Николай Побережник - Мы выжили! Начало

— Спускайся, стволы только на плечо…

— Принял.

Навесив автомат и Вовкиного «тигра» на плечо, я пошел к деревне, явно ощущая, что меня рассматривают, причем рассматривают, совместив мушку и целик. Дом был завален снегом более чем до половины окон, закрытых досками, вероятно, чтобы не выдавило. Но было заметно, что ходят тут достаточно много, да и от поленицы во дворе снег отброшен.

Владимир Ильич и Мария Степановна, так звали хозяев дома. Сухенькие такие старички, но как потом выяснилось им не так много лет, для старичков в смысле. Бабке было 62, а деду 65, хотя выглядели оба далеко за семьдесят.

— Вы сынки, скафандеры-то свои сымайте, упаритесь… В доме тепло, мать сейчас сообразит чего поесть на стол, — сказал старик спустившись с чердака по лестнице стукая прикладом «мосинки» с оптикой по ступенькам, причем было заметно, что лаз сделан недавно.

Отставив в угол свое оружие, Владимир Ильич указал нам на умывальник и пригласил к столу.

— Спасибо, только вы так не беспокойтесь, мы сыты, а вот от горячего чая не откажемся, — ответил Вовка, стягивая штаны «лыжника».

— Ну, как знаете, настаивать не буду… времена не те, — пожал плечами дед, — мать, чаю на стол подавай, а то хлопцы говорят что сыты.

— Это вы правильно заметили, — кивнул я, усаживаясь за стол, — временя действительно… не те.

— Так значит, к спуску направляетесь?

— Да, туда.

— Сын наш тоже… пошел туда, — утер навернувшуюся слезу дед, — да завьюжило, дороги не разобрать вот он и сломал ногу.

— И где он?

— Похоронили, в погребе у соседей, до земли то не докопаться. Мы в том погребе со Степанной восьмерых схоронили, все кто жил тут… Пару недель назад он решил тудой сходить, идти-то не далеко, час от силы. Ну, больше чем пол дня его нет, я разволновался, сам пошел… пуржит, морозит… неверное, если б чуть позже пошел, то и не нашел бы его. А он, видать, ступил в снег, а под ним валежник… а парень то он у нас крепкий был, с центнер весом-то, вот под весом своим и сломил-то ногу похоже, я его когда нашел она на замерзшем теле так и торчала в сторону. Мы только благодаря Коленьке в живых и остались. Месяца за полтора как все случилось, он из города приехал, начал наш подпол перестраивать, материалов навез, потом еще продуктов возил. Так вот, нас, стариков спас, а сам сгинул, да глупо как…

— Нет «умных» смертей отец, — сказал я.

— Это уж точно, — кивнул Владимир Ильич, — ну что там Маша, поспел кипяток-то?

— Да, вот уж согрелся.

Дед поднялся, достал из стоящей в углу большой картонной коробки несколько свечей, зажег их от огарка и расставил на столе, затем отломил от висящей под потолком у печи скрутки лимонника пару кусков, и бросив их в заварной чайник залил кипятком.

— Вы когда пойдете, низиной не идите, там, в прошлом году после дождей, река разлилась сильно, деревьев много подмытых да упавших по берегу валяется… путь короче, однако ноги переломать можно.

— Понятно, спасибо.

— Вот от деревни как на хребет взойдете, поверху и идите, а там уж спуститесь к турбазе этой.

— Там выжил кто-нибудь?

— С того дня как все случилось вас первых живых-то и видим. Там дом двухэтажный, с масан… мандаср… тьху, с чердаком в общем с большим, вот на том чердаке двое. Один Женька — алкаш, он наш деревенский, а тама сторожем работал, и еще какой-то нерусь, иль таджик, иль узбек.

— Т. е. вы ходили туда, на саму турбазу?

