Сергей Недоруб - Прорыв реальности

Посередине проезжей части лежала половина человека. Казалось, что мужчина просто по самый пояс провалился под асфальт и, откинув голову от напряжения, пытается руками в мотоперчатках вытащить себя, как из трясины. А чуть поодаль в луже крови лежали ноги с остатками ягодиц. И в стороне — кишечник. Синеватый, без каких-либо признаков крови. И еще на асфальте лежал мотоцикл — без повреждений и даже практически не поцарапанный. Мотоциклиста разорвало пополам, и сейчас Хрусталеву предстояло выяснить, при каких обстоятельствах.

Толпа, окружившая место катастрофы, напряженно молчала. Не было слышно обычного в таких случаях бормотания случайных свидетелей и не было вопросов праздных любопытных: «А что случилось?». Ужас сковал людей. Хрусталев растерялся. Он даже не представлял, с чего начать составление протокола. В дорожном происшествии не было главного — второго участника или какого-нибудь столба на обочине. Страшная смерть, казалось, настигла мотоциклиста посреди проезжей части без всяких видимых причин. Лейтенант понимал, что через несколько минут сюда набежит куча дознавателей, прокуратура и вообще все, кого только можно представить. А к их приезду он должен внятно сказать — что случилось. Собравшись с силами, Хрусталев негромко спросил, обращаясь к толпе:

— Свидетели есть?

Свидетелей не нашлось, но после нескольких секунд из-за спин раздался слабый женский голос:

— У той девки надо спросить. Только ушла она.

Хрусталев, цепляясь за эти слова, как за соломинку, ринулся туда, откуда раздался голос. Среди зевак на краю тротуара стояла немолодая худая женщина с усталым лицом многодетной матери.

— Я ничего не видела, а как загремел этот мотоцикл по асфальту, я и глянула. Ну и смотрю, этот милок уже по дороге разбросан, а сзади девица, такая вся с форсом, бежит, вроде гонится за ним. Ну или типа с заднего сиденья соскочила. Щас таких много, на задних сиденьях за мужиками по дорогам гоняют. А эта так себе пробежала, как будто догнать хотела, а потом скок, и в сквер прыгнула. Убежала, значит.

Хрусталев, немного ошалев, осмотрелся, ища тот самый сквер. До него от мотоцикла было метров тридцать.

— Вы хотите сказать, что она убежала в тот скверик?

— Что сказала, то и хотела. — Женщина, видимо, приободрившись своей общественной значимостью, заговорила уверенно. — Взяла и прыгнула.

— С дороги в сквер? — Лейтенант скептически задрал к фуражке светлые брови.

— А что? Я читала в журнале «Наука и жизнь», что один булгалтер в пожар сейф на себе вынес. А в сейфе том было четыре тонны. Когда такие страсти, и не так скакнешь, — с глубоким назиданием в голосе ответила свидетельница.

— Бухгалтер, — автоматически поправил Хрусталев. — Куда вынес?

— Не куда, а как! Спасал имущество. А вот, говорят, одна мамочка грузовик подняла руками, чтобы ребенка спасти. — Женщина, заметив, что ее слушает не только полицейский, но и стоящие рядом зеваки, вошла в ораторский раж. — Я считаю, что мотоциклы надо запретить. А то напокупали тут, а ездить не умеют. Позор! Вот из-за таких и баню на Ибрагимова закрыли!

— Какую баню? — Хрусталев, который вообще рядом с растерзанным трупом чувствовал себя не очень хорошо, перестал понимать эту разговорчивую женщину.

— А такую! Эти на мотоциклах таких страшных париться приезжали. И грохот был. Кто-то властям настучал, и закрыли баню. А я работу потеряла! Вы в протоколе так и напишите!

Тирада о бане почему-то возбудила толпу, и народ негодующе заворчал.

— Женщина, сейчас к вам подойдет сержант Петров и запишет ваши показания, хорошо?

— Я ничего не видела! — неожиданно с истеричными нотками взвизгнула банщица.

— А я лично походатайствую, чтобы баню снова открыли, — добавил Хрусталев, понимая, что с этой безработной будет очень сложно работать.

И хотя опрос свидетелей не входил в обязанности сержанта, Хрусталев попросил молодого сотрудника записать все слова нервной тетки. А сам занялся формальностями. Он достал из машины полосатую пластиковую ленту. Закрепил ее конец, обмотав несколько раз вокруг фонарного столба. Потом окружил лентой место происшествия, отодвигая зевак подальше. Яркая полоска перегородила проезжую часть, но на другой стороне пришлось примотать ее к старому «жигуленку», так как столбов там не было. Хрусталев обмотал лентой ближайшие деревья. Скоро место катастрофы было окружено со всех сторон.

Собравшись с силами, инспектор наклонился над погибшим и сканером считал чип на запястье. Накрыл останки мотоциклиста металлизированным лавсаном, придавив по краям пластик кирпичами, которые принес кто-то из зевак. Процедуру пришлось повторить на всех разбросанных по асфальту кусках трупа. Лейтенант не глядя устало поблагодарил его. А тут как раз подоспели прокурорские и прочие шишки, и Хрусталева мягко оттеснили от дел. Но лейтенант все-таки не успокоился, а пошел в тот самый скверик, куда, по словам свидетельницы, убежала девушка… За низким заборчиком, отгораживающим сквер от тротуара, росла неухоженная трава с остатками прошлогодних листьев. Именно по этой листве и удалось найти место, куда прыгнула странная девица. Хрусталев хоть и служил в ГАИ, но учился на юрфаке хорошо и обладал достаточными знаниями по криминалистике. Такие следы на траве мог оставить человек, если бы прыгнул с высоты шести-семиэтажного дома. И конечно, переломал бы себе ноги. А эта прыгунья, судя по всему, не только не переломала ноги, но и ушла в глубину сквера странными прыжками длиной метра три. Как кенгуру.

Хрусталев вернулся на дорогу и попытался рассказать о том, что он увидел в скверике, но никто из прокурорских не стал с ним разговаривать. Лейтенант составил рапорт о происшествии, приобщил к нему схему места ДТП со всеми промерами и деталями инцидента и, приложив копию показаний банщицы, передал все это прокурорским.

Капитан московской полиции Иван Андреевич Дмитриев, участковый уполномоченный ОВД Академического района, считал дни до пенсии. Молодые коллеги про него говорили, что он лох. Никогда не крышевал наркоторговцев, каленым железом выжигал азиатские микрообщежития по двести человек в типовой трешке и никогда не брал взятки. В итоге к пенсии он два раза попадал на ножи таджикских дилеров, хромал на левую, простреленную ногу и ничего, кроме уважения от жителей своего участка, не имел. Небольшая зарплата позволяла ему скромно жить в однокомнатной квартире, оставшейся после развода с женой. На мир он смотрел грустным взглядом, такой бывает у человека, прошедшего войну. А вселенское спокойствие и кристальная честность помогли капитану продержаться на такой непростой должности. Хотя недоброжелателей у него поначалу было много. Но когда стало совсем невмоготу, Дмитриев порылся в рабочем столе и нашел адрес своего комполка. Тот уже был генералом и работал в очень больших верхах. Но, клятву данную Дмитриеву, когда тот был еще сержантом, выполнил. После этого звонка ни один чиновник и ни один бандит даже в кошмарном сне не мыслили обидеть скромного участкового. Спецназ на улицах тихого московского микрорайона они запомнили надолго. Да и московская мэрия получила шанс гордиться самым некриминальным микрорайоном города.