Быков Андрей - Псы границы

Спустя пять минут оба всадника умчались по направлению к реке, ведя в поводу третью лошадь для Санчары.

- Хорёк, как отмокнет и конечности разгибаться начнут, вынете его из корыта, переложите на лежак, оботрите и прямо так, голышом, заверните в медвежью шкуру. Пусть отогревается.

- Я понял, сержант, - отозвался Хорёк, подбавляя ещё тёплой воды в корыто.

Раздав все необходимые распоряжения, я вновь подошёл к столу и взялся за мешок.

- Так... а что у нас здесь?

Верёвка, стягивавшая его горловину, уже оттаяла. Повозившись с ней немного, я развязал узел и принялся поочерёдно вытаскивать из мешка всё, на что натыкалась рука.

На столе поочерёдно оказались: запасная холщёвая рубаха; чистые обмотки на ноги; небольшой кусок холста, служащий хозяину, по-видимому - полотенцем; деревянная миска, кружка и такие же деревянные палочки непонятного назначения; небольшой нож, предназначенный скорее для каких-либо кухонных работ, чем для использования в качестве оружия; несколько кусков какой-то странной бумаги и пенал с письменными принадлежностями и кисточками; книга в кожаном переплёте с абсолютно незнакомыми мне письменами; маленький, размером с указательный палец, деревянный пенал, в котором хранились несколько очень тонких и странных медных и стальных игл, совершенно не похожих на швейные. Ещё в мешке лежали завёрнутые в отдельную холстину несколько луковиц, кусок хлеба, горсть сушёных фруктов, какая-то крупа в мешочке и завёрнутая в клочок бумаги соль.

- Вот, собственно, и всё, - констатировал я, оглядев содержимое мешка.

- Интересно, - покачал головой Грызун, - вы обратили внимание? Денег-то у него нет. Ни в мешке, ни в одёжке. На что же он живёт?

Дворянчик взял книгу и раскрыл её. Полистал, поразглядывал картинки и опять захлопнул.

- Ни хрена не понятно, - сказал он, кладя её на стол, - что за язык, что за буквы? И как они их только читают?

- А картиночки-то интересные, - протянул Степняк, - как будто люди на них дерутся.

- Это Циркачу интересно будет, когда вечером с площадки спустится, - равнодушно пожал плечами Дворянчик, - он ведь борец цирковой. Вот пусть и разбирается...

- Похоже, оттаял, - подал голос Хорёк, - давайте его перекладывать.

Степняк с Одуванчиком помогли аккуратно переложить человека на лежак и, обтерев сухой холстиной, завернули в шкуру.

Спустя какое-то время его вдруг начал колотить сильный озноб, он застонал, скрипел зубами от боли, временами едва ли не срываясь на крик. На короткое время он даже пришёл в себя, поводя непонимающими глазами по сторонам, огляделся, попытался что-то сказать но, опять застонав от боли, провалился в забытьё.

Так продолжалось ещё несколько раз, пока не приехала Санчара. Развернув медвежью шкуру, она осмотрела пострадавшего, нимало не смущаясь тем, что перед ней лежит голый мужчина, и повернулась ко мне.

- Это не перелом. Это сильный вывих. Надо вправлять. Нужно, чтобы его крепко держали, тут и тут, - она показала на грудь и бёдра.

- Понятно, - кивнул я и подошёл к больному со стороны плеч, - Степняк, держи его ноги. А я буду держать за плечи.

Когда мы со Степняком покрепче прижали к лежаку пострадавшего там где, показала Санчара, девушка взялась за вывихнутую ступню и начала потихоньку двигать её туда-сюда., одновременно растирая и разминая лодыжку. В какой-то момент она вдруг напряглась и с силой рванула ступню на себя, чуть разворачивая в сторону. Лежавший без сознания человек от боли дико вскрикнул, на мгновение пришёл в себя и опять лишился чувств.

Между тем Санчара, густо намазав повреждённый сустав тёмной вонючей мазью, обложила его какими-то размоченными в тёплой воде сушёными листьями и туго обмотала длинной полосой белого холста. Поверх холстины обернула куском шерстяного покрывала и, наконец, опять укутала больного шкурой.

- Теперь он будет спать, долго, - сказала она, - может быть, до утра. Когда проснётся, налейте ему полстакана вот этого, - она протянула мне небольшой глиняный кувшинчик, - и добавьте туда теплой воды. Пусть выпьет. И надо ему дать выпить бульон из мяса. Лучше - из курицы. Потом он опять будет спать. Через два дня я приеду, посмотрю.

- Это всё? - спросил я, - Может быть, что-то ещё нужно?

- Нет, - покачала она головой, - теперь всё будет зависеть от духов гор и от его здоровья. Если он сильный, то поправится. Если нет - умрёт. Но я сделаю, что смогу.

- Спасибо тебе. Чем мы сможем тебя отблагодарить?

- Мне от тебя ничего не нужно, - покачала она головой и чуть заметно улыбнулась, - если только...

- Что?

- Пусть Зелёный проводит меня домой...

Вот ведь хитрюга, а! Ну, да ладно...

- Зелёный! - позвал я.

- Слушаю, господин сержант! - вырос он передо мной прямо из ниоткуда.

- Собирайся. Проводишь знахарку обратно, - и чуть слышно добавил, - свободен до завтрашнего утра.

- Есть, господин сержант! - улыбаясь во весь рот, радостно проорал Зелёный и, накинув плащ на плечи, подхватил Санчару под руку, - бежим отсюда, пока он не передумал, - шутливо прошептал ей на ушко.

Хмыкнув, девушка выскользнула за ним на конюшню. Вскоре с улицы послышался удаляющийся топот копыт.

Пять дней наш незнакомец провалялся в беспамятстве, лишь на короткое время приходя в сознание. Мы едва успевали дать ему в эти короткие минуты выпить ту настойку, что нам оставила Санчара, как он опять проваливался в забытьё.

Во второй раз Санчара приехала через два дня, как и обещала. Размотала повязку на ноге, осмотрела отёк и сказала, что надо надрезать кожу. Выдавить всю гнилую кровь и слизь, что собрались на месте вывиха и наложить другую повязку. Иначе может начать гнить кровь. И тогда он точно не выживет. По её просьбе мы поставили у лежака больного пустую бадейку, ведро с горячей водой и подали чистую холстину. Степняк с Циркачом взялись его держать, пока знахарка будет пускать кровь. Остальные уселись в сторонке, чтобы понаблюдать и, при случае, оказать необходимую помощь.

Уж не знаю, где она этому научилась, у какой горской бабки-знахарки, но только делала она всё не хуже лекарей из наших полковых лазаретов. И инструмент на огне обожгла, и место разреза горячей водой обмыла и уксусом обработала, и всё прочее, что при таком лечении надобно, исполнила.

А уж сколько из раны разрезанной чёрной крови вперемешку с гноем натекло, и не передать! Даже мне чуть плохо не стало. А она - ничего! Хоть бы носом от вони гнилостной повела. А как кровь чистая из надреза выдавливаться стала, она рану настойкой какой-то промыла, тряпочкой чистой просушила, да по краям тонким слоем мази обмазала. После чего опять ногу холстиной чистой обмотала и в шерсть завернула. Рассказала, как нам дальше быть и чего делать и обратно к себе уехала. В сопровождении Зелёного, понятное дело.