Андрей Левицкий - Петля Антимира

Он сел на краю пролома, свесив ноги. Пригоршня украдкой достал из кармана непонятную вещь с обрывком цепочки, найденную в лаборатории, быстро осмотрел, но снова не понял, что это за штуковина, и сунул во внутренний карман, чтоб не потерялась. Надо будет получше изучить, как случай выдастся, и попробовать раскрыть – явно же что-то там интересное внутри.

Ворон оглянулся на него.

– У нас ведь даже нет времени купить припасов? – спросил Пригоршня, подходя ближе.

– У нас ни на что нет времени, – ответил наемник. – Иначе потеряем отряд Ведьмака.

Будка охраны, приземистая кирпичная коробка на бетонных столбиках, стояла недалеко от проема, где когда-то были заводские ворота. Внутрь будки вела ржавая лестница.

Подталкиваемый воргом, Химик поднялся по ней, сделал пару шагов и остановился. Комнату напополам делила фанерная перегородка со сломанной дверью. У перегородки валялся матрац, в углу на табурете лежала консервная банка, погнутая вилка и пустая бутылка из-под водки. В боковой стене было залепленное паутиной окно с грязным стеклом в трещинах, через которое внутрь сочился утренний свет.

На его ногах и руках были кандалы, две тонкие цепи крест-накрест соединяли их за спиной. Они звенели при каждом шаге и не позволяли нагнуться вперед.

Ворг, обойдя Химика, прошел во второе помещение, вернулся и встал перед ним. Снаружи доносились голоса, рокотал Ведьмак, ему отвечал Чабан. Ворг, настоящий великан, молча смотрел на Химика сверху вниз. В отличие от соплеменников он был одет типично для местных бродяг: походные штаны с карманами на бедрах и щиколотках, брезентовая куртка, под – ней фуфайка с капюшоном, свисающим на спину. На плече «Вихрь», на поясе – пистолет и армейский нож.

– Ты знаешь меня, – произнес он с беспокойством в голосе.

То ли спросил, то ли нет… Химик осторожно кивнул и сказал:

– Ты Архар. Боец Ведьмака.

– Может быть. Я не уверен. Да, я Архар! Но только…

Он растерянно замолчал, и Химик вгляделся в смуглое лицо. Большие глаза ворга бегали, он покусывал верхнюю губу и хмурился, наморщив лоб. Получается, действительно не уверен?

– Роберт Титомир? – спросил Химик, и смуглокожий гигант вздрогнул, будто увидел призрака. – Это ты? По дороге сюда я слышал, как вы говорили с Ведьмаком.

Ворг переступил с ноги на ногу – движение было нерешительное, почти робкое, оно не вязалось с гордым лицом и мускулистой фигурой сильного, хорошо тренированного бойца.

– Я… да. Да! Или нет? Хозяин сказал: теперь я Роб. Сказал: называть будут так. Я – Роб! – он заговорил громче. – Роб-воин. Ворг.

– Но ты все равно Роберт Титомир, разве нет?

– Если так… – вдруг разозлившись, ворг шагнул к нему, и Химик отступил, лязгнув цепью. – Почему помню то, чего со мной не было? Пустоши, башни. Город за каменной стеной. Норы, где живут бродяги. И болота, в них такие, как ты. Целое племя, дикари в шалашах, обложенных сухой тиной. Вы охотились на тех бродяг, а они на вас. Я не видел этого! Почему помню?!

– Хочешь объяснения? – спросил Химик. – Хорошо, слушай: тебя перезаписали на другой носитель, как и меня. Ты – майор Титомир, но в другом теле, в другом мозге. В мозге ворга-воина Архара. Личность Архара наверняка сильнее, чем полузвериное сознание гипера, к которому подселили меня. Гипера я подавил легко, но Архар не сдается без боя. Эти воспоминания – его. Чужая память. Он видел все это… где-то.

– Память, – повторил Роб, прикрыв глаза и будто прислушиваясь к чему-то внутри себя. – Чужая память.

– Да, и она постепенно смешивается с твоей. Становится частью тебя, твоей личности. Ты понимаешь, о чем я говорю? В конце концов, вы сольетесь полностью. Наверное. Получится новая личность, в которой будет что-то от Титомира, а что-то от Архара. Получится – Роб. Но пока еще…

– Я – Роб!

– Еще нет. Но скоро будешь им. Скажи, почему ты назвал Ведьмака хозяином?

– А как иначе?

– Он не твой хозяин, – Химик заглянул в глаза ворга. – Ты не должен подчиняться ему. С какой стати? Он зомбировал тебя после перезаписи, и ты можешь…

Удивление и растерянность на крупном, варварски-красивом лице сменились яростью. Огромная рука сграбастала Химика за горло, притянула. Частично потеряв контроль над собой, он оскалился, попытался вцепиться в ворга когтями, но цепи не позволили.

– Хозяин – это хозяин! – прорычал Роб. – Еще раз скажешь так – убью!

Химик в ответ зашипел, и Роб швырнул его через всю комнату. Ударившись о перегородку, он свалился на матрац, а когда приподнялся, ворга-майора в комнате уже не было. Стукнула дверь, с потолка просыпалась пыль. Скрипнула лестница, потом снаружи заговорили громче.

В теле гипера боль проходила быстро. Поведя плечами, Химик встал, ухватил цепь за спиной, натянул, чтоб не звенела. Ковыляя, вышел в соседнюю комнату. Там дверей не было, наружу вело окно, заколоченное досками. Выломать их можно даже со скованными руками, но это услышат, далеко уйти ему не дадут. К тому же вместе с ним на Завод привели Нику, и он не собирался бросать ее.

Повернувшись к перегородке, Химик заметил осколок зеркала, висящий в углу над сломанной тумбочкой, и быстро подошел к нему. Наклонился, заглядывая. Из зеркала на него глянуло узкое лицо, обрамленное спутанными патлами. Брови торчали жесткими лохматыми кустиками, губы бледные, кожа с виду шершавая, как наждак. И глаза… это не его глаза! Темные, блестящие, в них были одновременно тревога и вызов, страх и удивление. Нет, он не уродлив. Но это не человеческое лицо. Не звериное, но и не человеческое, скорее что-то среднее. Горбатый нос с широкими ноздрями, крупные приплюснутые уши, складки кожи на лбу.

И эти глаза, темные глаза чужака, теперь принадлежат ему? За ними прячется он, его личность, его душа? Химик содрогнулся. Из глубин сознания всплыло чужое , перехватило контроль над телом, он зашипел на свое отражение, оскалившись, упал на колени. Если бы руки не были скованы за спиной, встал бы на четвереньки, сейчас эта поза казалась ему более привычной, чем раньше, пожалуй, на четвереньках можно даже бегать… Нестись по болоту, перескакивая с кочки на кочку, разбрызгивая грязь, навстречу встающему над горизонтом большому красному солнцу, в лучах которого чернеет силуэт высокой башни. Что это? Он не видел такого раньше! Не видел этой башни, этого болота, никогда не бежал по нему на рассвете, да и вообще ни разу в жизни ему не доводилось мчаться по топи…

Мучительным усилием воли он подавил личность гипера, затолкал ее обратно в глубину. Нужно оставаться рациональным. В конце концов, он всегда был человеком мысли, а не чувства. Стоит только дать волю эмоциям, как гипер пробуждается. Со временем это пройдет, но сейчас надо сдерживать себя, постоянно помнить, что внутри головы он не один.