— Да, когда Коленьку-то нашел, дрынами длинными отметил место, а сам на турбазу эту, отогреваться… мороз же такой был, что сопли прям в носу замерзали… Там три домика для туристов, и баня, вот в той бане посидел, печь протопил да отогрелся.

— Сами-то что думаете дальше делать? — спросил я, и поставил пустую кружку на стол.

— А что нам со старухой делать? Будем век свой доживать, как сложится, раз уж бог нас наказал и позволил дитя свое пережить. Продуктов у нас много, на долго хватит, да и едоки мы с бабкой не ахти уже, так, «клюем» потихоньку.

— А жить на той турбазе сейчас можно?

— Отчего ж нельзя… вот в том двухэтажном доме и можно, печь там есть, дрова запасенные, только с продуктами туго, ну да мы с бабкой можем поделиться, и еще, в двух крайних от дороги домах в подвалах есть, что из запасов от покойных ныне хозяев.

— Померзло, все наверное, — предположил Вовка.

— Ну в том доме, что низенький, рядом еще вышка эта сотовая, там могло и не померзнуть. Дом с первых дней занесло снегом по крышу, да и Коля протапливал два раза ходил. Перебирайтесь… и нам с бабкой все веселей будет, и зачем на турбазу, тут в деревне вон пяток домов теперь свободны. А много вас?

— Нет, четверо… вот и хотим уехать оттуда, где много выжило.

— Да, — почесал седую бороду дед, — в городах-то поди, уже глотки грызут друг другу.

— Есть такой момент, — согласился Вовка, — но мы все же сначала турбазу разведаем, затем к своим вернуться надо, обдумать все, а потом уж и перебираться.

— Ну, вам видней конечно… только чего там обследовать-то?

— Техника нам снегоходная нужна.

— А, да… есть там такая, в большом сарае стоит.

— Сколько?

— А я почем знаю? Там всякая, что-то чехлами накрыта, что-то так стоит, а трактор ихний, ну которым они снег ровняют… ровняли, на улице стоит… заметенный, от кабины только крыша торчит.

— Интересно, заведется ли? — подумал вслух Вовка.

— Аккумулятор-то точно вымерз, — деловито сказал дед, — а вообще он у них все время на ходу был, вроде не поломан.

— У нас с собой есть аккумуляторы.

— Ну значит заведете, погода только бы была не холодная, а то в железках и моторах на морозе-то возиться…

На турбазу сразу не пошли, а вернулись к нашей стоянке, свернули лагерь, увязали все на санях и двинулись к горнолыжке. Проехав вдоль тюбинговой трассы добрались до кирпичного здания с жилой мансардой с надписью «Администрация», метрах в двадцати было еще одно меленькой здание с табличной «Пункт проката», а за ним в полста метрах, большой деревянный сарай с высокими воротами. Рядом с сараем действительно, из-под снега торчала сантиметров на сорок синяя кабина ратрака.

— Охереем копать, — скривился Вовка.

— Значит, вдвоем копать не будем, пойдем, в сарай заглянем

Чтобы заглянуть в сарай, все равно пришлось копать, долго, часа полтора. Когда мы смогли открыть одну из половинок ворот, то были изрядно уставшие и злые.

— Ну что тут? — сплюнул выходящим из легких никотином Вовка и включил фонарь.

— Ах-ре-неть! — протянул я когда стащил брезент с одного из силуэтов техники.

— Точно! Ахренеть, — согласился со мной Вовка, — еще бы завести. А вдруг на нем иммобилайзер какой?

— Значит на прямую все соединим и нахрен все иммобилайзеры и сигналки.

Перед нами стоял «Тойота Хайс», микроавтобус года 95 выпуска примерно, но с одним нюансом — вместо колес были установлены гусеницы. Автобус был «прокачен», т. е. имелась лебедка, выведен шнорхель, багажник на всю крышу и усиленный передний бампер с аж четырьмя здоровенными противотуманками. В салоне был оставлен только один ряд сидений, остальные сняты и задняя часть салоны была превращена в багажный отсек.