Алекс Орлов - Опасные союзники

– Я отнесу ее в сокровищницу.

– Отнеси и возвращайся. Я должен сказать тебе…

– Да, я понимаю.

Поуп завернул шкатулку, прихватил один из светильников и вышел через пролом в стене. Потом спустился еще на один ярус и оказался на одном уровне с берегом.

Здесь находились золото и другие сокровища, которые удалось накопить за четверть века практики в здешних местах. Сундуки ломились от монет и камней, серебряных кубков и подсвечников, палладиевых блюд и платиновых статуэток. Однако дороже всех этих богатств – Поуп это знал – был ларец с дюжиной позолоченных кукол.

Настороженно осматриваясь, словно тут могли быть посторонние, он пристроил ларец на крышке одного из сундуков и с облегчением вдохнул воздух, проникавший со стороны моря через дюймовую трещину в скале. Однако, не удержавшись, Поуп снова взял шкатулку и открыл крышку, чтобы в который раз насладиться волшебным представлением.

Вернувшись в грот, где мастер дожидался его рядом с приглушенным световым столбом, Поуп опустился на камень и перевел дух. Ответственность за сохранность святыни ордена прицепов давила на него, не давая ни есть, ни спать. Однако теперь она была надежно укрыта, и он мог немного расслабиться.

– Я многое узнал, брат Поуп, – произнес мастер.

– Что же ты узнал?

– Тот остров, где живут морские грабители, он несет нам угрозу.

– Рано или поздно это должно было случиться.

– Их предводитель, «сребролюбивый Людвиг», задумал наведаться на наш остров.

– Но он же почти не виден!

– Не виден, но тот, кто настроен на поиск, обязательно заглянет под каждый куст.

– Ну и пусть наведается – ничего не найдет!.. – возразил Поуп.

– Я вижу картину, когда он на острове ночью.

– Ночью? И какой с этого толк?

– Он видит искрящееся золото.

– Искрящееся золото? Да как же это возможно?! – воскликнул Поуп, вскакивая с камня.

– Он видит искрящееся золото, – упрямо повторил мастер. – Он жаждет получить его сразу, целиком, вместе с золотой пантомимой.

– Этому не бывать! – снова закричал Поуп и, выхватив морской тесак, полоснул им по каменному полу, высекая искры.

– Спокойствие, брат Поуп, оставь эмоции, мы с тобой другой породы.

– Другой породы, – повторил Поуп, убирая тесак в ножны. – Что же нам остается делать?

– Ты пугаешь меня своей человеческой эмоциональностью, брат.

– Хорошо, мастер, я понимаю, что это было глупо, говори дальше, – согласился Поуп и потер ладонями лицо, чтобы сосредоточиться.

– Должники в порту Пронсвилля погибли.

– Они должны были погибнуть. Как они погибли?

– Один получил удар ножом под ребра… в воде…

– В воде?

– Я так вижу, – развел руками мастер. – В морской воде. А другой сгорел от силы инвентора.

– Стало быть, пытался предать, – догадался Поуп.

– Стало быть, так, – кивнул мастер.

– Мои люди остались в городе, и они нашпигуют Овцера стрелами, едва он выглянет на улицу.

– Вонунсаги?

– Конечно, вонунсаги, но… – Поуп сделал паузу. – Они не полноценные руллинги – у меня было мало времени на работу с ними, но первоначальную задачу я им поставил, и они были готовы рвать всех, на кого я укажу.

– Они не рвали.

– Что?

– Они не смогли порвать – их намерение было слишком слабым перед силой этого Овцера, точнее, его новых наемников.

– Новые наемники? Постой, мастер, я должен вспомнить…

Поуп вернулся на камень и сжал голову руками, чтобы повысить концентрацию.

– Ах да, я вижу, в чем была ошибка, но теперь, увы, этого нам не вернуть.

– Это еще не самое страшное, брат Поуп.

– А что же страшное?

– По твоим следам идет корабль.

– Корабль?

– Корабль. Три десятка экипажа и четверо главных гостей. Они несут самую большую опасность, а наша сила задевает их лишь частично, как будто их кто-то покрывает.

– Но кто?

– Увы, это пока выше моих возможностей. Я вижу ситуацию, я вижу наши возможности там, где вы приказываете мне смотреть.

– Мы не приказываем, мастер, ты сам глядишь куда хочешь!.. – закричал Поуп, понимая, что мастер приближается к той границе, где, вспомнив свою личность, может обрушить их общий мир, такой привычный, но такой хрупкий.

Они оба испугались этой границы и несколько минут сидели, тяжело дыша, понимая, что им угрожало.

– Скажи, мастер, тот корабль…

– Они совсем близко – десять часов, не больше.

– И чего они хотят?

– Их мысли только о золотой пантомиме.

– О, только не это!..

– Увы, брат Поуп, они посланы Овцером, чтобы украсть у нас золотую пантомиму.

– Ну, так уничтожь этих дерзких, мастер!.. Уничтожь!.. – снова потерял самообладание Поуп и вскочил с камня, потрясая кулаками.

– Хорошо, я ударю.

– Сильно ударишь? – уточнил Поуп, приходя в себя.

– Всеми силами, что дает мне инвентор, – схитрил мастер.

– Хорошо, пусть так, но я больше не хочу видеть их у себя за спиной. В прошлый раз ты их уже бил силой инвентора, и где результат?

– Какие у тебя претензии к силе инвентора?

– Никаких, – выдохнул Поуп. – Пойду вздремну. Устал очень, четверо суток на ногах.

– Иди, это самое правильное. Я сделаю все, что смогу.

– Ударь по кораблю – прошу тебя.

– Ударю, брат, ударю.

«Ну что, братцы, разбирайте камни!»

Это была первая фраза Мартина, когда они оказались на борту судна, предоставленного им рыботорговцем Овцером.

Две мачты, высокая осадка и команда из двадцати восьми человек, не считая Мартина и его бойцов.

Овцер решил все проблемы за полдня, понимая, что сейчас важен каждый час. И вот – судно отошло, едва пассажиры оказались на его борту, а Мартин, показав пригоршни, сказал им:

– Ну что, братцы, разбирайте камни!..

– Ух ты, никогда не плавал на корабле! – воскликнул Рони, бросаясь к борту и швыряя крикливым чайкам кусочки сдобной булки.

Бурраш заглянул в пригоршни Мартина и поднял руку, желая выбрать самый правильный камень. Ламтак взял камень, не глядя, и, отойдя к борту, сказал, обращаясь к Рони:

– Во-первых, Рони, это судно, а корабль – военное судно. Во-вторых, на флоте не плавают, а ходят, и в-третьих, пойди возьми себе камень и грей его в кармане, а потом будешь тратить хлеб на этих тварей.

Сказав все это, Ламтак отошел, а озадаченный Рони посмотрел на Мартина, потом на Бурраша, который, наконец, сделал выбор.

– Давай и мне один, – сказал Рони, забирая у Мартина свой камень.

– Не балуйся с ним, положи в карман, и все дела.

– А я что? Я ничего, – пожал плечами Рони, пряча камень.

Мартин выбрал камень для себя, а остальные ссыпал в мешочек и отнес в трюм. За ним тотчас спустился матрос, ведавший на судне всем хозяйством, и принес стопку подштанников и чистых рубах, от которых пахло вербой.

– Вот, господин Мартин, мытья у нас не предусмотрено, но подштанники менять можно хоть каждый день.