Никита Шмелев - Вожак кочевников. На службе его светлости (сборник)

– Я не хочу говорить ничего плохого о том, кто прислал ее, – отозвался я, – видно, что этот человек и вправду обеспокоен. Беда в том, что я мало понимаю в вопросах магии. И не могу точно ответить, насколько это важно.

– Да, – кивнул барон, – мы все плохо осведомлены в этой области. Но речь идет не только о самих магах. Речь о том, как реагирует население. Ведь то, как крестьяне ведут себя, странно, не так ли?

– Истинная правда, ваша светлость. Но, насколько я понял из депеши, ничего незаконного пока не произошло.

– Верно, Иоганн. И все же… – барон сделал паузу и прищурился, исследуя еще один документ, – необходимо разобраться. Проблема в том, что тайная канцелярия слишком занята поисками крамольников и моих врагов, – его светлость тяжело вздохнул. – Конечно, у тайной канцелярии было бы больше времени, если бы они оставили в покое сквернословов, которые спьяну ругают мои действия. И крикунов, заявляющих, что при мне жить стало невыносимо. Я уже давно говорил, что на такие вещи не стоит обращать внимания.

Я понимал озабоченность барона. Тайная канцелярия, действительно, часто перегибала палку. Стоило кому-то сказать лишнее в адрес барона, как его тут же хватали и тащили в кутузку, где потом долго и нудно допрашивали. Пользы от этого не было, а времени уходило много. Но в тайной канцелярии никак не могли привыкнуть к свободным взглядам барона. А заменить работников на более просвещенных нельзя: слишком мало было мастеров по части тайных дел.

– Вот что я думаю, – продолжил барон, барабаня пальцами по столу, – это дело с магами не первой важности, и не стоит поднимать много шума. Но чтобы разобраться, человека в те места послать нужно. Иоганн, ты готов немного освежить голову и отправиться в земли Кастлгейтов? Нужно поговорить с чиновником, приславшим депешу, и, если потребуется, послушать, что говорят в народе. Спра вишься?

– Конечно, ваша светлость.

– Вот и славно. Есть, кому передать дела на несколько дней?

– Так точно.

– Тогда собирайся. Позже тебе передадут пару писем, чтобы вручить их Роберту Кастлгейту. Ох, с этой подготовкой к прибытию посланника императора у всех прибавилось забот. И, кстати, запомни: император решил прислать в наши владения несколько проверяющих чиновников. Может, кто-то из ведомств имперских советников или подчиненные канцлера. Могут появиться весьма серьезные и важные персоны, кто точно – неизвестно. Они будут рыскать и выискивать повсюду недостатки, чтобы подготовить отчет к приезду посланника. Так что будь внимателен, среди них много противников нововведений, устроенных императором. А работают они не хуже нашей тайной канцелярии, будут действовать втайне. Держи ухо востро.

Я покинул кабинет его светлости и сразу начал собираться в дорогу. Сначала зашел в конюшни и распорядился подготовить Стрелу. Моя лошадь почуяла скорое путешествие и радостно заржала. Потом я пошел к себе собирать вещи. Взял только самое необходимое, а перед самым выходом достал из-под кровати небольшой ящик. Поколебавшись, я открыл его. Там я хранил самые ценные вещи. В ящике были накопленные мной деньги, кое-какие записки. С самого дна я вынул футляр из кожи, а из него – два остро наточенных топорика. Это было искусно сделанное, очень удобное оружие, как мне говорили, работы гномов. Я не рассчитывал, что в моей поездке меня будет подстерегать опасность. Тем не менее я положил топорики в футляр и спрятал в своей походной сумке. В дороге всякое могло случиться, а топорики уже спасали мне жизнь.

Перед тем как закрыть ящик, я вынул еще кое-что. Как и топорики, это были предметы из моего прошлого. Первым была красная повязка на лоб с надписью на чужом языке (подарок учителя, человека, без которого я бы пропал). Вторым предметом было ожерелье из металлических пластин, покрытых тонкой резьбой. С этой вещью была связана целая история. Давным-давно этим ожерельем обладал один из величайших людей в истории: превосходный боец, гениальный вождь, мудрец. Подумав еще немного, я взял с собой и повязку, и ожерелье, на счастье.

Что ни говори, а я был рад данному мне заданию. Конечно, работать при его светлости почетно, да и дело было важное и нужное. Но, как ни крути, работать с бумагами у меня склонности не было. Я выбивался из сил, потея над письмами и документами, а уж до секретарей барона Вульфгарда, с их слаженной работой с бумагами, мне было далеко. А вот проехаться по землям барона, исследовать появившуюся сложную ситуацию – это по мне. Я спустился в конюшню, сел на Стрелу и вывел ее за пределы замка.

До владений Кастлгейтов было несколько часов пути. Я миновал город, выехал на проселочную дорогу. Стрела почуяла морозный воздух и сама пустилась рысью. Впереди у меня было много тяжелых дней, наполненных немыслимыми событиями (правда, я еще об этом не знал), но пока я просто наслаждался красивым видом вокруг и свежим ветром, который даже перестал казаться суровым.

Родовой дом Кастлгейтов был гораздо меньше замка барона, но выглядел он не менее внушительно. Его хозяин, Роберт, приходился его светлости родным племянником. Он вовсю помогал барону Вульфгарду в делах, относясь к своим обязанностям ревностнее, чем кто бы то ни было еще. Под присмотром Роберта Кастлгейта находилась четверть баронских земель и около трети населения.

Я проехал к воротам и сообщил привратникам о цели своего визита. Спешившись, я передал Стрелу на попечение охраны, а сам прошел внутрь дома. Через пару минут я стоял в приемной зале, где на лавках плотными рядами сидели просители. В основном это были крестьяне из ближайших деревень. Они ждали, пока к ним подойдут и проводят к одному из секретарей (которых у Роберта было не меньше, чем у его светлости). Просители выглядели обеспокоенными, но не несчастными. В последнее время Роберт Кастлгейт провел несколько налоговых и земельных реформ, и просители, скорее всего, были представителями общин и старостами деревень, которые пришли уточнить некоторые детали. Роберт Кастлгейт был великодушен и справедлив, так что жаловаться крестьянам было не на что.

Только один человек выделялся из общей массы. Это была женщина, одетая в простое заношенное платье и старую шаль. На вид ей было около тридцати пяти лет. Я не сразу обратил на нее внимание, но как только она попала в поле моего зрения, я понял, что с ней что-то не так. У нее были заплаканные глаза, изможденное постоянным недосыпанием лицо. В отличие от других просителей, спокойно сидевших на своих местах, женщина ерзала, как на иголках, постоянно вертя головой. Увидев меня, она вся подалась вперед. Я обескураженно проследил за ее взглядом. Я как раз распахнул полушубок, и взгляд был направлен на показавшуюся брошь с гербом Вульфгардов на моей груди. Обычно чиновники прикалывали этот знак под воротник камзола, а солдаты – к перевязи плаща. Я так и не смог привыкнуть к официальной одежде, отдавая предпочтение своей куртке из очень прочной кожи (большинство моих знакомых этого не одобряло, но его светлость не настаивал на обязательной экипировке своих подчиненных). Так что отличительный знак с изображением башни, меча и дубовой ветки я прицеплял на нее же, поближе к вороту.