Александр Токунов - Забытые учителя

— Кажется, так говорил какой-то генерал… Но какое это отношение имеет к нашей ситуации?

— Грядёт большая война. Нам могут дорого обойтись эти тридцать три года без войны. Пусть лучше предают те, от кого мы этого ожидаем. — Нарден прищурился. — Если кто-то и намерен нас предать, то это Смирнов. Я думаю, в случае необходимости вы сможете взять ситуацию под контроль.

— Планы Васина неисповедимы! — удивился Сыч.

— Хочу напомнить вам ещё одну поговорку, — улыбнулся Нарден, — где тонко, там и рвётся. Помните, как позапрошлой зимой Смирнов пытался настроить радикалов бункера против Имама в надежде повернуть политический курс? Тогда нам не удалось выдвинуть ему обвинения. Не было прямых доказательств — а сейчас появилась возможность их получить. У меня есть серьезные подозрения, что сейчас Смирнов будет искать контактов с Объединённым генералитетом.

— Что мне делать?

— Ждать, смотреть, слушать, докладывать, — улыбнулся Нарден и встал из-за стола.

Сыч остался наедине с пустой тарелкой и очень непростыми думами.

«Шар» завис над звездой МГУ. Совсем рядом, казалось, протяни руку — и достанешь, были металлизированные стёкла звезды, покрашенные в золотисто-желтый цвет. Кое-где стёкла отсутствовали. Зерна колосьев оказались большими. «Больше метра», — прикинул Володька и посмотрел вниз. Под ногами раскинулось здание в виде огромной буквы «Ж». Отсюда всё на земле казалось мелким и незначительным.

Основная антенна на звезде, несколько других на верхних колосьях и очень большое количество вокруг шара, на котором держится звезда. «Этот шар снизу был почти не виден, а антенны вовсе не видны», — отметил Николаев, открывая нижний люк и сбрасывая веревочную лестницу.

Как только он ступил на лестницу, почувствовал сильный ветер, который стал болтать его в воздухе. Теперь многое будет зависеть от мастерства Гаргара — сможет ли он удержать аэростат неподвижно, чтобы не только не задеть антенны, но и чтобы Володька успел спуститься на перила горизонтальных лучей звезды.

Николаев стал быстро спускаться вниз, пытаясь противостоять ветру. Тут же из другого люка на канате пополз груз. Володька спрыгнул на один из горизонтальных лучей и помахал рукой, показывая, как лучше повернуть аэростат, чтобы легче было принять груз. Через две минуты груз был принят, и аэростат стал подниматься вверх, чтобы потом начать спуск возле крыльца со стороны Ломоносова для полной разгрузки.

Рейсы в МГУ Крылатский анклав совершал систематически, ведя торговлю с общиной «студентов», как называли себя заражённые, проживавшие в здании. Община в основном поставляла анклаву продукты питания, а также найденные в зданиях университета артефакты. А анклав, в свою очередь, обменивал их на оружие, медикаменты, одежду.

Торговые отношения завязались давно. Но что было более ценным, так это вот эти самые антенны дальней связи, через которые анклав мог иметь связь с различными анклавами и бункерами, узнавая новости о жизни других. Здесь же располагалось оборудование для перехвата переговоров других анклавов, благодаря которому удавалось разгадать многие секреты и выжить. Вот это самое оборудование Володьке и предстояло модернизировать, замкнуть его напрямую на Крылатский анклав, а также на аэростат.

«Так, что там первое в инструкциях Игоря Эдуардовича и Гаргара?» Николаев закрепил лямки рюкзака фиксатором и стал подниматься по звезде к антенне. Тренированное тело выполняло подъём, а мысли вращались возле «шарика», как ласково называли анклавовцы аэростат, точнее, возле Инги. Он глянул вниз: аэростат, похожий на маленький воздушный шар, завис над крыльцом. За его сферой не было видно, как проходит разгрузка, но Володя прекрасно представлял себе это. За годы сотрудничества всё было отработано до мелочей, несмотря на то, что общинники часто менялись — жили они, к сожалению, недолго, часто мутировали, и тогда их, как везде, убивали. К этому все привыкли, но Николаев привыкнуть не мог. Он не хотел привыкать к мысли, что Инга и Густав могут мутировать, и тогда ему как командиру придется их застрелить.

Поднявшись к антенне, он закрепил себя тросом и, отбросив лишние мысли, стал крепить аппаратуру в той последовательности, как делал это на многочисленных тренировках на земле. Гаргар собирался сам установить оборудование, но было решено, что это всё же сделает Николаев. К такому решению пришли после того, как провели тесты на физическую выносливость. Гаргар очень огорчился, что не прошел их, и вначале в бункере, а потом на поверхности стал гонять Володьку, добиваясь от него полного автоматизма движений.

— Гаргар — Штирлицу. Аппаратура установлена. Канал переключен. Проверка связи.

— Клён — Штирлицу, — вместо Гаргара ответил Константин Фёдорович, — с частью задачи справились. Гаргар, слышите нас?

— Слышу, слышу. Погрузку закончил. Вылетаю. Штирлиц, вернусь через три часа. Будь готов. Привет Профессору!

— Взаимно, — прозвучал в «ухе» немного хриплый голос Профессора.

Гаргар рассмеялся:

— Здравствуйте, Профессор! Извините, зайти не получится, спешу.

— Извиняю. Мы поговорим о вас со Штирлицем, — Профессор тоже засмеялся.

— Штирлиц, через три часа внизу. Сообщи о полной установке оборудования.

— Сообщу. — Володька отсоединил страховочный трос, намотал его на пояс. Теперь предстоял восьмидесятиметровый спуск со шпиля вниз, а потом до тридцать третьего этажа по винтовой лестнице.

Владимир, спустившись на луч звезды, упаковал в опустевший рюкзак хрупкое оборудование, которое ещё предстояло установить на тридцать шестом и тридцать пятом этажах. Застегнул фиксаторы рюкзака, закрепил сзади три контейнера с менее хрупким оборудованием, бросил взгляд на уходящий на северо-запад аэростат и начал спуск. Володька аккуратно, пытаясь не задеть контейнерами конструкцию, спускался по металлическим лестницам, радуясь, что, когда планировали эту операцию, остановились на спуске, а не на подъёме.

«С таким грузом вверх пришлось бы делать несколько ходок, а вниз — вполне нормально, перехватывай только перекладины да следи, чтобы не зацепиться контейнером, — размышлял Володька. — Сейчас установлю оборудование, а потом к Профессору».

Профессор на протяжении тридцати с лишним лет был главой общины «студентов». Для многочисленных родившихся в университете общинников он был сродни Богу, чему-то вечному и постоянному, которое всегда будет с ними. Все знали его и называли не иначе как Профессор. Никто точно не мог сказать, сколько ему лет. Он просто был «постоянной константой», как он сам себя в шутку называл. Крепкая фигура, внимательные серые глаза под седыми бровями, седые же, когда-то курчавые волосы. При ходьбе он опирался на палку с тяжёлым набалдашником, но, по мнению Володьки, это скорее было данью давней привычке, чем необходимостью. Володька был очевидцем, когда Профессор, зажав палку в руке, споро сбегал по бесконечным лестницам университета. Правда, он утверждал, что походы вниз, а потом наверх ему уже тяжелы.