Виталий Кобяков - Мечтатель

— Единственный человек, с которым я решил поговорить за четыре года, да и тот смеется надо мной и над моими детьми, — вновь донесся голос. — А меня еще спрашивают, почему это я не люблю людей?

— Извини, — выдавил я сквозь смех.

— Извинить тебя за то, что ты сейчас не понял юмора? Или за то, что так и не растворил копьё, которым проткнул моё дитя?

— Ой, — воскликнул я, уничтожив копьё, до сих пор держащее создание. После этого тварь начала отходить.

Боль в плече и лопатке была сильная, но я попытался встать. Ладно, наконец-то настала пора поговорить с Первым серьезно. Вроде он настроен дружелюбно. Шансы на успех повышаются с каждой секундой…

Кое-как поднявшись, я смог осмотреться. Первый стоял у гигантского золотого трона, заложив руки за спину. На его голову был накинут черный капюшон, одет в черную кожаную куртку, плотные перчатки, тоже сделанные из кожи. Но самой большой неожиданностью для меня стали его штаны необычной камуфляжной раскраски. На них присутствовали и разные оттенки черного и темно-красно. Очень интересное решение, как-нибудь и себе такие создам. Надо же, наши предпочтения в одежде совпадали…

Я так засмотрелся на его штаны, что практически и не обратил внимания на железную черную маску, закрывающую переднюю часть его лица. Маска, как и храм, отдавала чем-то древнеримским. Она не выражала абсолютно никаких эмоций, просто прорези для глаз, выпуклая часть для носа и рот с маленькими губами.

Так как Первый стоял на небольшом возвышении относительно меня, сложно было точно определить его рост, но, как мне показалось, мы были приблизительно равны по высоте. Только он обладал более широкими плечами, да и мышцы, вероятно, развиты куда лучше, чем у меня. Но при всём этом Первый был достаточно худым.

— Изида верит, что ты сможешь победить меня, — начал он свои размышления, когда раненая тварь подошла и встала рядом с ним. — Курт надеется, что с твоей помощью сможет одолеть крестоносцев. Сначала я хотел назвать тебя «Избранным», но потом подумал, что это будет плевком в лицо всем остальным «Избранным».

— Всем остальным? — уточнил я с небольшим опасением.

— Ну, «Избранному» из известного фильма про виртуальный мир и войну с роботами, например. Или «Избранному» из величайшей компьютерной игры о выживании после ядерного апокалипсиса, — спокойно пояснял Первый, я лишь кивнул, поняв, о чём шла речь. — Поэтому я решил, что буду называть тебя «Мечтателем».

Первый резко выдернул топор из ноги раненой твари, кровь брызнула в мою сторону, но не долетела, я даже немного вздрогнул от неожиданности. Да и саму кровь я ведь не совсем люблю. Потом Первый выдернул стрелу из живота и кинжал из руки. Затем он приложил руку к своему созданию, и раны стали затягиваться прямо на глазах.

— Я пришел сюда, чтобы… — начал я рассказывать о причине своего визита, но Первый перебил меня.

— Странно, я могу создавать жизнь, исцелять ее раны, но я никак не могу изменять себя или залечить маленькую царапинку на своем теле, — рассуждал он, даже не обращая внимания на меня. Скорее он говорил сам с собой, нежели со мной. — Изида всегда была красавицей, но она может изменять свою внешность. Иронично. Кстати, как она там? Какие небылицы про меня рассказывает новичкам?

— Тяжело Изиде, — честно ответил я. — Она говорила, что ты считаешь, якобы всё в Мечте сотворено тобой, включая живых людей.

— Ох, я, конечно же, уважаю Беркли, но я еще не окончательно спятил, дабы верить, что весь мир является всего лишь плодом моего воображения! — сквозь маску рассмеялся Первый. — Но в словах Изиды есть доля истины: я действительно ненормальный.

— Беркли? — переспросил я.

— Джордж Беркли, — кивнул он. — Английский философ семнадцатого-восемнадцатого веков, представитель субъективного идеализма… Всё! Не забивай свою голову этой информацией, иначе закончишь, как я.

— Откуда ты так много знаешь? И я не говорю про философию, я говорю про всё это! — провел я рукой вокруг себя. — Человек просто не может обладать настолько обширными знаниями!

— Знания есть бесконечность, — вновь отдалился от прямого ответа Первый, уйдя в свои размышления. — Сколько бы кто-то не знал, это будет нулем по сравнению с этой самой бесконечностью. Следовательно, нельзя знать слишком много. Но ты прав, я знаю больше, чем ты.

Сзади я услышал собачий лай и резко обернулся. Совсем близко от меня стоял пес, но он кардинально отличался от всех других собак Первого. Это была… Немецкая овчарка! Точно! Большая немецкая овчарка, килограмм под сорок пять, а может и все пятьдесят. Для данной породы это очень много, но она была куда меньше и значительно уступала по сравнению с остальными сотворенными собаками. А еще окрас у нее был совершенно черный, поэтому сразу я не распознал в ней овчарку.

— Спокойно, Ангел! — прокричал Первый. — Нет, не надо откусывать ему член! Он наш гость!

Откусывать член?! Что за…?!

Однако после команды Первого собака тут же успокоилась и пошла к своему хозяину.

— Мой триумф, моё величайшее творение, — почесывая шею подошедшей овчарке, говорил Первый. — Самое умное создание во всей Мечте, к тому же, обладающее неограниченной свободой воли.

— Свободой воли? А остальные? — выпал идеальный повод узнать побольше о творениях Первого, я не мог упускать такой шанс.

— Они слишком глупы, и поэтому мне пришлось связать их с собой, — пояснял величайший создатель, продолжая играть с собакой. — Конечно, простейшие вещи они выполняют сами, но если я захочу, то могу приказывать им, могу видеть их глазами, слышать их ушами. Правда, картинку я вижу слишком размытую и не в фокусе, а голоса слышу обрывками. Да и команды не всегда выполняются четко и быстро. Но Ангел… Я не мог поработить разумное создание.

— Так значит, это ты спас меня от крестоносцев? — слегка разочаровался я, вспомнив про переход Даши и события, которые там разворачивались.

— Да, — ответил Первый. — А ты что думал? Что собаки сами тебе помогли?

— Я не знал, что думать, — опустил я взгляд.

— Мои создания действительно могут многое делать сами, я лишь задаю им модели поведения, — рассказывал Первый, разминая костяшки пальцев. — Например, я могу как бы запрограммировать какую-то определенную группу своих собак или вообще всех своих созданий: «убивайте тех, кого увидите». Или наоборот: «не трогайте людей, наблюдайте с расстояния, при необходимости отступайте». Но могу отдать и конкретный приказ любой собаке. Кроме Ангела, конечно.

— Не сочти за грубость, но чем так великолепен Ангел? — продолжал я добывать информацию о способностях маленького местного божества.

— Он разумен, — неторопливо подбирал слова Первый, вновь начав играться с Ангелом. — И Ангел куда умнее всех тех собак, что ты видел в своем бывшем жалком мирке. Он всё понимает, он может общаться, пускай и не словами. А еще он не предаст, не воткнет нож в спину, не бросит в момент опасности. И, с другой стороны, Ангел не станет убивать ради своих идей или политики, Ангел не станет навязывать свою волю инакомыслящим. Он само совершенство.