручный терминал, и торговец знал, что поездка была слишком короткой даже для того, чтобы достичь границ города, не говоря уж о сельской местности. Но побеленные стены, выложенный плиткой пол, пышные растения и высокие сводчатые потолки — все говорило о вилле. То, что окна фальшивые и виднеющийся за ними пейзаж находится за тысячи миль отсюда, нисколько не уменьшало впечатления. Коридор привел торговца к короткой лестнице и вниз в гостиную, заполненную народом. По бамбуковым креслам и диванам были разбросаны мягкие подушки с цветочным узором. Чин—Чу прибыл последним, и остальные встали, чтобы приветствовать его. Все были в похожих халатах. Мадам Дассер представила его собравшимся.

— Здравствуйте, Серджи, я так рада, что вы пришли. Вы знакомы с Ари Госсом — «Судоходная компания Госса»? А с Зораной Зикос, владелицей обрабатывающих предприятий Зикос?

И так далее, и так далее, пока Чин—Чу не обошел комнату по кругу. Почти все гости мадам Дассер были крупными предпринимателями.

Видеть своих соратников и понимать, как они рискуют, придя сюда, было приятно. Подобно Чин—Чу, большинство из них сделали изрядные деньги благодаря существующему положению и вряд ли бы поддержали перемены ради перемен. Нет, это трезвые деловые люди, вышедшие защищать свои собственные интересы, но способные позаботиться и о большем благе. Так он надеялся.

Когда представления закончились, все сели. Мадам Дассер обвела взглядом комнату.

— Прежде чем мы начнем, я хотела бы отнять у вас минутку, чтобы сказать Серджи, как я сожалею о смерти его сына. Цена победы оказалась ужасно высокой. Но пока это — наша единственная победа, и она светит как маяк в море тьмы. Серджи, я уверена, что все здесь разделяют ваше горе и готовы помочь. Вам стоит только сказать.