Юрий Бурносов - Армагеддон. Трилогия

Воины открывают двери и зажигают факелы на стенах, украшенных фресками. Их отблески играют на зеленой мраморной крышке, на которой изображен Великий Ураган, вкушающий звездное молоко.

Два Тростника приказывает отодвинуть крышку.

От Великого Урагана остались одни кости, завернутые в дорогие ткани. Пожелтевший череп скалится приветливой улыбкой.

Теперь приходит черед самого главного. Того, о чем говорил ему Болон Окте.

Два Тростника забирает у одного из воинов факел, и, недовольно ворча, растапливает на его огне шар пчелиного воска. Воск капает на кувшинчик, покрывая его неровным желтым слоем. Два Тростника достает золотую палочку и пишет на воске один-единственный иероглиф. Потом он погружает в мягкий еще воск серебристую фигурку жука. Теперь кувшинчик надежно запечатан.

Когда придет срок, отпущенный Владыкой Севера, печать будет сорвана, и смерть, таящаяся в кувшине, вырвется наружу.

Но это будет еще не скоро, спустя три бактуна.

Дело сделано, и Два Тростника чувствует себя опустошенным и легким. Он велит воинам вернуть крышку на место, стать на колени и закрыть глаза.

Воины догадываются, что их ждет, но не смеют ослушаться Говорящего с Богами.

Уколы обсидианового ножа точны и милосердны. Густая кровь обагряет плиты подземной усыпальницы.

Совершив это последнее в своей жизни жертвоприношение, Два Тростника ложится рядом с саркофагом, подтягивает ноги к животу и закрывает глаза.

Его господин, Болон Окте, ждет своего верного слугу в небесных чертогах.

Юкатан, Мексика, декабрь 2012 года

Роулинсон смял жестяную банку из-под пива «Текате» [2] «Tecate Beer» — один из самых популярных сортов пива в Мексике и зашвырнул в кусты, спугнув паукообразную чернорукую обезьяну, которая с интересом наблюдала за археологами. Заверещав, обезьяна кинулась наутек, а Роулинсон мрачно вопросил:

— Скажите, только мне кажется, что все мексиканское пиво отдает мочой?

— А я тебе говорил: в любой стране нужно пить и жрать только то, что является для нее аутентичным. То есть в Мексике надо пить текилу и мескаль, а вовсе не пиво. Пиво надо пить в Европе.

Сказав так, Блэки вытер с грязного лба пот и вновь принялся работать ломиком. Широкую каменную плиту они с трудом обнаружили под пластами земли и плотной тропической растительности. После того, как ее расчистили, Блэки воодушевленно принялся ковырять плиту ломиком, под неодобрительным взглядом Роулинсона, который вообще скептически относился к археологии.

Блэки обливался потом, но местное пиво принципиально игнорировал. Роулинсон пожал плечами и вытащил еще одну банку из портативного холодильника.

— Может, поучаствуешь немного? — спросил Блэки.

— Смотреть гораздо интереснее, — покачал головой Роулинсон. — К тому же я уверен, что под этой чертовой плитой ничего нет.

— Там пустота, я тщательно простукивал, — возразил Блэки. — Я думаю, что здесь расположен вход в подземный склеп. Да он и должен быть здесь — все пирамиды индейцы строили по примерно одному плану.

— Потому что у них не было архитекторов, которые дерут за это бешеные бабки, как в наше время, — сказал Роулинсон, вскрыл банку и обрызгался пеной.

— Когда Альберто Рус Луилье нашел подземный тоннель в Паленке [3] Условное название развалин большого города майя на северо-востоке мексиканского штата Чьяпас — политического и культурного центра майя в III–VIII вв. Столица Баакульского царства. Тоннель в Храме Надписей обнаружен в 1952 году под Храмом Надписей, ему тоже никто не верил. А там оказался как раз склеп с иероглифами, саркофагом и костями одного из древних правителей.

— Ты кое-что упустил, коллега. Во-первых, Альберто Рус копался там четыре года. Во-вторых, он делал это не самолично при помощи кривого ржавого ломика, а руководил командой рабочих. Ну, и самое главное — Луилье работал в Паленке совершенно легально, по линии Национального института антропологии и истории Мексики. Поэтому лично я готов остаться на пару дней, но не больше. Куда-куда, а уж в мексиканскую тюрягу я точно не собираюсь.

— Трусливый гринго [4] Презрительное латиноамериканское прозвище североамериканцев в частности и белых в целом. Произошло от лозунга «Green go!», очень популярного во время оккупации Америкой бывших мексиканских территорий (у американских войск была форма зеленого цвета) , — с улыбкой сказал Лафонсо Ченнинг. — Давай твой лом, Алан, я тебе помогу.

Негр взял у Блэки ломик и стал прикидывать, куда бы его всунуть, чтобы плита подалась.

— Да расколи ты ее, — посоветовал Роулинсон. — Ты здоровенный черный парень, если хорошенько врезать, плита и развалится.

— Ты с ума сошел?! — искренне возмутился Блэки, сидя на камне и тяжело дыша.

— Да здесь и так мало что сохранилось. Чертов городишко старше, чем Ламанай в Белизе, к тому же я уверен: если здесь что и было, то самое ценное разграбили еще конкистадоры, а потом сюда приходили поживиться все, кому не лень.

— Ты забыл, что сказала нам старуха? — послышался сверху голос. По раскрошившимся и сгладившимся от времени ступеням храма-пирамиды осторожно спускались еще трое членов экспедиции — Ломакс, Леттич и русский, Игнат Нефедов.

— Ничего я не забыл, tovarishch, — с улыбкой сказал Роулинсон. Он всегда называл русского так, полагая, что это должно раздражать Нефедова, но тому было до лампочки. — У этих чокнутых обитателей сельвы любая гора или ущелье — жилище злых духов, проклятое место. Что тогда сказать о заброшенном городе? И вообще, у вас в России, наверное, фильмы ужасов запрещены?

— Вовсе нет, — Нефедов спустился и помог спрыгнуть Леттичу, который заметно хромал.

— А если нет, то ты должен знать, tovarishch, что в любом маломальски достойном фильме ужасов есть такой персонаж как местный житель, говорящий путешественникам что-то типа: «На вашем месте я бы туда не ездил». А что придумано сценаристами и продюсерами, то, как правило, к реальной жизни отношения не имеет.

— Ты, наверное, и на сигналы светофора не реагируешь? Он ведь тоже говорит что-то типа: «На твоем месте я бы туда не ездил», — сказал негр и громко рассмеялся. Его вяло поддержали, после чего Леттич пожаловался:

— Кажется, я растянул связки.

— Этого только нам и не хватало, — пробормотал Роулинсон, исполнявший в экспедиции функции врача. — Сейчас, допью пиво и займусь тобой.

— Не нужно, — сказал русский, прихлопнув на щеке москита. — Там ерунда, разрыва нет… Я уже смазал гелем с ибупрофеном и наложил повязку.