Вячеслав Шалыгин - Выживают бессмертные

У входа в сам шатер снова стояла внушительная охрана, а на стенах, окружающих временную Ставку, Бондарев заметил нескольких снайперов.

Навстречу Головану и его пленнику медленно двинулся очередной начальник. Он был намного выше рангом, чем бригадир. Это было понятно даже по его одежде, традиционно кожаной, но строгой – он носил не косуху с заклепками, а кожаный пиджак поверх черной рубахи и кожаные штаны, не заправленные в берцы, а навыпуск. Изюминкой франтоватого, по меркам Черного Рынка костюма был шелковый шейный платок, украшенный серебряным значком-черепом, отлитым явно по «эсэсовским» эскизам. Внешность начальник «предпоследней инстанции» имел соответствующую. Среднего роста, худощавый, подтянутый, седой, он просто излучал солидность с примесью высокомерия. В холодных серых глазах прямо-таки читалось презрение ко всем, кто стоит хотя бы на ступеньку ниже. Настоящий адъютант его превосходительства… местного гауляйтера. Еще полицайскую повязку ему на рукав, и можно прямиком в сорок второй, ловить партизанских связных.

Голован заметно ссутулился и вежливо, на грани заискивания, скривился. Так в его исполнении выглядела улыбка. Более того, кочевник первым делом, без лишних слов, отдал дань уважения адъютанту. И это не фигурально выражаясь, а самым натуральным образом – сунул ему в руку небольшой, но увесистый золотой слиток.

– С моим почтением, уважаемый Чубай, – Голован поклонился. – Прошу доступа к Хану.

– С чего вдруг? – Чубай сунул слиток в карман и посмотрел на часы – настоящие швейцарские, механические с автоподзаводом, в прежние времена стоившие, как «Лада-Калина». – Неприемный час, Голован. После полудня приходи.

– Серьезное дело, уважаемый. – Голован понизил голос и еще немного пригнулся. – Насчет северных территорий. Проблемы там, значится. Большие проблемы, сам видел.

– Сам видел? – Чубай смерил кочевника недоверчивым взглядом. – И что ты видел?

– Беспредельничает кто-то от нашего имени. Да в полный рост. Вояки по этому поводу напряглись, целый полк гоблинов туда перебрасывают. Вот, майор не даст соврать.

– Этот? – адъютант кивком указал на Бондарева. – Он тут зачем?

– Ну чтоб подтвердил, значится. – Голован осклабился, демонстрируя сверкающий рандолевый прикус. – Мое слово, да Лютый маляву передал, а это, значится, приложение. Хан ведь любит, чтобы все с обоснованием.

– Беспредел от нашего имени, говоришь? – Чубай задумался. – Точно не кочевые чудят? Не Фланец опять воду мутит и не Хромой?

– Зуб даю! Фланец под Лютым теперь, они там вместе были, а Хромой совсем с глузда двинулся, еще по весне, его ватага и разбежалась. Нет, эти фраера не из наших. – Голован приоткрыл висящую на боку сумку и вытянул из нее край трофейной форменной куртки серого цвета. – Видал, в чем были? Упаковка высший класс. А на бошках черные каски, под карателей косили. Вообще борзота!

– За такое надо мочить на глушняк, – недовольно заметил Чубай.

– Вот мы в три бригады ихний отряд и положили у Шебекино.

– Занятно. – Адъютант потеребил краешек трофейной куртки. – Оружие отечественное было?

– Ага, оружие наше, только все, как со склада. И монет полные карманы. Мы с Лютым поделили на три части.

– На сколько? – Чубай недобро зыркнул на кочевника.

– То есть, значится, на две и одну еще пополам, – поспешно исправился бригадир. – Все по понятиям! Половину вам привезли, в общак, а четвертины себе… Или что, не в масть попали?

– Все справедливо, Голован, выдохни, – проронил адъютант снисходительно.

