Ник Кайм - Вулкан жив

— В таком случае очень кстати, что я не с пустыми руками.

— Предмет, который они забрали из катакомб, у тебя?

Нарек поднял его во второй руке.

— Это копье. Или скорее наконечник копья.

Глаза Элиаса загорелись.

— Свое затачивать, их затуплять…

Нарек непонимающе нахмурился.

— Принеси его мне к месту ритуала, — сказал Элиас. — Наши братья скоро приведут на заклание новых смертных, и я хочу изучить артефакт до их прибытия.

— Что мне делать с легионерами-лазутчиками? Человек, которого мы преследовали, все еще у них.

— Они сейчас не важны. Принеси мне оружие, Нарек. Этих жалких ничтожеств мы раздавим потом, — Элиас улыбнулся с самодовольной злобой. — Мы заставим их пожалеть, что они не погибли на полях Исствана вместе со своими братьями.

— Разумеется, — Нарек уже собирался прервать связь, когда Элиас позвал его.

— Какое оно? — спросил он.

Нарек повернул копье в руке. Оно было коротким — наконечник длиной и шириной походил на боевой нож, а обломанное древко составляло примерно половину его размера. Выглядело оно совсем не примечательно: просто кусок качественного минерала в форме копья, серый, по-металлически гладкий, с острым лезвием. Но когда Нарек его касался, он чувствовал давление скрытой внутри силы и видел вспышки энергии, без конца пробегавшие вдоль лезвия, когда на него падал свет.

— Божественное…

Единение закончилось, и Нарек остался в компании одних лишь собственных мыслей. То, что на улице под ним лежало три мертвых брата, его не злило — «злость» была слишком простым словом и не могла описать его эмоциональное состояние в тот момент. Даже смерть Харука, которого он лично презирал, требовала реакции. Что-то свербило внутри, как бывает, когда надо закончить какое-то дело, восстановить нарушенный баланс.

Он решил, что сразу копье не отдаст. Это шло вразрез с приказом, но Нарек руководствовался долгом, а не прихотями темного апостола. В первую очередь следовало выполнить обязательства перед братьями. Кроме того, он хотел посмотреть врагу в лицо.

Обнажив гладий и убрав копье в опустевшие ножны, Нарек открыл канал вокс-связи с Дагоном.

— Брат, эта крыша мне надоела.

— И что ты предлагаешь?

— Велия, Зефиал, Нахем и Харук убиты. Нам следует почтить память мертвых.

— Слушаю.

— Пойдем на охоту.

Нумеон впечатленным не выглядел.

— Это имя должно иметь для меня какое-то значение?

— Нет, не должно, — ответил Грамматик. — Для тебя не должно. Но должно то, ради чего я сюда прибыл.

— И ради чего же?

— Я, кажется, знаю, что здесь делают Несущие Слово и что делаете вы.

Домад дернулся и потянулся к болт-пистолету, лежащему в кобуре на правом бедре, но замер, когда Нумеон покачал головой.

— Продолжай, — приказал Саламандр.

— Мы в опасности? — спросил Грамматик. — Когда твой… друг уходил, он выглядел взволнованно.

— В огромной опасности, но я приказал тебе продолжать, — сказал Нумеон. — Что ты знаешь?

Грамматик оставил этот вопрос, стараясь не думать, что могло представлять «огромную опасность» для космодесантника, и ответил:

— Я думаю, они заражают этот мир. Думаю, Император побывал здесь давным-давно, и они оскверняют следы его присутствия с помощью своего ритуала.

Нумеон подошел так близко, что Грамматик почувствовал запах пепла в его дыхании.

— И что это за ритуал, Джон Грамматик?

— Я прав?

Нумеон сощурился.

— Что за ритуал?

— Вы знаете, о чем я. Вы ведь хотите их остановить, верно? Вы больше не являетесь легионом, это видно по поврежденному оружию и броне. Сомневаюсь, что вас здесь больше двадцати. Я видел ваши посадочные корабли. Сколько они могут перевезти? Достаточно для наземной войны?

— Девяносто человек при полной загруженности, — ответил Нумеон, — но их отсеки были почти пусты, когда мы отправлялись на поверхность, тут ты прав.

Нумеон нагнулся и поднял кусок пергамента, до этого момента лежавший под ножкой стула.

— Мы здесь, чтобы сорвать их операцию, но начинать войну не планируем.

Он продемонстрировал бумагу Грамматику. Та оказалась агитационной листовкой, выступавшей против власти Империума и объявлявшей Гора истинным Императором галактики.

— Восстание начало зреть задолго до прихода Несущих Слово. Наш долг — не дать им осквернить этот мир еще больше.

Значит, Траорис находился в руках врага. Но бунт сильно отличается от добровольного подчинения Изначальному уничтожителю. В этом случае, как представлял себе Грамматик, тайные культы набирали силу на протяжении долгих лет имперского правления, медленно разрушая основы общества, чтобы внезапно поднять кровавый мятеж, когда Гор восстал против отца и ступил на путь древнего зла.

— Бунт — это одно, — сказал Нумеон. — Обращение к темным силам, которым Гор теперь служит, — другое. Я не очень хорошо их понимаю, но видел, на что они способны. Они могут превращать людей в монстров, наполнять благородные сердца низменными стремлениями. Мирам, освобожденным в ходе Великого крестового похода, теперь предстоит бороться за свои души. Траорис балансирует на краю бездны. Я здесь для того, чтобы не дать ему упасть.

— Нелегкая задача.

— И тем не менее мы здесь.

Грамматик не отступал.

— Мне нужно это копье.

— Даже если бы я хотел за ним возвращаться, сейчас мы не можем этого сделать.

— А ты не думал, что можешь послужить высшей цели?

— И помочь тебе?

— Да.

— И почему же я должен помогать тебе, Джон Грамматик?

— Потому что то, что я здесь делаю, касается твоего примарха.

— Кого? — сощурился Нумеон.

— Вулкана.

Саламандр сжал кулаки.

— Я знаю, как моего примарха зовут. Объяснись.

— Копье, которое я нашел — это, в сущности, не совсем копье. Это кусок фульгурита, разряд молнии, запечатленный в камне.

— Что такое фульгурит, я тоже знаю, — сказал Нумеон. — Отвечай, какое отношение все это имеет к Вулкану.

Грамматик облизал губы.

— Ты веришь, что твой примарх мертв?

Нумеон не колебался с ответом. В его глазах промелькнуло некое подобие надежды.

— Нет.

— Он жив, Нумеон. Вулкан жив.

— Откуда ты знаешь? У тебя есть доказательства?

— Ты же сам сказал, что веришь в это.

Нумеон прорычал, теряя терпение:

— Вера и факт — не одно и то же. Как ты можешь утверждать, что он жив, не имея доказательств?

— Потому что это правда, и потому что я даю тебе свое слово.

— И чего оно стоит?

Грамматик покорным жестом поднял руку.

— Спокойно. Тебе нужна правда, и я ее тебе сказал.

— Ты скажешь что угодно, лишь бы сохранить себе жизнь.

— Верно, но я тебе не лгу. Если хочешь, прикажи своему псайкеру прочитать меня снова, и убедишься, что в моих словах нет обмана.