Виктория Гетто - Чёрное Небо Синего Солнца

— Милая, посиди немного, я схожу в туалет.

— Ой, папочка, я тоже хочу!

— А справишься сама?

— Я уже не маленькая, мне уже двенадцатый год!

— Ох, прости. Ты для меня всегда будешь любимой и маленькой дочкой…

Мы поднимаемся, скрываемся за занавеской, где расположены — удобства-. Быстро справляю нужду, и внимательно осматриваю зал из-за занавески, ожидая дочурку. Ничего странного или подозрительного. Тогда откуда эта волна? И вдруг перехватываю взгляд из-за уличного стекла. Круглый глаз. Один. Второго нет. Изуродованное веко. Седые всколоченные волосы. Сломанный расплющенный нос… Ничего себе, досталось, однако… Ей… И вдруг понимаю, КТО там, на улице… Она осталась жива?! Люди не стали пачкаться?

— Папа, ты меня ждёшь? Я же сказала, что уже большая!

Дочка делает вид, что расстроена, но на самом деле ужасна довольна, что я уделяю ей столько внимания. Моет руки после туалета, и мы возвращаемся за столик. Доедаем, дальше ловить здесь нечего. Подзываю официантку:

— Счёт, пожалуйста.

Та уходит, чтобы вернуться спустя пару минут. Кладёт листок на стол:

— Прошу.

Пробегаю глазами, останавливаясь на последней итоговой цифре. Всё по прежнему. Расплачиваюсь, оставляя десять процентов на чай. Общемировая практика. Девушка цветёт, собираясь отойти, потому что я уже встал, но я задерживаю её невинным вопросом:

— Вы не можете мне подсказать, кто это здесь лазит возле ресторана, одноглазая.

— А, эта убогая? Она к вам приставала?

— Да нет, что вы…

— Одна чокнутая. Тут год назад нас купили на спецобслуживание, и, похоже, она была там главным развлечением. Долго лечили, но сами видите, время такое… Короче, поднялась на ноги, да так и осталась в городе. Её не трогают, но и она ни с кем не общается. Не может. Или не хочет. Словом, дурочка. Крышу у неё капитально снесло. Всё время лопочет о пришельцах, чудовищах. Не связывайтесь с ней.

Уходит, а я нащупываю парализатор в кармане.

— Идём, доча?

Не спеша покидаем зал, подходим к машине, и вдруг я слышу дикий истошный крик:

— Это ты!

Успеваю оттолкнуть дочку в сторону, но сам уклониться уже не успеваю — палка с торчащими гвоздями врезается мне в руку, которой я машинально заслонился. Боль мгновенно простреливает тело, но вторая рука уже жмёт кнопку. Передо мной падает одетое в грязное длинное пальто тело. Скрюченные пальцы ещё подрагивают, одна нога короче другой, ужасающие шрамы на лице, клочья седых волос. Светлана… Выдёргиваю импровизированное оружие из руки. Кровь течёт ручейками. Лиэй замерла, закусив губу, но я, шипя от боли, наклоняюсь и затаскиваю тело девушки в салон, потом обращаюсь к дочке:

— Залезай и достань аптечку.

Она спохватывается, ныряет внутрь машины, чтобы спустя мгновение вернуться с автомедиком. Прикладываю коробочку к руке, тот начинает работу. Уф…

— Папа, это…

— Да. Видят Боги, я не думал, что кончится этим. Куда хуже смерти, поверь.

— И ты…

Машу здоровой рукой, одновременно осматриваясь по сторонам — не видел ли кто произошедшего. Но, Хвала Богам, вроде бы миновало. Ни прохожих, ни гостей города. Тусклые фонари, унылая атмосфера.

— Поехали, Лиэй.

Усаживаемся в машину, автоматическая аптечка с писком отваливается от руки. И ни капельки не болит. Едва отъезжаем от города, благо он невелик, как включаю гравитационный генератор и взмываю вверх. Вот и Остров. Кластер просто виртуально хмыкает. Хорошо, что кроме меня и дочки никого нет. Либо заморожены, либо отсутствуют. Вношу безвольное тело в транспортную кабину. Лиэй, естественно, вместе со мной. Настороженно посматривает на Светлану, а та превратилась в куклу. Пошевелится она не может, изо рта течёт слюна, словом, зомби. Открываются двери, и я вношу её на руках внутрь медицинского отсека. Открываю капсулу, затем снимаю одежду. Туда можно только раздетым. Так что придётся посмотреть маленький стриптиз. Помню, тело у неё было потрясающим… Увы. Было. Её били без всякой жалости, жгли, нет двух пальцев на правой руке. Как только выжила. Одна нога вообще изуродована, кость срослась криво, вторая рука практически высохла. Атрофировалась. Мне даже страшно. Но с другой стороны, после всех её деяний… Но всё-равно, жаль. Лучше бы сразу убили, чем такое. Ха, заговорил о жалости? Ты, уничтоживший пятьдесят тысяч человек собственными руками? Если не больше? Они были врагами. И что? Чем они хуже её? Разговор с собственной совестью ничего не даст. Так что прекращаю обращать на это внимание, опускаю безвольное тело внутрь капсулы, затем закрываю крышку. Нажимаю клавишу сенсора. Восстановление. Режим — стандартный. Время восстановления — час. Ничего себе! Медицина у нас на высоте. Впрочем, всё свежее, не застарелое. Так что обойдёмся без плавки и затвердевания скелета, коррекции фигуры. Меня устраивает всё то, что было раньше. Лиэй смотрит на меня очень внимательно.

— Папа?

Вздыхаю:

— Лучше бы её сразу убили, чем такое.

— Ты оставишь её здесь?

— Мне нужна шохо.

Опять подозрительный взгляд на неё, на меня. Отвернулась к стенке.

— Ну, она красивая…

— А ещё ненавидит меня за то, что я сломал ей жизнь, так она считает.

— Сотри ей память.

— Зачем? Пусть будет, что будет. И, ты знаешь, я думаю, что бедолага кое-что поняла за этот год. Когда её вышвырнули из больницы, и она осталась здесь.

Лиэй опять смотрит на меня, потом согласно кивает.

— Ты большой. Тебе и решать.

Снова вздыхаю:

— Да. Большой. И уже одну жизнь прожил. Только так ничему и не научился.

После паузы добавляю:

— Она встанет голодной. Приготовь ей что-нибудь. Закажи в столовой.

— Хорошо, папочка…

Таймер отсчитывал минуты, мельтешили секунды. Наконец коротко пискнул зуммер, знаменуя окончание процедуры восстановления. Я поднялся, взял со стула приготовленный халат, подошёл ближе. Щелчок, колпак откидывается, спустя секунду открываются глаза, яркие, голубые, смотрящие на меня с неутолённой ненавистью. Протягиваю ей одежду:

— Держи. Потом поговорим.

Отворачиваюсь, возвращаюсь на место. Стремительное шуршание хлопка, затем мягкий шлепок босых ног о покрытие. Замерли. Как я понимаю, сейчас Светлана в растерянности рассматривает себя в зеркальной плоскости. Усаживаюсь на стул, разворачиваюсь. Да. Я прав. Она зачарованно разглядывает полностью восстановленное тело, не стесняясь распахнутого халата и не обращая на меня ни малейшего внимания.

— Нравится работа?

…Вспомнила. А эмоции резко, почти мгновенно изменились. Почему Надежда? Ожидание?

— Ты… Можешь так с любым?

— Практически да. Если, конечно, он жив.

— Жив.

— Тогда без проблем.

Она подходит ближе, вновь внимательно смотрит мне в глаза:

— А что взамен?