Вадим Денисов - Стратегия. Возвращение

В шести метрах от того места, где я, ка́личный, стою, – стена невысокого осинника. Мы находимся на самом краю большой поляны, которую окружает высокий хвойный лес. Душистый воздух. Сосны и ели. Обзора – ноль, мешает осинник впереди, большая часть поляны закрыта.

– Это Платформа-5, Кастет.

– Не факт, – сказал я на всякий случай и повторил уже для себя, суеверного, чтобы все-таки сладилось, чтобы на контрходе: – Не факт.

А ведь это точно Платформа, чуйка работает. Теоретически у нее может быть другой порядковый номер.

– Не может, это наша полянка, – привычно прочитав мои мысли, бросил напарник и приподнялся на локте. – Не пошлют удальцов Смотрящие во вторую командировку без продыху. Сдохнем от моральной усталости.

И с этим согласен. О широтности говорить рано – звезды нужны, а их нет. Может, группа оказалась в Южном полушарии? Снега не видно, однако здесь похолодней, чем в это время года должно быть на широте Замка.

Что-то зашуршало с левой стороны, там, где осинки упираются в здоровенные стволы сосен. Привстав на цыпочки, я тревожно посмотрел туда, стараясь оценить степень прямой или гипотетической опасности. Вроде никто не ломится, не ползет, не летит, не рычит на непрошеных гостей.

– Палку дать?

– Кидай.

Все, пока можно сесть.

Мишка с трудом подполз ближе, потом тоже сел, зажав деревяху в руке.

– Что-то надоело мне валяться. Может, размяться по-скоростному?

– Прекрати, Гоб. Не мальчик. Ты лучше скажи – где наши рюкзаки?

– И стволы… Ни «тигра», ни «спектра».

Конечно, может быть и так, что рюкзаки скрывает более высокая трава за спиной, а стволы улетели подальше, только предчувствия не обманешь.

– Помнишь рассказ Потапова, Костя? Как он на Платформу попал?

Еще бы… Этот рассказ потом все наши научники анализировали.

Патронташ у Потапова оказался на месте, с дробовыми патронами 12-го калибра. А вот «сайга» исчезла в неизвестном направлении. Он честно искал, для начала в радиусе десяти метров перед собой, решив, что дальше десяти при таких способах заброса ружье никак не отлетит. Потом радиус расширил. Так и не нашел…

– Подвесили нас, Кастет, на унылое. Забрали родное!

Так, трахома. Отсюда выберемся, это без вопросов. Дело привычное, тут никакой паники. Вопрос лишь в степени трудоемкости процесса. Без стволов плохо.

Прохлопался. Кобура!

– Гоб, мой кольт на месте.

Напарник в волнении достаточно быстро сел, тоже хлопнул ладонью по поясу.

– Мой немец тоже!

– Патроны?

Тима Хаердинов, молодой парнишка из научной группы Гольдбрейха, предположил, что при переносе живой объект катапультируется не цельным телом в одежках-застежках, а некими отдельными модулями, которые затем собираются системой заново непосредственно перед приземлением. С определенной степенью дискриминации. И зависит она от степени штатности метода.

Метод нашего переброса – он того… не особо штатный. Ну что, предупреждали.

Недособрали, хари козлиные! И что с патронами? Я полез по карманам без особых надежд на чудо, заранее зная, сколько у меня боеприпаса. Три магазина, из которых один в пистолете.

– У тебя сколько?

– Четыре магаза, – грустно ответил Мишка.

Мы, не сговариваясь, достали оружие на проверку. Однако если я только выщелкнул, глянул и вбил обратно, то Гоблин начал вынимать патроны из того магазина, что был в парабеллуме, внимательно разглядывая каждый.

– Думаешь, подменили на холостые?

– Кто их знает, чертей… У меня, кстати, одна граната с собой осталась.

– Ого! Проверь!

– В смысле?

– Вдруг помялась?

Гоблин щелкнул железякой и спрятал пистолет в кобуру.

– Остришь? Пошли ружья искать.

Пойдем, непременно пойдем, родной, что еще делать?

Где-то рядом журчала вода. Ручей. Елки, как хочется пить! Моя фляга лежала в рюкзаке, Сомов, словно индийский боевой слон, даже в спокойной ситуации может носить на себе целую кучу нужных и ненужных вещей. Внезапная граната вот у него оказалась… Запасливый у меня друг.

– Мишка, фляга с тобой?

– Точно, фляга! Держи.

Оказывается, у обоих чудовищное обезвоживание. Взмокшее тело, отравленное обильно выброшенным адреналином и шоковым потом, настойчиво просило чистой воды. Выхлебав на пару всю флягу, сразу почувствовали себя гораздо лучше.

– Чуть не сублимировали, – опять заворчал Сомов.

– Полная ревизия имущества! – вместо ответа отдал я первую толковую команду.

У меня тоже немало по карманам да чехлам распихано.

Что выяснилось через семь минут: ножи на месте, носимые тактические рации тоже, как и мой трансивер с функцией всечастотного сканирования, только вот сколько продержатся аккумуляторы, которые негде зарядить? Лишний раз сканер включать нежелательно – в приборе есть функция аварийной кнопки, когда в эфир уходит импульс повышенной мощности, по которому радиослужбы анклава смогут нас засечь и передать информацию по профилю. Батарею такой импульс посадит очень скоро, а дальность прохода километров двести от силы. Как обещал Вотяков, с момента старта его служба будет работать в усиленном режиме на трех базовых станциях, включая Донжон, чтобы не прошляпить.

И все-таки нужно просканировать эфир, может, Замок рядом. Или не рядом. А кто и что тогда рядом? Делать нечего, включил трансивер, на маленьком экранчике быстро побежали красные цифры.

– Курево, надеюсь, не потерял?

Гоблин, кивнув, уточнил:

– И две зажигалки.

У меня есть маленькое кресало, не пропадем.

У Сомова – большой лезермановский мультитул. Фонарей два, запасных батарей нет, остались в утерянных или в беспардонно отобранных рюкзаках. Один складной бинокль лежит в моем нагрудном кармане. Солнцезащитные очки у обоих, очень ценно, да… Еще всякая несущественная мелочовка. Из посуды… только фляга и имеется, капец. Кстати, хорошо бы ее наполнить, опять хочется пить.

Бритвы, конечно, нет, а дикарями ходить противно. Придется бриться по-полевому, доводить клинки до нужной степени остроты. Ненавижу.

– Поднимаемся.

Встали. Почти не шатает.

Показалось мне, что услышал какое-то движение в лесу?

Лишнего нагнетаю, не нужно этого делать. За спиной – смешанный лес стеной, девственный подлесок под кронами. Впереди осинник. Вода шумит справа.

Искать драгоценное оружие начали совместно, по часовой. Как и ожидалось – пусто. На Сомова было страшно смотреть. Если я свой «калашников» еще смогу восстановить, как и «стимпанк», то его «девятку» и мне жалко до слез.

Над поляной висело серое преддождевое небо.

Мордой помню – трава на поляне хоть и влажная, но не мокрая, значит, пока не лило. Ничего, скоро польет. Птички поют, их много. Чирикают мирно, не встревожены. Где-то стучит дятел. «Приятно было сознавать, что ты не один такой», – пояснил Потапов, рассказывая о своих первых часах на Платформе.