Владимир Поселягин - Четвертое измерение-2

— Тихо? — спросил я у него.

— Пока да, там одна из лошадей ранена, ржет, добить нужно, — ответил он, не прекращая жевать свой табак.

— Поеду, посмотрю, — сказал я и, стегнув коня, поскакал рысью к телам индейцев и лошадей.

Быстрый осмотр показал, что убито три из четырёх лошадей. Четвертая раненая в грудь доживала последние мгновения. Поглядев в ее обезумевшие от боли и страха глаза, я достал из кобуры 'кольт' и выстрелил ей в ухо, прерывая мучения.

Обойдя тела шести индейцев лежащих то тут то там, я осмотрел их. Двое из четырех были ранены, и ранены довольно серьёзно. Осмотрев их, понял, что это еще совсем мальчишки лет по семнадцать — двадцать. Постояв несколько секунд в задумчивости, я достал из боковой сумки бинты и занялся перевязками.

Бросать их просто так я не хотел, да и планы на их счет у меня были немалые, так что перевязкой я занялся со всей серьезностью.

Послышался стук копыт и ко мне подъехал Тревис.

— Зачем тебе это? — спросил он у меня. В его голосе одобрения я не заметил.

— Как ты собираешься менять наших выживших? А они наверняка есть? — спросил я в ответ.

Прочистив горло, Тревис сказал:

— Я пришлю людей в помощь.

— Хорошо, — кивнул я.

— Ты как‑то странно к ним относишься, — несколько задумчиво сказал Бак, когда я закончил.

— В смысле? — не понял я, вытирая руки.

— В тебе нет злости, — ответил он.

— А зачем мне на них злиться? — несколько недоуменно спросил я.

— Ну, они же индейцы, краснокожие, — несколько озадаченно сказал Бак.

— Ну и что? Я это как‑то не понимаю, если у человека другой цвет кожи, то всё, он изгой? Да вы расист батенька, — насмешливо прищурившись, сказал я.

— Да я не об этом… — начал было Бак, но я его перебил.

— Давай расставим все точки над и. К индейцам я отношусь несколько по — другому чем вы, это так, да. Но только потому, что знаю, что их ждёт. Знаешь Бак, честно скажу. Если они объявят крестовый поход против захватчиков их земель, то я пойду к ним добровольцем. Они в своем праве, это их земли, и захватчиков нужно уничтожать, чтобы другим неповадно было.

Тревис, слушал меня с таким видом, будто я за кукарекал. Придя в себя, он сказал:

— Странный ты.

Ещё раз вздохнув он развернул коня, поскакал к каравану.

— Вот и поговорили, — тоже вздохнув, сказал я.

'Хоть свою точку зрения высказал', — подумал я.

Обоих раненых поместили в мой фургон. Жены не показывали, что не довольны, но их чувства я прекрасно видел.

После долгих споров, решили остаться тут на пару дней, чтобы определиться, что стало с другими охотниками. Вдруг они сами вернуться. С каждым пройденным часом настроение переселенцев падало, было понятно, что никто уже не вернётся.

Приподняв голову одного из индейцев, того кто первым пришел в себя, я аккуратно стал поить его. Сам знал, как хочется пить после потери крови.

Когда пришел в себя второй, тот, что со сломанной ногой, я спросил у них:

— Английский кто‑нибудь знает?

Они молчали, только внимательно оглядывались своими блестящими глазами.

— Что произошло? Почему вы напали на переселенцев? — спросил я.

Однако на мои вопросы они не отвечали, видимо действительно не знали язык.

— Узнал что‑нибудь? — спросил меня Бак, когда я покинул фургон и мыл руки. Мне на них лила воду из кувшина Агнесса.

— Молчат, — коротко ответил я, рассматривая собрание у фургона старшины.

— Что происходит? — спросил я, кивком указав на толпу.

— Переизбирают нового старшину. Многие недовольны его действиями.

— Понятно. Хочу проехать вокруг лагеря.

— Зачем? Это опасно, вряд ли индейцы уехали далеко.

— Спасибо что ты заботишься о моей безопасности, но я сам решу, что мне и как делать, — спокойно улыбнулся я, чтобы не обидеть Бака. Взяв протянутой полотенце я стал тщательно вытиратсья.

— Это твое решение, — сказал он, и мельком глянув на индейцев видных через откинутый полог, около которых хлопотали мои жены и, развернувшись, энергично зашагал к фургону старшины.

— Мэри, я прокачусь, посмотрю, может кто‑нибудь из индейцев повстречается, нужно договориться об обмене.

— Хорошо, дорогой, только будь осторожен.

— Люблю тебя, — сказал я, с тёплой улыбкой на губах. За что мне нравятся мои жены, так это за отсутствие истерик, раз надо значит надо.

Вскочив в седло, я доскакал до поста на холме и, проехав мимо трупов тел лошадей и индейцев, поскакал в прерию.

Как я и рассчитывал, индейцы были рядом. Придерживая винтовку перекинутую через луку седла, я спокойно смотрел на трех индейцев выехавших мне навстречу из небольшой рощи.

Не доехав до меня метров сто, двое остановились, а один из них, с кучей перьев на голове поехал дальше.

Я заинтересовался больше перьями, чем самим вождём подъехавшему ко мне, поэтому с трудом оторвав взгляд от этого перинного великолепия, спокойно посмотрел в тёмные глаза индейца.

Несколько секунд мы мерились взглядами, но потом вождь отвёл взгляд и сказал на плохом английском:

— Я вождь племени сиу, Тёмный камень, вы находитесь на моих землях.

— Возможно. Но я думаю, вы приехали не за этим, а за двумя раненными, что лежат в моем фургоне?

В течение часа мы общались, обговаривая условия обмена пленными. Договорившись, я встал с травы и, отряхнув колени, вскочил на Черныша стреноженного неподалёку.

— Мы будем здесь до заката следующего дня, — сказал он мне.

— Успею, — прикинув, сказал я.

А в караване меня ждала неприятное открытие. Разъяренные женщины потерявшие своих мужей, ищущие выход свои чувствам, не придумали не чего лучше как напасть на раненных индейцев.

Мои жены не подвели и встали на страже с винтовками в руках. Подскакав к толпе беснующейся неподалеку от фургона, я вытащил 'кольт' и выстрелил в воздух, привлекая к себе внимание.

— Шесть мужчин живы, я договорился об обмене, — спокойно сказал я.

Тут же посыпались вопросы, всем хотелось скорее узнать, кто уцелел. Перечислив имена и фамилии, я спрыгнул с коня и, накинув поводья на колышек, обнял разом обеих своих жен.

— Вы молодцы.

— Нам было так страшно, — всхлипывая, сказала Агнесс.

— Не волнуйтесь, больше такое не произойдет, — пообещал я.

Обмен произошёл, как и договорились, у рощи. Из‑за разницы в обмене нам пришлось доплатить за четверых мужчин оружием, индейцы согласились на обмен только на него. Забрав всех 'охотников' что были у индейцев, мы поскакали обратно.

А утром, вставая, я обнаружил рядом с постелью растаявший брикет пломбира.

'А ведь я вчера после ужина мечтал посидеть с мороженным в руках, и… А где пиво?' — подумал я, осматриваясь. Но пива, о котором я вчера также мечтал, рядом не было.

Проверив За Пазуху, я обнаружил что чувствую её, но взять что‑нибудь пока не могу.