Виктор Ночкин - Кровь Зверя

Олег проводил их движением камеры. Потом выключил ее и аккуратно упрятал в чехол, чтобы уберечь от дождя, если придется уходить прямо сейчас. Когда он спустился, Квадрат уже сидел у приоткрытой двери в расслабленной позе, курил и наблюдал, как дождевые капли прибивают струйки табачного дыма.

– Это «вольные» «гербовцев» погнали, – объяснил он Олегу. – Помнишь, мы видели группу, когда сюда шли? Парни из «Герба» какую-то подлянку устроили «вольным» на их территории, но уйти не успели.

– Они не свернут сюда?

– Вряд ли. Говорю же: в поселке полно искажений, туда и в хорошую погоду соваться рискованно. Отдыхай. Завтра с рассветом уйдем отсюда. Кино-то свое снял?

Олег кивнул.

– А, совсем забыл. Вон твоя банка с «графиней». Тебе, наверное, крышка понадобится? Поискать?

Олег вернулся к обтянутому фольгой помосту, взял банку, повертел, понюхал, потом решительно выплеснул в угол. Квадрат тихо выругался и заключил:

– Ты псих.

Зеленский закончил этот день в прекрасном настроении. Теперь для него картина погрома в «Светлане» была ясна: отставник воспользовался старыми связями, чтобы устроить операцию, а сам под шумок завладел деньгами Гочи и Дроздевича. Три месяца назад он вышел в отставку, обосновался в Лихославле, втерся в доверие к местным контрабандистам… Нет, не так. Полковник Коростылев разрабатывал Гочу еще раньше, когда состоял на службе. Перехватил каналы поставок, подставил своих перекупщиков. Профессионал, сработал отлично. Надо отдать должное федералам – операцию они провели с блеском. Долгая подготовка, потом молниеносный удар с использованием всех средств, включая приглашение журналистов. Есть чему поучиться!

Но Зеленского в этой истории интересовал другой аспект: главное, что это было личным делом, отставной федерал вовсе не копал под МАС, он лишь стремился завладеть деньгами Гочи, только и всего. Ну а для прикрытия Коростылев навертел вокруг своего маленького бизнеса такие детали, что ввел в заблуждение всех, в том числе прежнее начальство. В ФСБ считали, что Коростылев работает на них, помогает оттяпать немного влияния, вырвать контроль над участком Барьера из рук МАС. В министерстве рассудили сходным образом, вступили в схватку за биотиновый трафик… И никто всерьез не задумался о пропавших деньгах. Сколько там было? Двести – триста тысяч баксов в лучшем случае. Мелочь в сравнении с миллиардами, которыми ворочает МАС.

Стало быть, новый районный уполномоченный МАС может спать спокойно – ему вряд ли что-то грозит… хотя… хотя убийц Дроздевича все же придется ликвидировать. Так всем будет спокойнее. И не придется опасаться эксцессов вроде расстрела курьера Тушковлева.

Часа два Олег потратил на то, чтобы уничтожить декорации. Лист фанеры он выволок из башни и оттащил подальше в кусты, потоки дождевой воды тут же смыли отпечатки его ботинок на влажной жирной почве. Рейки были сломаны, тросики и фольгу Олег скрутил в тугой ком и сунул в рюкзак, чтобы избавиться от них где-нибудь подальше. Ведро он положил набок и смял ударами ног.

Квадрат наблюдал за его деятельностью с хмурой миной. Он уже догадался, что не узнает смысла этого спектакля, и смирился.

Наконец Олег закончил.

– Можешь поспать часа четыре, – буркнул проводник, – потом разбужу, до утра покараулишь. Утром уйдем.

Дождь барабанил по кровле, шуршали и плескались потоки воды, бегущие у подножия башни. Время от времени ветер швырял пригоршни холодных капель в окно, там растеклась порядочная лужа. Олег скинул промокший плащ и устроился в углу, подальше от окна. Квадрат курил, выпуская дым в дверной проем, и помалкивал. Один раз он вышел наружу, выставил закопченный котелок, принесенный вместе с остальными вещами из соседних домов. Котелок Олегу не потребовался, и Квадрат решил набрать дождевой воды.

В башне воцарилось странное спокойствие, нарушаемое лишь удаляющимися раскатами грома. Гроза и дождь уходили куда-то на восток… затем и вовсе стало тихо. Олег уснул.

Проводник разбудил его через четыре часа и занял место в углу. Олег сел перед приоткрытой дверью, вдыхая сырой прохладный воздух.

На рассвете он встал, чтобы разбудить Квадрата, но тот и сам проснулся. Вышел наружу, огляделся, прислушался.

– Порядок, – объявил он, – можем выходить. Если хорошо потопаем и никого по пути не встретим, то часам к четырем будешь у своих.

Квадрат повел Олега через поселок. Сперва они просто шли по улице. По обе стороны тянулись заборы, местами они повалились, сквозь щели проросли кусты. Сейчас поникшие мокрые ветки уныло свисали, по ним стекала вода. Посреди улицы пузырилась и пенилась лужа, разбрызгивая во все стороны мелкие блестящие капельки.

– Что это? – спросил Олег.

– Не знаю. А раз не знаю, лучше обойдем.

Они обогнули лужу – для этого пришлось приблизиться к забору, сплошь покрытому буйной растительностью. Квадрат сперва пошевелил ветки стволом ружья, чем вызвал целый водопад. Наконец решил:

– Идем, только быстро. Не нравится мне это место.

Олег уже знал, что проводнику могут не нравиться самые безобидные с виду места, но послушно исполнял все указания. Они двинулись вдоль зарослей, косясь на булькающий посередине улицы гейзер… Олег думал о спектакле, который предстоит устроить в научном центре, потом заметил, что проводник беспокоится, и тоже насторожился. Вроде бы ничего не происходит? Олег сообразил: подозрительная лужа по-прежнему рядом. Сколько они так идут? Он поглядел на часы – минут пятнадцать? И всё на прежнем месте, у лужи с шипящими пузырями…

– В бродилу угодили, я же говорил – плохое место! – буркнул Квадрат.

– И что теперь делать?

– А что ты сделаешь? Идем дальше – вон к тому столбу, видишь, где провода висят. Главное, смотри на него, не спускай глаз.

Около двадцати метров, остававшихся до столба, они преодолели за четверть часа. Дальше пошло легче, и вскоре пузырящаяся лужа осталась позади. Правда, оглядываясь, Олег еще долго видел ее. Квадрат объяснил:

– Самый край задели, а центр где-то в стороне, в доме или за ним. Дальше вроде чисто, но нам скоро придется с улицы уйти.

На перекрестке они свернули направо, Квадрат показал марево, встающее над просевшей кровлей одноэтажного дома с облупленными желтыми стенами:

– Видишь? Там что-то есть. А в соседнем доме гравицапа, она всегда там. Любят эти искажения человеческое жилье, что ли? Что здесь, что в дачном поселке – полным-полно всякой дряни.

– Может, они липнут к металлу? В заброшенных домах металла много.

– Вот и Женька тоже любит теории разводить. А почему тогда в башне не было искажений? Там и насосы, и бак, и труба в стояке – сплошной металл. А искажений нет.