Александр Щёголев - Зона Посещения. Избиение младенцев

– Натка… – Слышу, как девушка повторяет свое имя, катает его во рту. – Натка… А чё, красиво звучит…

Попадаю на этаж выше. Куда двигаться – знаю. Схема здания, которую я вынул из архива Комитета по строительству, подробнее некуда. Включает в себя планы всех этажей – со всеми оконными и дверными проемами, вентиляционными шахтами, перепадами полов, ступеньками, электрощитовыми.

Коридор разбит решетчатыми переборками на отсеки. Двери оборудованы электромеханическими запорами под магнитные ключи. Никого нет: видимо, вспугнутые тревогой стражники дружно сбежали вниз. Иду по коридору, последовательно открывая решетки. Магнитные ключи? Зачем? Усилие воли, поворот невидимого рычага, и механизм исполняет команду. Двери оставляю открытыми. Отцу нужен путь на волю, и я этот путь обеспечу.

Прохожу мимо камер, именуемых стойлами на языке честных бродяг, мимо туалета для сотрудников. А вот и карцер. С колотящимся сердцем открываю «кормушку», заглядываю внутрь…

Он здесь! Лежит на бетонном полу в одних трусах, медленно поворачивает голову в мою сторону. Но замок на двери совершенно обычный, механический. Облом.

В этот момент из туалета выходит инспектор-контролер. Замечает меня, обнаруживает вскрытые двери и хватается за рацию, но я уже «прыгнул» к нему. Мои реакции лучше. А также у меня есть кольт, чего нет у него. Направляю пистолет ему в башку:

– Не глупи, дяденька.

Секунду он размышляет.

– Ты не выстрелишь, – говорит. – Выстрел услышат.

– Зачем стрелять, – говорю я. – Посмотри на свою бубнилку.

Рация у него стандартная, типа «колибри». Только что экран горел и вдруг не горит. Было устройство живое, стало мертвое. Вдобавок сильно горячее из-за нескольких коротких замыканий (аккумулятор-то мощный).

Лицо у стражника вытягивается. «Мутант», – читается в его паническом взгляде.

– Сейчас ты откроешь карцер, – объявляю я.

– У меня нет ключа, парень. Хоть обыщи.

– Где есть?

– Ключи от всех карцеров у зама по режиму.

– Пошли, покажешь этого зама.

– Он на совещании. Их там много, зачем-то собрались в триста десятой, сидят уже второй час. На пожарный сигнал почему-то не прореагировали…

В триста десятой… Соваться туда – самоубийство. Даже в компании с Горгоной, Голубятником и Фаренгейтом. От отчаяния у меня темнеет в глазах.

Стоп… ВСЕ ключи?

– Где они хранятся? Не носит же он их с собой!

Охранник молчит, бурно потея. Наконец изрекает:

– Сдался бы ты, парень.

– Вам, копам? На вас после сегодняшнего плюнуть противно. У тебя на левой руке часы, быстро показывай, – скомандовал я ему.

Он оттягивает обшлаг на форменной куртке. На запястье ладно сидит дорогой девайс с кучей функций. Момент – и накрылся девайс.

– Теперь смартфон. У тебя на поясе в чехле, справа.

Он вытаскивает. Экран устройства ярко вспыхивает, а само оно начинает плавиться и рассыпаться прямо у него в руках… Просто я страшно разозлился.

– Если думаешь, что все твои игрушки случайно испортились, ты идиот. Я сейчас знаешь что? Спалю твой перчик, вон тот, между ног. С женщинами будет засада, но мочиться сможешь, обещаю.

– Ключи у зама в кабинете, – быстро говорит он. – В верхнем ящике стола.

Я открываю ближайшую камеру (замок магнитный) и вталкиваю этого героя внутрь. Потом возвращаюсь к карцеру и прыгаю.

– Петушок! – вскакивает отец.

