Владимир Стрельников - Ссыльнопоселенец

— Какое наслаждение, — промурлыкала девушка, лежа у меня на груди, и положив ноги на край ванны. — Сейчас засну, и буду здесь спать. И ты меня не разбудишь.

— Спорим, разбужу? — мне захотелось пошалить. Тем более, что уже давно едва сдерживаюсь. Ну, и приподняв девушку, опустил ее на себя.

— Матвей, ах, расплещем все! — Вера выгнулась, оперевшись головой мне в грудь. Но не оттолкнулась, а плавно и аккуратно начала двигаться сама, держась руками за края ванны. Окончилось все не скоро, и не в ванной комнате. А в результате мы устроились на ковре перед камином с рдеющими углями, открыв бутылку вина. Чуть плеснув в стаканы, мы молча сидели, я опершись спиной на кровать, а Вера полулежа, прильнув ко мне. Потрясающе, вообще-то, с красивой и любимой, чего уж там, девушкой вот так, около живого огня, когда за окном тихонько падает снег.

— Интересно, — вдруг сказала Вера. — Я уже не жалею, что столько пришлось пройти, чтобы встретить тебя. А ты?

— Похоже, вся моя предыдущая жизнь было подготовкой встречи с тобой, любовь моя. — Я нежно поцеловал широко распахнувшую от таких слов глаза девушку. — Я тону в твоих глазах, Вера, я летаю от твоей нежности. Так что сейчас ты моя жизнь.

Вера в ответ на это обняла меня, и сильно, страстно поцеловала. Стакан, звеня, покатился по плоским камням к камину, разливая остатки вина и окрашивая камни.

Через довольно значительный промежуток времени, когда страсти утихли, а мы успокоились, Вера надела коннектор, и взяла свой планшетник, доставшийся в наследство от Прошлых. Между прочим, моя девушка в просторной, свободной рубашке выглядит как бы не сексуальнее, чем обнаженная. Слегка намеченные линии здесь, четко обрисованная грудь, выглянувшее в разрезе ворота красивое плечо. Обалдеть, игра на моих нервах.

Вера, видимо поняв что со мной творится, довольно улыбнулась, и села в кресло около очага. Какое-то время что-то, как я понял, скачивала себе в импланты из системной сети, и одновременно пыталась считывать с планшета. Точнее, считывала, но учитывая разницу в восприятиях Прошлых и нас, это дело небыстрое. Потом хмыкнула, и подошла ко мне, так и валяющемуся на ковре, разве надевшему штаны.

— Похоже, Матвей, я поняла в чем дело. Почему исчезли Прошлые. Не поверишь, как все просто! Этой девушке было перед смертью знаешь, сколько было? Пять тысяч лет с хвостиком.

— Чего? — я от удивления приподнялся. — Это что, эльфа? Разумное, которое живет пять тысяч лет — ни хрена же себе!

— Грубо, но верно, — кивнула Вера. — А теперь смотри. В ее записях много знакомых, их фотографии, и совершенно нет детей. Вообще. Иногда мелькают клоны, но нет детей. Ты понял? У них вообще не было детей. А эта раса, хоть и долгоживущая, но смертная. Вот и исчезли потихоньку, похоже. У нее в конце много записей о всеобщем безумии, множестве военных конфликтов, мелких, локальных. Много разборок между кланами и семьями. В то же время остальные жили, как жили, как будто ничего не происходит. Такое впечатление, что им всем было уже все равно, как будто устали жить.

— Да ну, — недоверчиво протянул я. Надо же, если это верно, то загадок меньше не становится. Получив ответ на один вопрос, мы получим минимум несколько новых. Но, так намного интереснее. Кстати, насчет вопросов, завтра подойду к Сэму, кое-что повыспрашиваю.

— Ну да. И интересно, Шейсен, с моего запроса и разрешения Корпуса, через мою нейросеть вышла в системную сеть, сейчас пытается адаптировать свои программы к нашим. И ей в этом активно помогают программисты Корпуса. Конечно, ограничений много, но даже функциональность моей сети выросла. И Шейсен, похоже, скоро начнет работать со мной в привычном нам режиме, так что скорость считывания возрастет многократно. Но при этом она останется только моим искином, привязка жесточайшая. Повезло мне, что тебя встретила. — Вера потрепала мне волосы на голове.

