Татьяна Живова - Джульетта без имени

Еще там, в Бибиреве, он принял решение быть с ней до конца. Потому и настоял на отправке его вместе со скавенкой в Алтуфьево. Вот только тогда он думал, что хочет просто отдать долг чести великодушной девушке, спасшей ему жизнь, а получилось, что пошел, чтобы защитить друга. Нового, неожиданно появившегося у него друга.

Плотно пригнанный квадратик никак не желал поддаваться. И поддеть-то нечем... На Востоке были только штаны со множеством еще в Бибиреве опустевших карманов. Он машинально обхлопал их — ничего. Обыскали его качественно... Профессионалы, м-мать их...

Наконец, когда коротко остриженные ногти были уже измочалены, а пальцы ныли от напряжения, крышка поддалась. Вот и тюбик.

Со стороны лестницы послышались шаги, свет перекрыла массивная фигура. Привлеченный подозрительной возней пленника, охранник покинул свой пост и пригнувшись шел к клетке. Восток едва успел спрятать шприц и крышечку в карман. Вспыхнул ручной фонарь, клетка осветилась.

— Чего возишься? — подозрительно глядя на узника, спросил охранник.

— Мозоль набил! Переобуваюсь! — буркнул Восток и начал демонстративно разматывать портянку. В связи с известным дефицитом, многие жители метро перешли на старый добрый дедовский способ защиты ног от натирания обувью. Портянки были куда проще, удобнее в применении, доступнее и экономичнее дефицитнейших носков.

— Ну-ну. Только куда тебе теперь-то ходить?..

— Да найдется куда! — с легким вызовом ответил сталкер. — Кстати, у вас тут заключенным хоть какой-то сервис полагается?

— Слова-то какие умные знаешь, — часовой хохотнул. — Се-ер-вис... В сортир, что ли, надо?

— Пока нет. Но... если вдруг понадобится? — сталкер сделал вопросительную паузу.

— Позовешь — выведу. Но только у нас тут сервис три раза в сутки.

— И на том спасибо.

Часовой криво подмигнул и развернулся, гася фонарь. Бух-бух — его башмаки затопали по бетону обратно.

— Эй! — спохватившись, окликнул его сталкер. — Скажи... девушку тоже здесь держать будут?

— А хрен знает. Чего начальство решит, то и будет, — тяжеловесная фигура охранника со склоненной головой замерла в проходе. — Ты не дергайся, мужик. Он твою девчонку никому не отдал, себе взял. Тебе оно, ясно, что нож острый, но ты, говорю, не дергайся. Себе взял — значит, живая будет.

Кулаки сталкера снова сжались до побеления костяшек. Картина «допроса» снова встала в голове. Да так, что захотелось этой самой головой — и в стену с разбегу. Он как в угаре снова дотащил себя до самого темного угла клетки и рухнул на пол. Время текло, как расплавленное стекло — неторопливо и тяжко. А он, вжавшись в стену, сидел и считал секунды. Каждая секунда — мгновение боли. Ее боли.

Внезапно где-то наверху и, как опять показалось Востоку, почти над тем местом, где он сидел, снова поднялась какая-то шумиха. Что-то загремело, словно ломились в запертую дверь, причем ломились настойчиво, с воплями. Затем что-то неразборчиво проорал хриплый яростный голос... И снова этот крик — звенящий, тонкий, о чем-то умоляющий... и вдруг резко — как и в тот раз — оборвавшийся...

Человек вздрогнул. Неужели она ?

Снова хриплый голос — и все затихло. Сердце у Востока оборвалось. Он вскочил, прислушиваясь. Тишина. Да что же там творится?!.

Когда он был готов уже зубами грызть проклятую сетку, загромыхала железная лестница. Охранник оживился, заскрипел стулом. Сталкер рванулся к дверце в клетку.

В «подвал» буквально ссыпались по лестнице двое местных, тащивших под мышки кого-то третьего. И этим третьим была Крыся. Она висела на руках бандитов и, кажется, была без сознания. Глухо топая башмаками и поминутно матерясь, бандиты потащили свою ношу к клетке. К его, Востока, клетке!

— К стене! — проорал один из конвоиров, наводя на вцепившегося в решетку сталкера пистолет. — На колени, руки за голову, ноги скрестил! Скрестил, твою мать! А дернешься — мозги вышибу! Ну?!

Сталкер подчинился. Он исподлобья глядел, как сторож торопливо отпирал замок и как один из крысюков (второй продолжал держать человека на мушке) втащил в клетку и небрежно бросил на пол девушку. Снова клацнул замок. Первый бандит опустил пистолет, и Восток тут же, одним прыжком, бросился к лежащей.

К великому его удивлению и облегчению, следов побоев и иного физического насилия на Крысе не было. Только левая щека покраснела и слегка припухла, словно по ней ударили, да встрепанные волосы были почему-то мокры насквозь. Девушка была в сознании, но выглядела так, словно только что пережила немалый шок. Она никак не отреагировала, когда Восток молча приподнял ее, крепко обнял и начал тихонько покачивать, словно убаюкивая, и гладить по голове.

Через некоторое время Крыся все же пришла в себя и осмысленно посмотрела на сталкера.

— Это ты... — слабо улыбнулась она. — Живой...

— Живой, хорошая моя, живой, — голос его был тихим. — А ты как? В порядке?

— Вроде... щека вот только болит... — она осторожно приложила тыльную сторону ладони к лицу. — Ничего, пройдет...

— Били тебя сволочи?

— Нет... Одна пощечина — это ещё не смертельно...

Девушка доверчиво и устало положила голову ему на плечо. Смежила веки, радуясь коротким минутам тишины, покоя и относительной безопасности.

Человек тряхнул головой, зажмурился и снова открыл глаза.

— Что они с тобой делали, Крысь? Ты будто не в себе.

Его вопрос заставил ее вздрогнуть и съежиться.

— Ничего... — сдавленно пробормотала она, — ничего особенного... Честное слово! Просто... я сама все испортила... Сама...

И Крыся заплакала. Тихо и безнадежно.

Он промолчал. Это шок, тут спрашивай — не спрашивай... Рука человека снова опустилась на голову скавенки и осторожно — так осторожно, как могла, — стала гладить мягкие влажные волосы. Плечом и грудью он чувствовал, как сбегают по его коже горячие, щекочущие дорожки ее слез, но, боясь нарушить покой девушки, терпел и не шевелился.

Спустя некоторое время Крыся немного успокоилась. Всхлипывания стали реже, тело перестало дрожать.

Восток устало улыбнулся. Проходит. Прошло. Умница моя, сильная девочка... Он немного наклонился, его лицо проступило в полутьме резкой маской из одних острых углов.

Крыся бросила взгляд на эту маску и охнула:

— Ты же весь в крови!.. — она почти невесомо провела кончиками пальцев по его лицу. — Из носа текла, губы снова разбили... Вот же звери!..

— Разбойники, одно слово, — еще одна грустная улыбка. — Успокойся, маленькая... Все уже кончилось. Не течет же больше?

— Не течет. Но видок у тебя сейчас... тот еще... — в ее тоне послышалась знакомая Востоку задиристая сварливость. Сталкер даже порадовался этому.