Макс Кроу - Ключ Эдема

Поверх его плеча Элиана заметила какое-то движение и, схватив онемевшего от неожиданности Гвидо за руку, дернула на себя, меняясь с ним местами. От какого удара она собралась закрыть его собой?

— Убийца! — воскликнула Элиана, указывая на движущегося к ним мужчину в одежде с влажными пятнами. Она узнала его: именно этот человек пытался убить Лузиньяна в лагере.

В его руке блеснул нож. Стража кинулась к нему, расталкивая ахающих гостей. Но прежде чем кто-либо схватил убийцу, горящая стрела вонзилась ему в спину. Масляные пятна, которые Элиана ошибочно приняла за воду, вспыхнули. На глазах у изумленных людей этот безумец развел руки в стороны, превращаясь в пылающий крест. А затем раздался его крик. Завороженные жутким зрелищем гости вторили ему испуганным воплем, а потом кинулись врассыпную. Стражники пытались потушить упавшее на землю тело. Бегущие мимо женщины и мужчины, старающиеся как можно дальше отойти от места чудовищной смерти, создавали толпу, в которой убийце действовать гораздо проще.

— Идемте! — Элиана потянула Лузиньяна за руку. Она готова была поклясться, что видит среди мельтешащих перед глазами перекошенных лиц и шелковых платьев черные, как самая глухая ночь, глаза. — Идемте скорее!

— Отпусти меня! — Гвидо оттолкнул ее, не сводя глаз с обуглившегося мертвеца. — Кто посмел?! В моем доме!

— Тупой осел, — процедила Элиана сквозь зубы, и вновь ухватила его за руку. В этот самый миг стрела, нацеленная в сердце, вскользь ударила дворянина по плечу. Он закричал, схватившись за кровоточащую рану.

Византийский гость поспешно уходил в сторону окна. И когда Элиана выбралась из плотного кольца гостей, кинувшихся утешать разъяренного Лузиньяна-младшего, успела увидеть, как мелькнула туника в оконном проеме.

Она выскочила вслед за ним, едва не сломав ноги при приземлении. Проклятая накидка зацепилась об подоконник, и пришлось ее оставить. Элиана пробежала мимо стражников, спешащих в дом на шум. Только один из них провел взглядом женщину в странной одежде, и тогда увидел лук за спиной.

— Держи ее! — издалека донеслось до Элианы, но она уже выскочила на улицу.

«Византиец» замер на перекрестке, на миг обернулся к ней, и помчался в подворотню. Она вбежала в пропахшую мочой тень и тут же дернулась в бок, когда о стену рядом с ней ударился наконечник стрелы.

— Ублюдок, — прорычала она и, спрятавшись в дверной нише, достала лук. Но когда девушка выглянула, держа оружие наготове, переулок был пуст.

Элиана ходила взад-вперед по комнате, забыв о том, что монастырь — место кротости, терпения и смирения. Она была в ярости. Путь из Иерусалима отнял больше времени, чем она рассчитывала, и страсти в душе улеглись, но стоило рассказать всё Иоанну, и она будто снова пережила и встречу с Закарией, и зверства иерусалимской знати.

— Выпей, — Иоанн протянул ей плошку.

Она сделала большой глоток и едва не выплюнула содержимое под ноги. Вода, простая вода. Все запасы вина она истратила по пути сюда, и сейчас, когда хочется когтями рыть камень, а зубами рвать цепи, ей дают воду?

— Значит, ты не убила ни одного из наемников, — подвел итог Иоанн, наблюдая за ней со стороны.

— Не сумела, — с досадой произнесла она и зарычала, сжав кулаки, — как бы я хотела, чтобы нам подарили еще одну встречу! Клянусь, тогда я бы его не упустила!

— Будь осторожна, — монах неотрывно следил за ней, — ты ступаешь на опасный путь. Сильные эмоции делают тебя слабой.

— Они не затупят ни моего клинка, ни моей стрелы, — огрызнулась Элиана.

— Значит, — Иоанн подошел к окну, — их задачей не было убить Лузиньянов?

— Нет. Если бы они и убили, то не это была их цель. Они заявили о себе, и будут ждать, когда те, кто был на приеме, обратятся к ним с заказом.

— Этому пора положить конец. Они становятся опасны.

Элиана промолчала. Достаточно уже сказано, и вряд ли многие хотят уничтожить змеиное гнездо ассасинов сильнее, чем она.

Прошел еще месяц, пережитые тревоги понемногу стали забываться, хотя в учении Элиана теперь была не так усердна, как в тренировках. Она снова и снова оттачивала меткость стрельбы из лука, используя в качестве мишеней соломенные чучела. За каждым пучком сухой травы она видела черные глаза, лицо со рваным шрамом, и даже слышала его голос. Но Иоанну незачем было об этом знать. Хотя, вероятно, монах догадывался о чем-то, ведь не зря молчаливой тенью наблюдал за ее тренировками. А однажды он подошел к ней и с выражением, по которому было трудно расценить его душевное состояние, произнес:

— Тебе пора вернуться. Султан Нур ад-Дин скончался.

Она прорыдала несколько часов, стоя на коленях у могилы великого завоевателя. В мавзолее, кроме нее, никого не было. Горела масляная лампа, которую Элиана принесла с собой. Она гладила холодный мрамор, мокрый от ее слез.

«Если бы я была здесь, смогла бы защитить тебя?» — спрашивала девушка немую тишину.

Когда она вышла, Натан бен-Исаак поднялся с лавочки к ней навстречу. Близилась ночь, но полная луна давала достаточно света. Они молча покинули мрачную, хоть и по-своему прекрасную последнюю обитель Нур ад-Дина. Достаточно долго они шли, напряженно слушая дыхание и шаги друг друга. Старик Натан не изменился за этот год, только одышка стала более заметной, а шаги — тяжелыми.

— Ты знал, поэтому отправил меня прочь? — Элиана искоса посмотрела на него.

— О том, что моя ученица слишком близко подобралась к султану? — Натан бен-Исаак печально усмехнулся, но без осуждения. — Знал. Но причин отослать тебя было много. Разве ты не научилась у Иоанна ничему полезному?

— Я научилась читать книги. Ждать. Терпеть.

— Этого мало?

— Мало, — Элиана резко остановилась, старик сделал еще несколько шагов, прежде чем понял, что идет один. Он обернулся, недоуменно глядя на ученицу. Ее лицо было полно скорби, боли и с трудом сдерживаемого гнева. — Они убили его, верно? Мне сказали, что султан умер от воспаления в горле, подобное было у Ширкуха, разве нет?

— Да, напоминает действие белладонны, — Натан бен-Исаак смотрел на нее с прищуром, — откуда тебе известно?

Элиана сделала вид, будто не услышала вопроса.

— Наверняка, дело рук наемников.

— Ассасины? Не говори сгоряча, девочка. Они не используют яды, не убивают издалека. Всегда наносят удар лично, чтобы продемонстрировать свое бесстрашие и безнаказанность.

— Времена меняются. Закария — меткий лучник, он поджег стрелой своего дружка, чтобы развеселить гостей на свадьбе. А потом стрелял в меня. У этих зверей нет ни кодекса, ни принципов, ни морали. Они достойны только уничтожения.

— Я просил, чтобы ты не говорила, не подумав, — старик подошел к ней ближе, оглядевшись. На улице было тихо и пусто. — Кто-то передал в Египет сведения, что владыка собирается нанести визит вежливости. Во всеоружии.