— Только из-за твоей Шейсен? — я попытался изобразить возмущение. Но не вышло, Вера склонилась с кресла и долгим поцелуем заставила меня забыть о многом.

Но продолжать мы не стали, и так вымотались. И потому завалились отдыхать, я только подбросил дров в булерьян в ванной комнате, и пару толстых поленьев в камин. Вера же лежала, и задумчиво смотрела на те два артефакта, которые остались после того, как активировалась Шейсен.

— Матвей, это на самом деле фоторамка. — Она отодвинула один в сторону. Похоже тот, который я взял у людоловов. — А вот это тоже планшетник, но связаться с ним Шейсен не может, требуется пароль. Сейчас я передала это на ВЦ станции, они собираются через мой коннектор и Шейсен взломать пароль. Но это сложно и долго, так что давай ложиться спать.

— А что это такое, Шейсен не знает? — я вытащил из оружейного чехла шпагу. В отблесках камина по лезвию пробежались огоньки.

— О, она говорит, что это эспада главы рода. Нечто вроде главной реликвии и реквизита местной знати. Сейчас попробуем узнать, что и как было. — И Вера положила ладони на рукоять шпаги, поверх моей, и на дисплей Шейсен. Коротко закрыла глаза, сосредотачиваясь.

Внезапно я ощутил тяжесть пулемета в руках, бьющий в плечо приклад, увидел вылетающие гильзы и почувствовал пороховую гарь, запах горящих деревьев парка, смрад сгоревшей взрывчатки и полыхающих машин. Увидел падающих от тяжелых пуль врагов, услышал свой завывающий, полный звериного бешенства крик. Боль от того, что умолкают огневые точки в поместье, страшное, тяжелое чувство потери от выплесков смерти родных. Сильный бросок эспады в объятый пламенем парк, где рушатся стволы деревьев, очередь из последних патронов, почти в упор. Боевой нож в левой руке, когти правой рвут предлечье врага, клинок в зазор между пластинами доспеха. Сладкий запах крови, рывок клинка на себя. Удар, темнота, яркий свет в темноте.

Бррр. Я потряс головой, и с трудом разомкнул пальцы, зажавшие неудобную рукоять.

— Это что было?

— Наложение отпечатка личности. — Вера потерла виски, и откинулась на подушку. — Что-то есть в этой шпаге, не продавай ее. Не могу понять что, Шейсен говорит, что очень сложно уловить что это. Так что пока убери.

— А почему я видел продолжение боя после того, как эспаду отбросили? — Укладываясь на постель, спросил я.

— Потому что бой, ярость, общее информационное поле. Потому и наложилось, такое бывает. Спокойной ночи, любимый, — меня мягко поцеловали в губы, и девушка, улыбнувшись, слегка отодвинулась. Я уже заметил, что Вера предпочитает спать, чтобы ее никто не касался. Нет, бывает прижмется к спине или боку, но попробуешь обнять — отодвигается. Свободолюбивая натура, похоже.

— Спокойно ночи, любовь моя, — я поцеловал девушку в плечо, и сам лег на край кровати. Тоже, в принципе, люблю спасть повольготнее. Но пока подумать нужно. Вериному искину разрешили работать с компьютерами станции. Ну, особо за это у меня голова совершенно не болит, люди только и делали, что ломали чужие программы, и защищаться от этого научились весьма и весьма неплохо. Наверняка Шейсен работает в изолированной системе из пары компов и сервера, и следят за этим сто пудов асы-программеры. В том числе из тех хакеров, что поступают на службу правительству, взятые за задницу из-за каких-либо серьезных грешков. Да и пусть голова об этом у Корпуса болит. А вот то, что Прошлые жили долго… Это очень и очень серьезно. Тут может такое развернуться, что мама не горюй. Богатеи готовы будут душу дьяволу продать за вероятность жить несколько тысяч лет в своем биологическом теле. Или нет? Киборгом-то пожалуйста, и сейчас не проблема, большинство миллиардеров и миллионеров уже вторую сотню разменяли. С другой стороны, Эдикт. Про то, что здесь твориться, известно очень мало. Я узнал об этой планете от нашего Васильича, а этот киборг ну просто обожает полазить в сети, и в друзьях у него есть флотские программеры-хакеры по всей Галактике. Но вот выживатели и Щучий… Этот гребаный тотализатор, который существует из-за этого — он ведь там, наверху. Что они знают?