Владимир Стрельников - Переярок

— Не буду. — Неожиданно перебил майора худой как стручок мужик. — У меня старая язва. Если бы воздушные ванна с ароматом «черемухи» лечили язвы — на Старой Земле отбоя бы не было у ОМОНа.

Все ошеломленно замолчали, кто–то хихикнул, но замолк от тычка в бок.

— Короче, мужики. Не позорьте русских, встречайте помощь без истерик, с благодарностью, но как равные. Нам пора. — И майор тоже исчез в вертолетном чреве.

Вертушки одна за другой взлетели, и ушли вслед за уехавшими мотоциклистами и автомобилями. Вместе с мотоциклами уехали грузовики, «хаммеры» и чикенбасы.

— А для чего машины уехали? — Повернувшись к солдату с рукой на перевязи, спросила Сайора.

— Вроде как добыча. Главное — не спугнуть лагерь. — Солдат повернулся к стоящим вокруг мужчинам. — Мужики, тут такое дело. Надо оттащить убитых бандитов подальше в холмы, о них здешние хищники позаботятся. Собрать трофеи, похоронить наших павших. Скоро сюда соберутся хищники с окрестных земель, нужно выставить охрану. И вообще, навести порядок. А то посмотрите, что творится. Перед пехотой стыдно будет.

— А почему все–таки не предупредили? — Я стоял, и смотрел на тело Оуэна. Рядом стояла и хлюпала носом Сайора. Блин, мне только сейчас стало до жути страшно. Ведь и я, и Оуэн попали под один огневой шквал. Просто я перезаряжал пулемет, а у Оуэна лента на сто патронов в коробке. Выходит, он из–за этого погиб? Его из–за этого успели выцелить? — И почему снайперов не перебили заранее, ведь вы их вычислили?

— Вычислили, когда они охрану собрались на ноль множить. Хорошие были лежки у них, грамотные. Тепловизором, и то не углядели. Когда пуски начались гранат, снова подняли дроны, и увидели. Они на позиции выдвинулись. До того — не засекли, хорошая маскировка. А ликвидировать их было нельзя, спугнули бы банду. Кроме того, болгары были под подозрением, слишком уж себя беспечно вели, хотя вроде как профессиональные военные. — Солдат, кряхтя, наклонился, и поправил полог на убитом. — Полковник правду сказала — мы не знали, когда и где будет нападение. Каждую ночь снаряжались, утром разоблачались. Достало, а куда денешься — приказ.

— Скажите, вы Сайора? — к нам подошла молодая женщина в зеленоватой одежде медика, из тех, что прибыли на вертолетах.

— Да, я. А что? — Сайорка, всхлипнув, вытерла слезы рукавом майки, и повернулась к медичке.

— Ваша тетя просит принести ей одежду. Хочет участвовать в похоронах мужа. — Молодая женщина грустно улыбнулась.

— Сейчас. — Сайора метнулась к палатке Нигоры. Блин, как же мне Оуэна не будет хватать!

Где–то далеко послышался гул моторов, и вскоре пара старых «кукурузников» приземлилась на грунтовку, как будто так и надо. Спокойно так, по–деловому.

Из самолетов выскочили солдаты, человек двадцать с лишним, наверное, с самолеты загрузили раненых, и бипланы не менее деловито взлетели, и вскоре исчезли за горизонтом.

Суета в лагере постепенно прекратилась. Убитых бандитов солдаты при помощи автомобилей оттащили за холмы. Переселенцы проверяли машины на предмет повреждений, помогали солдатам собирать и сортировать трофеи, и копали могилы.

Точнее, копал я и еще четверо парней. Я мог бы откосить, но Янг стал моим другом. Хоть такую ему услугу, но я обязан был сделать.

Сайорка дежурила около бледной как свежевыбеленная стена тети, которая сидела возле тела Янга с томиком Корана, и читала молитвы. Или, если точнее, суры из Корана.

— Хватит, парни. — К нам подошел тот самый раненый солдат, с которым мы уже разговаривали. Он, как, оказалось, был оставлен старшим среди спецназовцев. Все, на такой глубине зверье уже тела не учует. Примите внизу?

— Примем, подавайте. — Я переглянулся с практически ровесниками. Два белоруса, два пуэрториканца. Вроде мы и не понимаем друг друга, а сработались мгновенно.

— Тогда держите. — К нам на широких буксировочных ремнях опустили первое тело, завернутое в брезентовый полог. Вскоре в братской могиле лежали тела всех погибших, и Оуэна в том числе.

— Прощай, друг. — Тихо прошептал ему я, и сунул под саван ПМ. Один из тех, тренировочных. Конечно, варварство и каменный век, но не хочу отпускать его безоружным. — Прости, если что.

— Давай руки! — Меня ухватила пара немалых мужиков, и как редиску из грядки, выдернули из могилы. — Успеем там наваляться в свое время, досыта.

В ногах у погибших сейчас установили немалый крест из толстых досок, которые взяли у водителей грузовиков. Они всегда несколько таких в кузове возят, мало ли, под колесо подложить, или кузов подлатать. Вот и сейчас пригодились. Кто–то читал молитву за упокой убиенных воинов.

На кресте глубоко вырезаны имена и фамилии погибших, и дата гибели. Все, что осталось от мужиков. Кроме памяти.

— Второе, пятого, двадцать третьего. Оуэн Янг. Покойся с миром. — Я бросил в могилу горсть земли. Горло было перехвачено, слова давались с трудом, из глаз текли слезы, хоть вроде как и не маленький.

Плакали женщины, ревели детишки, ухватившись за подолы и штанины матерей. Молчаливо стояли мужики. Десяток парней работали лопатами, засыпая могилу ярко–красной землей.

Зло отерев лицо рукавом, я развернулся и пошел к своей семье. Помог Сайоре отвести тетю к палатке медиков, где спала напичканная успокоительным Раношка.

— Что я скажу дочери? — Прошептала едва слышно Нигора. — Как я ей скажу, что ее второй отец на небесах?

— Так и скажи, дочь моя. — Сбоку неожиданно раздался спокойный, глуховатый баритон.

Обернувшись, я увидел священника в черной рясе, и с простым бронзовым распятием на груди.

— Здравствуйте. — Вежливо поздоровался я, хотя очень хотел послать этого дядьку подальше. — Извините, но у нас большое горе.

— Я знаю, потому и подошел. — Кивнул священник. — Кроме того, подошел поблагодарить за самоотверженность тебя, и супругу павшего. — Тут он перекрестился.

— Святой отец, я в первую очередь думал о своей жене и ее тете с сестренкой. — Наводить тень на плетень мне совершенно не хотелось. К святошам у меня отношение какое–то равнодушное, я шестнадцать лет прожил без них, и ладно.

— Это твоя обязанность перед Господом. — Снова кивнул священник. — Но то, что вы встали на защиту своих семей, давало шанс уцелеть остальным. Люди получали время на реагирование, видели, что вы даете отпор.

— Простите, святой отец, но это все разговоры в пользу бедных. — Во мне росло глухое раздражение. — Если бы спецназ не перебил банду, нас бы тут или живьем не было, или свободных. Одно из двух, и я не знаю, что хуже.

— Все в воле Господней, сын мой. — Совершенно спокойно ответил поп. — И то, что случилось — воля его. Я буду молиться о душе вашего супруга, госпожа. И о спокойствии вашей дочери.