Макс Кроу - Ключ Эдема

— Мой добрый друг, — суровое лицо правителя лишь на мгновение прояснилось, будто солнце показалось среди густых туч перед грозой. — С какими вестями ты пришел?

Девушка затаила дыхание. Из-за плеча старика она рассматривала султана, которому подчинялся ее владыка. Амиру Дамаска было пятьдесят три года, в его черной густой бороде появились седые волосы, но больше их было на висках. Нур ад-Дин стоял с непокрытой головой, как простой воин, и его одежда больше походила на воинскую, нежели на султанскую. У него были глубоко посаженные глаза, выпирающие скулы и тяжелые надбровные дуги, что придавало лицу хищное выражение. В его присутствии смелость покинула Эмилию. Она сомневалась, что сумеет проронить хоть слово. Но все же девушка не забывала о своей миссии.

— Приветствую тебя, великий амир, — Натан бен-Исаак склонился в пояс. — Я осмелился прервать твои думы лишь с одной целью: порадовать тебя.

— Порадовать? — лицо владыки не изменилось, но голос выражал удивление. — Чем же сытый еврей может порадовать правоверного мусульманина?

— Твой верный подданный Юсуф ибн-Айюб, тот что Салах ад-Дин и ныне визирь Египта, прислал письмо.

— «Визирь»! — пророкотал Нур ад-Дин, обходя круглый стол. — Этот дерзкий юнец ослушался моего приказа! Он сговорился с приспешником крестоносцев — халифом аль-Адидом! Клянусь, лишь неотложные дела вынуждают меня не отправить армию немедля, чтобы проучить его.

Элиана сжалась. Ей было горестно слышать такое о своем владыке, а к тому же она понимала, на кого выльется гнев султана в этом случае.

Натан бен-Исаак спокойно выслушал сердитые речи повелителя, снова поклонился и указал рукой на стоящую за ним девушку:

— Вот гонец, которого он прислал.

Нур ад-Дин скользнул взглядом по Элиане и обратился к двери, думая, что, вероятно, тот, о ком ему говорят, сейчас же войдет. Но никого более не появилось, и он снова посмотрел на Эмилию, на этот раз внимательнее. Под его тяжелым черным взглядом у нее отнялись ноги.

— Ты смеешься надо мной, проклятый? — почти шепотом спросил амир. — Это девчонка, к тому же твоей поганой крови! Кто посмел так оскорбить меня? Ты или этот лживый пес Салах ад-Дин?

Элиана упала ниц, коснулась лбом пола и быстро пролепетала:

— Не гневайся, великий амир, прошу, выслушай меня.

— Как ты смеешь ко мне обращаться без разрешения?! Стража! Избавьте меня от этой…

— Прошу тебя, мудрейший амир, дай ей слово, — вступился старик. — Если я хоть раз оказался тебе полезен, то поверь, что и на этот раз я не стал бы занимать твое драгоценное время понапрасну. Эта девушка моя ученица.

Элиана лежала с закрытыми глазами, всем телом ощущая дрожь пола от шагов амира. В это время решалось, жить ей или умереть.

— Ты испытываешь мое терпение, — прорычал владыка, но из его тона ушли угрожающие ноты. — Что там у тебя?

Элиана поняла, что обращаются к ней. Сев на колени, она протянула из-за пазухи тот свиток, что ночью украла из сундука. Когда послание оказалось в руках амира, она почувствовала невероятное спокойствие. Ей не было известно, сколько придется прожить, когда старик раскроет подмену, не представляла, в каких муках найдет свой конец, но была счастлива, что не позволила оклеветать имя своего повелителя. Теперь не было страшно умереть, она отважно принимала свою судьбу, как принял судьбу Басир, оставшись в пустыне, чтобы задержать напавших.

Амир тут же сломал печать и раскрыл свиток. Забыв о посетителях, которых не считал важными, он углубился в чтение. А спустя несколько минут бросил свиток на стол. Его лицо было мрачным, но злость бесследно исчезла, оставив разве что сожаление и огорчение. Салах ад-Дин умел найти ключи к любому сердцу, его слова могли успокоить бурю.

— Уходите, — сказал он.

Склонившись в пояс, старик и девушка, пятясь, покинули кабинет. В коридоре, когда дверь за ними закрылась, Натан бен-Исаак распрямился и, не оглядываясь, пошел прочь. Элиана поспешила за ним.

— Ты что-то хочешь сказать? — спросил он.

— Вы обманули султана, — Элиана не спрашивала, но ожидала пояснений.

— Не обманул, — хитро улыбнулся старик, — а опередил события. Я и впрямь подумываю об этом. Пока что ты показала себя с наилучшей стороны. Преданная, внимательная, любопытная, упрямая. У тебя есть необходимые навыки. Да, да, это хорошая мысль.

Он шел, бормоча под нос, будто обращаясь к самому себе.

— О чем вы говорите? Я не собираюсь ничему у вас учиться.

— Разумеется, нет, — Натан бен-Исаак остановился и повернулся к ней, заложив руки за спину. — Разумеется. Кстати, верни мне тот свиток, что оставила под рубахой.

Элиана дернулась назад, но стоящие неподалеку стражники, услышав окрик старика, без труда поймали беглянку.

— В самом деле, ты же не думала, будто я так глуп, — он, нисколько не смущаясь, извлек из-под ее рубахи спрятанный в складках ткани свиток, и кивнул стражникам. Те отпустили девушку, не забыв болезненно толкнуть напоследок.

Элиана чувствовала себя растоптанной, обманутой. Неужели она по своей глупости подвела господина?!

— Значит, вы всё знали. И то послание…

— Ничем не отличается от того, что я держу в руках, — улыбнулся старик. — Я сделал точную копию, не изменив ни единой буквы. Моей задачей было проверить, что сделаешь ты.

— Зачем? — Элиана растерянно смотрела на него, не понимая, радоваться или бояться.

— Наш народ терпит великие горести, — ответил Натан бен-Исаак, направляясь к воротам. — Наши братья и сестры умирают в страшных муках, над женщинами чинят насилие, детей пытают и убивают без жалости. Если в эти смутные времена кто-либо из евреев вдруг оказывается полезен своим врагам, умеет не только выжить, но заслужить доверие и благосклонность, это свидетельствует о многом.

— А если это всего лишь удача? — недоверчиво хмыкнула девушка.

— Вот уж глупая! Не бывает «всего лишь» удачи. А удачливый еврей — это еще большая ценность, чем просто умный и смекалистый, — он добродушно улыбнулся и вытер глаза, увлажнившиеся от яркого света солнца.

Элиана нахмурилась и скрестила руки на груди, как делала всегда, если была с чем-то не согласна. К своему удивлению, она не испытывала к старику ни злости, ни недоверия, а его речи, хоть и звучат сложно, но не отталкивают, а заставляют прислушиваться. Но природное упрямство не позволяло ей расслабиться и согласиться со всем, что ей говорят. Элиане очень хотелось уличить Натана бен-Исаака во лжи, будто это могло оправдать пережитый ею страх и риск.

— И все же, я не ваша ученица и не стану ею никогда. Вы меня не заставите!

— Единственное, что истинно в твоих словах, — старик серьезно посмотрел на нее, — это то, что я не прибегну ни к насилию, ни к подлости, чтобы вынуждать тебя. Но ты сама захочешь, если узнаешь, какие сокровища тогда падут к твоим ногам.