Сергей Зайцев - Неистребимый. Трилогия

Может быть? Бросаю подозрительный взгляд на показания зарядки энергоблока… и сперва не могу понять — то ли измерительные датчики врут, то ли я куда-то не туда смотрю. Потому что там — большой круглый ноль. Но мы же летим?

«Умник, что у нас с энергоблоком?»

«Я не хотел говорить, шеф…»

«Ну?!»

«В общем, мы идём на моем собственном аккумуляторе».

«Давно?»

«С самого начала, как включили антигравы. Жрут, сволочи, неимоверно — тройной вес все-таки. Надолго меня не хватит. Секунд десять-пятнадцать — это все, что я могу обещать. Потом просто вырублюсь. На всякий случай, шеф, попрощаюсь прямо сейчас».

Я на миг закрываю глаза, до хруста стискивая зубы. Удача — это всего лишь миф кратковременного действия… Смысл ранее сказанных ИскИном слов доходит полностью только сейчас — мы действительно перед ним в неоплатном долгу. Переводя на человеческие понятия, он буквально тратит свою жизнь, чтобы спасти нас всех…

«Умник… Спасибо тебе за все».

«Как бы там ни было, шеф, а с тобой и Менгой приятно было иметь дело».

Молча смотрим, как приближаются размытые от скорости жёлто-зеленые пятна лесного массива. Менга слышала то же, что и я, и тоже не видит смысла в дальнейших разговорах. Уцелеем — будет время обсудить все перипетии полёта. Поправка: падения. Нет — что ж, тогда… По крайней мере мы сейчас вместе.

Поверхность Утопии-4 все ближе, кроны некоторых деревьев, возвышаясь над общей массой, напоминают мифические кресты — голые серые ветви, горизонтально выступающие из ствола, и лишь ниже проглядывает зелень… В некоторых отсталых мирах умерших до сих пор хоронят в земле, а в могилу втыкают нечто подобное… У судьбы большое чувство юмора…

Одна из крестовидных крон стремительно надвигается прямо на нас.

«Умник, возьми левее! Умник? Умник?!»

Лес…

Вокруг непривычного вида деревья, пирамидальные стволы которых прочерчены горизонтально растущими ветвями через каждые три-четыре метра. Вместо листвы поверх коры и веток — плотная зелёная чешуя, как бы взъерошенная там, где на неё падают косые вечерние лучи.

Я сижу на небольшом пригорке под высоким деревом — тем самым, в которое мы врезались. Древесина словно железная — кресло вдребезги, а дерево цело. Шлем сброшен и валяется где-то рядом. Дышу местным воздухом, прижавшись затылком к твёрдому шершавому стволу. Давно. Бездумно рассматриваю окружающую растительность, небо, бело-голубыми клочьями плывущее среди острых и голых макушек странного леса, и местное жёлто-оранжевое светило, безнадёжно застрявшее в этих же макушках…

Теперь у меня масса свободного времени, чтобы разглядывать место, куда мы приземлились. И ещё больше — раздумывать о чем угодно. Например, о том, что способность к телепортации, я, наверное, утратил. Навсегда или нет — покажет время. Сейчас меня это обстоятельство волнует меньше всего…

Обломки кресла, скатившись вниз, валяются у подножия пригорка. Тело Менги — среди этих обломков… Но вниз мне смотреть незачем, и так знаю, что там… Шлем Менги тоже снят. Синие волосы рассыпались по мелкой моховидной поросли, покрывавшей всю землю сплошным ковром, под голову подложен пенал с парашютом, который я выдрал из кресла, глаза закрыты. Бронекостюм по-прежнему скрывает человеческую плоть, но все, что нужно знать, я уже знаю. Чуть дальше валяется корпус безжизненного экзот-модуля Умника, поблёскивая на жёлто-зеленом мхе хромированными деталями. Он тоже с виду цел. Но энергии в нем ни капли. Я проверял — разряжена даже батарея аварийного питания. Так что, скорее всего, его искусственный мозг сейчас необратимо разрушен, а личность стёрта, и при новом подключении вместо Умника возникнет что-то другое, если вообще что-то возникнет.

Наверное, следует вернуться чуть-чуть назад…

Но я не помню, как оказался на земле. Помню, как неслись на дерево, помню, как выбирался из обломков катапульты, а само падение — нет. На эти мгновения сознание просто выключилось от удара и последовавшего за ним шока… Боль? Да нет, особой боли не было. На эту «вечную» тему можно рассуждать долго и с фантазией, при желании — с уклоном в философию. Например, боль сопровождает человека от рождения и до самой смерти, поэтому надо просто набраться терпения, раз уж ничего нельзя поделать…

В общем, меня доспехи спасли, а Менгу — нет.

Спиной о ствол. Позвоночник.

Понятно?

И эта боль, когда я пришёл в себя настолько, чтобы осознать последствия приземления, была не физической. Я не знаю, с чем её можно сравнить. А потому не желаю об этом думать. Горе может разъедать, как серная кислота, попавшая на свежую рану…

Но ни о чем другом я думать просто не мог. Сидел, перебирал варианты — что, если бы… Бессмысленное занятие, когда уже ничего невозможно изменить… Задним числом мы все хороши. Память услужливо повторяла всю последовательность действий от момента катапультирования из космоплана до встречи с поверхностью планеты. И находила все новые и новые варианты, что можно было сделать, когда автоматика кресла Менги отказала. В тот момент, когда крылья антигравов застряли при выдвижении, а Умник перебрался за спинку моего кресла и сообщил, что запасной парашют повреждён, и я ещё не знал про сдохший энергоблок… Короче? Хорошо, можно и короче. Не Менга должна была перепрыгнуть ко мне, когда я её догнал. Совсем наоборот — я к ней. Ведь запасной парашют в её кресле был цел, просто заклинило механизм выброса. Умник бы справился с этой проблемой за считанные секунды. Но у меня было слишком мало времени. Цейтнот. И я принял неправильное решение… первое в череде прочих. Абордажная плеть тоже была ошибкой. Если бы в те последние доли секунды до столкновения я успел отстрелить побеги «абордажной плети», сцеплявшей наши с Менгой бронедоспехи в одно целое… Но желание обезопасить Менгу от падения, даже если я умудрюсь выпустить её из рук, привело именно к тем роковым последствиям, которых я так старался избежать. От судьбы не уйдёшь? Да пошла она…

Уж лучше бы об то дерево вместе с Менгой… Вдребезги. Чтобы не было так тяжело и муторно на душе. Чтобы не копилась в груди разрушительная тоска и горечь. Я привык к потерям. Но… не к таким. Боль от потери друга — ничто по сравнению с этой… Горечь копилась в глазах, обжигая радужку, но не находила выхода. Никогда этого не умел. И никогда не видел, чтобы такое происходило с кем-то из шелтян. Наверное, мы действительно какие-то уроды, моральные и физические, какими нас считают люди из других миров…

Я не сразу почувствовал, что моё одиночество в этом лесу уже нарушено. Слишком был поглощён тем, что творилось внутри…

Животные. Мелкие и крупные. Всякие.

Они появлялись словно из ниоткуда.