Обстановка у него – зашибись. Раковина со свернутым краном, унитаз с открытым бачком и голый бетонный пол. И чудовищно жарко. В коридорах работают кондиционеры, так что контраст бьет наповал. Матраса ему не выдали.

На вид он вроде цел, только руки сплошь в синяках от инъекций. Через что ему пришлось пройти? Поубиваю тварей…

Обнимать папа меня не стал, знает, что не люблю, хотя это тот случай, когда я бы не возражал. Видит артефакт у меня в руке:

– «Рубик»!

– Из чернобыльской Зоны, – говорю.

– Старый знакомый. Ты его все-таки нашел… С кем ходил?

– С Антисемитом и Натали Рихтер.

Он мрачнеет.

– Не прощу себе, что втянул тебя.

– Времени в обрез, – говорю я, – одевайся. Тебе что-нибудь нужно?

– Водички бы, – стонет он. – Холодненькой. И чтоб не из туалетного бачка.

Ненависть на секунду ослепляет. Они мне ответят, они ж умолять будут, чтоб я их прикончил… Переношусь в соседнюю камеру – напрямую через стенку. И опять контраст рвет душу. Словно в номер отеля попадаю: две комнаты, санузел, мягкая кровать, компьютер, телевизор, холодильник, велотренажер.

Узник кричит от ужаса, а я, не обращая на него внимания, лезу в холодильник, выгребаю бутылку минералки, пару банок пива – и обратно. Оставляю папе эту скромную добычу (слезы текут по его небритым щекам) и возвращаюсь через стену к соседу – в тот же номер отеля. Опять этот трус орет и под кровать лезет. Мне нужно «допрыгнуть» до третьего этажа, и самое простое – взгромоздить стул на стол, влезть на эту конструкцию и только потом активизировать папин «Рубик».

На третьем этаже – точно такой же отель и точно такой же трус под одеялом. Выхожу из камеры, закрыв за собою дверь. Делаю серию прыжков и попадаю в административный коридор. Нахожу кабинет заместителя начальника по режиму. Дверь у него стальная, да еще с изощренным комплексом запоров, потому-то, наверное, хозяин кабинета не заморачивался установкой сейфа в рабочем столе. Все ключи у него в верхнем ящике; ссыпаю их себе в сумку.

Выпустив отца, я веду его прочь отсюда. Он отбирает у меня оружие. Вниз по лестнице, в дежурку. Натали видит моего отца, и лицо ее словно волнами идет: в нем и облегчение, и отвращение, и надежда. Эмоции этой девушки так же нелепы, как ее одежда, вот и мотает ее, бедную, между Наткой и Горгоной – без середины. Обожаю таких.

– Будем знакомиться? – предлагает ей папа.

– А смысл? – молвит она и отворачивается.

Движуха пошла ровно в тот момент, когда мы бегом одолевали тюремный двор. Нервы у охотников, сидевших в засаде, сдали. На штурм они рванули сразу по трем направлениям, в том числе через хозяйственные ворота, соединявшие улицу с полицейской частью внутреннего двора. В воротах была калитка, в нее одна из групп захвата и сунулась.

– Давай! – крикнула Горгона Голубятнику.

Мальчик присел, растопырив колени и локти, и раскрыл рот на полную, даже словно выдвинул его из лица. Никогда не видел такого, чтоб рот сделался размером почти с лицо да еще похож на раструб… Огромная струна неслышно дрогнула в воздухе, заставив затрепетать каждую клеточку каждого из живых существ, волей судьбы оказавшихся в полицейском дворе.

Инфразвук в теории невозможно узко направить, он распространяется во все стороны, и ничего с этим не поделаешь. Голубятнику как-то удалось сфокусировать волну. Мы, конечно, тоже получили свою порцию иррационального ужаса, хоть и прибежали к нему со спины, но основной удар пришелся на нападавших. Интенсивность возникшей паники радовала глаз, непрошеных гостей вымело обратно на улицу. Кто-то, я уверен, штаны испачкал.