Павел Данилов - Меценаты зла

– Отказало три лазерных системы, а компьютер сбоит и не предохраняет двигатель от перегрузки, что делать?

«Такого не бывает», – подумал Громов, а с языка уже сорвался ответ:

– Уменьшить скорость. Если это невозможно, то проверить, чтобы распределение нагрузки на оставшиеся системы было равномерным и не превышало порог нормальной работы больше, чем на двадцать процентов. При такой перегрузке ресурса двигателя хватит добраться до ближайшей планеты или станции даже из самой отдаленной точки системы. При этом затраты на ремонт будут минимизированы.

На десять долгих секунд повисла драматическая пауза. Кирилл честно ее выдержал. Не услышав в молчании собеседника вопроса, он не пытался что-то поспешно добавить. Тут старый бортинженер заулыбался. От сурового экзаменатора не осталось и следа.

– Это мой коронный вопрос, – сказал он. – Но ты справился на отлично. Я называю это правилом трех двоек: две проблемы, две цели, два решения . Все гениальное просто.

Громов тоже улыбнулся и, чтобы подтвердить, что понял урок, произнес:

– Проблемы – лазеры и компьютер, цели – долететь и уменьшить урон, решения – скорость или ручное перераспределение.

Бортинженер без сомнений произнес:

– Принят, – затем встал и панибратски хлопнул Громова по плечу. – Эх, где мои двадцать шесть?

Громов вежливо улыбнулся.

– Иди, обрадуй Шамилу, и будь повежливей – она старше меня.

– Хорошо, – выдавил из себя звездолетчик. Внутри закипала злость на этого самодовольного технаря.

Если Шамила и обрадовалась, то Громову это узнать было не дано. Ни глаза, ни губы не выразили эмоций. «Что парень на входе, что она… какие-то натянутые, – подумал Громов. – Хотя лучше так. Бортинженер вел себя чересчур по-человечески и сразу прослыл для меня самовлюбленным говнюком».

В этот раз Кирилл сел без приглашения. Шамила готовила контракт.

– Каков гонорар? Тот, который указан на сайте? – спросил Громов.

– Да. Сорок процентов аванс, остальное – по прибытии на Spes.

– Отлично. Только у меня есть одна просьба. Взять двух пассажиров.

– Это очень дорогая просьба, – нахмурилась Шамила, обрадовав Кирилла складкой на смуглом лбу. – Думаю, этот вопрос должен решать директор завода и капитан. Да и от самих пассажиров это сильно зависит…

– Я могу за ними сходить? Их не пустили на КПП. А потом мы будем ожидать встречи с капитаном и директором.

– Вы же понимаете, что помимо стоимости за обычную пассажирскую перевозку будет взиматься плата за дополнительное переоборудование кают? Директор, возможно, и разрешит взять пассажиров из финансовых соображений, а вот капитан… Согласитесь, принять на борт одного незнакомого человека нетрудно, а троих… – смуглая женщина развела руками.

– Понимаю. Но их можно поместить в отсеке госпиталя.

– Это исключено! – с возмущением сказала Шамила. – Госпиталь предназначен для больных.

– Скажите, пожалуйста, сколько это будет стоить? – не став оправдывать свое предложение, спросил звездолетчик.

– Наш менеджер рассчитает это в ближайшие полчаса. А вы пока можете привести своих друзей. Я отправила разрешение на вход.

Громов вышел из здания и увидел бредущие по бетонному покрытию две фигурки. Пройдя шагов сто, Кирилл остановился.

– Как все громоздко! – поморщился Поэт, когда подошел вплотную к другу. – Словно великаны строили.

– Если бы, – сказал Кирилл. – Все люди делали. Своими маленькими ручками и хитрыми машинами.

– Как успехи? – перебил их Жак. – Нас заставили все оставить в сторожке. Я и не знал, идти или не идти… вдруг засада.

– Твоя осторожность меня радует, – улыбнулся Кирилл. – Умнеешь.

– Благодарю, – буркнул француз. Видимо, он не считал себя глупым в прошлом.

Друзья зашли в вестибюль и показали документы меланхоличному парню.

– Вам куда? – спросил он.

– Отдел кадров, – терпеливо ответил Громов.

– Второй этаж, кабинет номер двести семнадцать, – сказал парень. – Лестница прямо, пассажирские лифты…

– Да-да, я помню.

– Ну и увалень, – хмыкнул Жак, когда они подошли к лестнице. – На Тайле рабы правительства и то веселее выглядели.

– Интересно, как будем выглядеть мы, – скривил губы Кирилл. Он верил в успех, но червяк сомнения был тут как тут. – Поэт вообще сомнительный субъект. Ни характеристики, ни работы. Словно пират, решивший завязать и стерший инфу о себе из Базы.

Шамила критически осмотрела новых посетителей и сказала:

– Я хотела бы поговорить с каждым в отдельности. Подождите, пожалуйста, в коридоре.

Первым остался Жак, Кирилл и Поэт уселись на небольшой диванчик в коридоре. Француз вышел спустя три минуты с задумчивой улыбкой на губах и сделал знак Поэту. Иван вздохнул и, словно идя навстречу року, вошел в кабинет.

Через четверть часа, когда Громов начал нервничать, из кабинета раздался звонкий голос новоиспеченного Лермонтова. Слова друзья разобрать не могли, но в том, что Поэт читает стихи, были уверенны.

– Так и закадрит твою шоколадку, – пихая звездолетчика локтем в бок, сказал Жак.

– Ей под восемьдесят, – сообщил Кирилл.

Эта фраза смахнула ехидный оскал с лица француза, словно «дворники» дождевую каплю со стекла.

– Черт, мне понравилась женщина в два раза старше меня, – пораженно сказал Жак и почесал подбородок металлическими пальцами.

– Не переживай, Ивану она в прабабушки годится, – улыбнулся Громов. – Главное, чтобы она оценила его стихи.

Поэт пробыл в кабинете еще минут двадцать и вышел с блестящими глазами. Таким счастливым друзья видели его, когда он впервые вышел на поверхность. Громов, не произнося ни слова, вошел в двести семнадцатый кабинет.

Шамила стояла рядом с зеркалом и поправляла прическу. Когда она повернулась к Кириллу, на ее губах играла улыбка.

– Очень приятный молодой человек, – сказала она. – Очень. И такой невинный. Я исполнила вашу просьбу. Ожидайте около шестьсот седьмого кабинета. Как директор освободится – он вас вызовет.

Громов вышел из кабинета ошарашенный, даже забыв поблагодарить Шамилу.

– Что ж ты с ней сделал? – спросил Кирилл шепотом.

– То, чего я не делал никогда.

– Прочитал стихи женщине? – поинтересовался Кирилл.

– И это тоже, – засмеялся Поэт.

Кирилл и Жак озадаченно переглянулись и двинулись к лестнице. От лифтов их тошнило. Отмерив сто двадцать ступеней, друзья вышли в новый коридор. Здесь стены из гладких и однотонных превратились в одну сплошную рельефную картину, изображающую историю колонизации Кришны. Даже редко стоящие диваны и десяток дверей не нарушали целостность барельефа.

– Ожидал встретить такой художественный размах где угодно, но только не в офисе одного из заводов, – заметил Кирилл. – Обычно владельцы медицинских заводов люди до паранойи прагматичные.