– Ну вот, значится, – кочевник расслабился, – мой кассир, Петруха, все принесет, как свистнете.

– Хорошо. Десять минут тебе дам, Голован, – снова взглянув на часы, сказал адъютант. – А этот здесь подождет.

Он как-то странно покосился на Бондарева. Вроде бы и враждебно, но в то же время с затаенным интересом или вовсе с опаской. Будто бы ждал от майора какого-то подвоха.

– Здесь? – Голован почесал в затылке. – Так ведь он ценные сведения может знать.

– Не положено, – отрезал адъютант и махнул рукой: – Идем, провожу, доложу.

– Чубай, я без него красиво не расскажу, слышь, – забеспокоился кочевник. – Облажаюсь перед Ханом! Оно мне надо?

– Голован, ты первый раз в Ставке? – Чубай поморщился: – Не положено чужих в шатер пускать. Захочет Хан с ним поговорить – позовет. Шагай, пока твое время не вышло.

– Нет, ну…

– Осталось восемь минут.

– А-а, – Голован раздосадованно махнул рукой. – Пошли. Как там сегодня пахан, в настроении?

– Так себе. – Чубай скривился: – Тебя не тронет, не волнуйся. Все ж ты мне родня дальняя, Хан в курсе.

Адъютант и Голован скрылись в тамбуре шатра, а Бондарева плотно обступили четверо рослых охранников. Они следили за каждым движением майора, поэтому Денис решил лишний раз не шевелиться, даже моргать пореже. Кто знает, какие инструкции были даны насчет пленников этим громилам?

Прошло минут пять, от силы, Бондарев даже не успел заскучать, когда из тамбура выглянул Голован и коротко кивнул:

– Возрожденец, за мной.

Бондареву на миг стало не по себе. Он попытался припомнить, слышал ли о таком чуде – чтобы Хан разговаривал с кем-то из военных и они после этой беседы оставались в живых. Армейская разведка собрала о главе Черного Рынка кое-какие сведения, но все они были из разряда информации, подтвержденной исключительно гражданскими лицами. Рапортов непосредственно от разведчиков Бондарев не встречал. Диверсантов и наблюдателей к Хану не подпускала его охрана, а внедренную агентуру то ли вычисляла контрразведка Орды, то ли просчитывал сам лидер кочевников. Насчет его особых талантов, чуть ли не экстрасенсорных, ходило немало легенд. Короче говоря, ни одного достоверного рапорта о контакте с Ханом в архиве разведки не было. И вдруг выпал такой случай, да еще лично Денису. С одной стороны, было любопытно, с другой – боязно, что уж греха таить.

В просторном тамбуре шатра не было окон, но света оказалось достаточно, горели редкие для полевых сооружений электрические лампы. Бондарева дважды тщательно обыскали и проводили непосредственно в шатер. Причем проводили, крепко держа за руки.

В шатре тоже горели лампы, но на все помещение их света не хватало. В центре царил полумрак.

Бондарев ожидал, что посреди шатра будет стоять нечто вроде трона или дивана с множеством подушек, раз уж главарь кочевников именует себя на восточный манер Ханом. Но ничего подобного майор не увидел. По центру шатра стоял большой круглый стол, на котором была разложена военная карта. Из полумрака под сводом шатра тянулся шнур, на котором висела лампа с простейшим круглым абажуром-отражателем. Лампа висела на такой высоте, что создавала круг света, идеально совпадающий с контурами стола. Отраженного света хватало лишь на то, чтобы разглядеть очертания человека, одетого в черное с головы до ног. Именно так. Голову и лицо Хана закрывал довольно массивный шлем-маска с тонированным визором и контурами вмонтированной системы дыхания замкнутого цикла. Чем не нравился Хану обычный воздух, почему он предпочитал дышать искусственной смесью и что это была за смесь? Вопросы были интересные, но сейчас несущественные. Гораздо важнее было поскорее сосредоточиться, чтобы не проиграть в предстоящей партии игры в вопросы и ответы.