Сергей Мусаниф - Имперская трилогия (Трилогия)

– Это еще почему? – спросил Клозе.

– Я не знаю, как объяснить это столь ограниченным умам, но все же попробую, – сказал Юлий. – Представь себе Империю как одного-единственного человека, живущего на необитаемом острове.

– А… – догадался Клозе. – Сейчас будет метафора.

– Типа того, – признался Юлий.

– Вот они, преимущества классического образования, – сказал Клозе. – Слушай и внимай, Карсон, сейчас неучам вроде нас с тобой будет преподан урок.

Клозе учился в той же частной школе, что и Юлий, только на два года позже. Вполне вероятно, что они встречались уже в то время, но не обращали друг на друга внимания.

– Вернемся к нашему человеку на необитаемом острове, – сказал Юлий. – У него есть ружье, которое символизирует количество боевых судов, необходимых для поддержания внутри Империи закона и порядка. С этим оружием он добывает себе еду и охотится на хищников, вроде наших дорогих сепаратистов. Еще у этого человека есть пушка, и эта пушка символизирует количество судов, которые есть на самом деле, то есть наш космический флот. Море вокруг человека пустынно, и возможность, что к нему кто-нибудь приплывет, чрезвычайно мала.

– Я так и не понял, почему этому парню на острове не нужна пушка, – сказал Карсон.

– Это потому что я еще не закончил, – сказал Юлий. – Вероятность, что к этому человеку приплывут враждебно настроенные чужаки, один к миллиону. И один к тысяче миллиардов за то, что это будет другой одинокий чувак на плоту и с точно такой же пушкой. Глупо предполагать, что во всей бесконечной Вселенной на одном сравнительно небольшом клочке космического пространства найдутся две цивилизации, стоящие на одной и той же ступени технологического развития, которая и делает возможной войну между ними. Если к этому человеку приплывут дикари на своих лодках, он отобьется от них и с одним ружьем, а если к нему пожалует авианосец с полным боевым снаряжением, то ему никакая пушка не поможет.

– Глубокая мысль, – сказал Клозе. – Настолько глубокая, что в ней можно утонуть.

– Если вдруг к нам и прилетят, – сказал Юлий, – то сам факт, что прилетели к нам, подразумевает превосходство иной расы над нашей собственной, так что воевать с ней нам будет просто нечем. А если мы сами кого-то найдем, то технологическое преимущество будет на нашей стороне. Но лично я думаю, что, если и есть в округе разумная жизнь, она находится в эмбриональном состоянии и мы ее просто не замечаем.

– Ну а вдруг?

– Что – вдруг? Что? Подумай сам, Вселенная бесконечна, и время в ней тоже. Человечество – песчинка на фоне этой пустыни. Песчинка, несомая ветром. И какова вероятность того, что рядом с ней будет пролетать точно такая же песчинка?

– Довольно большая, – сказал Клозе. – В пустынях песка полно.

– Но песчинки все разные, – сказал Юлий. – И курс двух песчинок вряд ли может быть параллельным долгое время.

– Метафора с пустыней ни к черту не годится, – сказал Клозе. – С островом было еще куда ни шло, но пустыня – полная фигня. Даже у тебя бывают проколы.

– Тогда наливай, – сказал Юлий.

Клозе налил.

– За девчонок, – провозгласил Юлий. – За загорелых девчонок с Эдема, которых мы навестим сразу же, как выпутаемся из этой войны.

Они выпили.

– Это не война, – сказал Клозе, ставя пустой стакан на стол и прикуривая сигарету из пачки Юлия. – Это – антитеррористическая операция.

– Когда террористов десятки тысяч человек, то это уже война, – сказал Юлий. – Давай хотя бы в узком кругу называть вещи своими именами. Мы говорим «антитеррористическая операция», подразумевая войну. Мы говорим «отлетал свое», подразумевая смерть в боевом вылете. Мы говорим «сепаратист», подразумевая врага.

– Мы говорим «девчонка», подразумевая проститутку, – подхватил Клозе.

– Не надо об этом, – взмолился Карсон. – Юлий, ты намекаешь, что нам не нужен такой большой флот?

– Именно, – сказал Юлий. – Более того, большой флот может стать смертельно опасным для Империи. Когда куче военных нечего делать, я сейчас не говорю о беднягах, занятых на этой планете, они дуреют. А дурные военные могут выкинуть что угодно.

– Например? – осведомился Клозе.

– Какой-нибудь адмирал может объявить себя императором и попытаться захватить власть. Или просто хапнуть себе пару планет с целью поиграть в «войнушку». Это закон жанра, – объяснил Юлий. – Если ружье есть, то рано или поздно оно все равно выстрелит, несмотря даже на желания своего хозяина.

– Совсем недавно это была пушка, а не ружье, – заметил Клозе.

– Это неважно, если вы понимаете, что я имею в виду.

– А если не понимаем?

– Тогда это тем более неважно, – сказал Юлий. – Наливай.

– Я давно хотел тебя спросить, – сказал Клозе. – Почему тебя так зовут? Это как-нибудь связано с Древним Римом?

– А то, – сказал Юлий. – Папаша был без ума от Цезаря.

– Не повезло, – сочувственно сказал Клозе.

– Мне как раз повезло, – сказал Юлий. – Моего старшего брата зовут Гай.

– Интересно, а как зовут твоего отца?

– Старого поганца зовут Питер. Подозреваю, что дед, в отличие от него, был нормальным человеком.

– Гай, – сказал Клозе, словно пробуя слово на вкус. – Юлий. Гай. Юлий. Гай.

– А самого отвратного из наших сторожевых псов всегда звали Брутом, – сказал Юлий.

– У тебя, случаем, нет сестры по имени Цезарина?

– Нет. Сестру маме удалось отстоять.

– И как ее зовут?

– Зачем тебе знать, как зовут мою сестру? – подозрительно спросил Юлий.

– Просто так, – сказал Клозе.

– Я не обязан удовлетворять твое праздное любопытство, – сказал Юлий.

– Не обязан, – согласился Клозе. – Но все-таки как ее зовут?

– Пенелопа, – сказал Юлий. – Мама с ума сходит по Гомеру.

Утром Юлия вызвал к себе контрразведчик.

Майор Дэвис воспринимал свое назначение на базу 348-М как ссылку. Поскольку ему не удавалось забавляться в боевых вылетах, пилоты и механики сторонились его, а общаться с рядовым составом он считал ниже своего достоинства. Майору Дэвису было куда скучнее остальных, и он развлекался, подозревая окружающих во всех смертных грехах, особенно если таковые грехи карались расстрелом.

Впечатление о его работе немного смазывалось тем фактом, что на базе за весь период его службы так никто и не был расстрелян, но майор Дэвис не терял надежды и старался вовсю.

Когда Юлий вошел в кабинет майора, на большом дисплее контрразведчика красовалось его личное дело с фотографиями и отрывками из официальной хроники. Юлий ненавидел свое досье. На его взгляд, для двадцати пяти капитанских лет оно было неприлично объемным.

Юлий со всем возможным комфортом попытался устроиться в неудобном кресле для посетителей и вперил в майора взгляд своих невинных глаз.