Михаил Михеев - Крепость

Честно говоря, Эссен предпочел бы вообще сюда не заходить, но ему нужна была спокойная гавань, в которой с минимальной охраной можно оставить трофейные пароходы. Таскать их с собой он не мог физически – не хватало людей. Сформировать небольшую перегонную команду без потери боеспособности основных кораблей еще получалось, но только на короткое время. А ведь корабли требуют, помимо всего, еще и серьезного обслуживания, причем фактически постоянно. Словом, получалась классическая ситуация со слишком большим куском, который проглотить не получается, а выплюнуть жалко. И очень многое зависело от того, придет ли помощь из Владивостока. Хотя бы людьми.

Самое паршивое, Эссен хорошо понимал, что если удастся договориться со знакомцами британского капитана, то захваченные у Японии грузы попадут в конечном счете обратно в Японию. Просто потому, что никому другому они не нужны. Однако произойдет это с опозданием в пару месяцев, и то не факт – «Рюрик» ведь может перехватить груз и вторично. К тому же, мысленно ободрил себя адмирал, это урон всем, кто участвует в конфликте с другой стороны. Япония потеряет энную сумму, повторно закупая все необходимое взамен потерянного, а заводы враждебных (а как их еще называть?) стран не получат заказа и, следовательно, денег. Не получат денег – не смогут развиваться и, соответственно, в будущем создадут России меньше проблем. Так что в любом случае совесть его оставалась чиста.

Через неделю шесть кораблей покинули гостеприимную бухту. Два транспорта остались здесь, ожидать, когда прибудут покупатели, а остальные, разгрузившись и вооружившись, превратились в рейдеры, и сейчас Эссен вел за собой уже вполне серьезную эскадру. Броненосный крейсер, хорошо вооруженный корабль снабжения, вооруженный угольщик и два вспомогательных крейсера. Загруженный углем где можно и нельзя миноносец тенью скользнул прочь, его задачей было добраться до любого нейтрального порта, высадить там посланца Стюарта и идти к Владивостоку, где ожидать высланных для переговоров представителей командования. А остальные корабли тем временем неспешно двинулись в океан, прочесывая его частым гребнем.

В этом районе японцы были непуганые. Владивостокские крейсера даже на пике активности орудовали намного севернее, а из Порт-Артура русские корабли и в лучшие времена выползали лишь эпизодически. В результате транспорты ходили поодиночке, экономичным ходом и с непотушенными огнями. Словом, рай для любителей охоты, в особенности если учесть, что на всех кораблях-участниках имелись радиостанции. На большинстве – свои, а на одном из транспортов, до того не имевшем собственной радиорубки, поставили извлеченный из трюма «Херсона» запасной передатчик.

Первый транспорт, небольшой, всего на пару тысяч тонн, поймали днем. Изрядно перегруженный корабль и в лучшие-то времена ходовыми качествами не блистал, а сейчас, больше напоминая осевший в воду утюг, и вовсе не смог выдать более восьми узлов. «Морской конь» и «Волга» без особых усилий зажали японца, и, когда он не лег в дрейф после выстрела поперек курса, Стюарт отдал приказ открыть огонь на поражение. Оказавшись лицом заинтересованным, британский капитан разом проявил и решительность, и смелость, и мастерство. Сблизившись на восемь кабельтовых, он создал артиллеристам условия для стрельбы, близкие к полигонным, и те недолго думая ухитрились попасть с первого выстрела. Снаряд проделал неаккуратную дыру в надстройке и вызвал небольшой пожар, после чего флаг Страны восходящего солнца медленно, рывками пополз вниз по мачте.

Как оказалось, капитан японского «купца» был не против поиграть в героя, но команда отнюдь не жаждала купаться в этих известных обилием акул водах. Быстро скрутив высокое начальство и двоих пытавшихся поддержать его олухов, бравые морячки сдались на милость победителей, трофеями которых стали амуниция, патроны и значительное количество продовольствия. Последнее, учитывая необходимость делиться с островитянами (а голодный туземец может натворить глупостей, отправившись, к примеру, вплавь через океан к Токио или учинив не вовремя бунт), было весьма нелишним, поэтому трофей отправили в бухту Ллойда, высадив на него призовую команду. Пленных загнали в трюм, оставив, как обычно, лишь кочегаров, и пароходик неспешно пошлепал к новому месту назначения, а рейдеры вновь раскинули ловчую сеть.

Вторая жертва встретилась уже вечером, корабль оказался заметно большего водоизмещения, но и более «кусачим». Это был ни много ни мало вспомогательный крейсер «Синано-Мару», новенький корабль в шесть с лишним тысяч тонн водоизмещения, способный дать ход свыше пятнадцати узлов и вооруженный двумя шестидюймовками. Его командир, капитан первого ранга Нарикава, был, как, впрочем, и большинство японских офицеров, храбр, опытен и хорошо подготовлен. Разумеется, его корабль уступал по вооружению любому из русских вспомогательных крейсеров, но превосходил большинство их в габаритах, благодаря чему являлся предпочтительнее в качестве артиллерийской платформы. Да и кроме устойчивости размеры корабля давали ему преимущество – конечно, в крупную мишень легче попасть, зато и сакраментальное «большое корыто дольше тонет» еще никто не отменял. К тому же экипаж «Синано-Мару» был опытен и хорошо сплаван, в то время как русские только начали осваивать свои корабли и вдобавок имели урезанные экипажи. Словом, это был достаточно опасный противник, и вопрос о том, кто в поединке один на один имеет преимущество, оставался открытым. Пожалуй, стоило бы поставить на японца, но… Но он был один, а русских пятеро, и вдобавок один из них был полноценным боевым кораблем.

Надо отдать японским морякам должное – дрались они отчаянно. Уже через полчаса боя на «Волге» было выбито два орудия, а на баке весело разгорался пока еще не страшный, но многообещающий пожар. Надстройки подоспевшего на помощь «Енисея» превратились в руины, однако и русские не остались в долгу. Японцы на себе ощутили фугасное и зажигательное действие шимозы, снаряженные которой снаряды достались русским морякам в качестве трофеев. Под сосредоточенным огнем «Енисея», «Волги» и «Морского коня» замолчали оба орудия, вращаясь, подобно городошной бите, улетела за борт дымовая труба, корабль пылал от носа до кормы, подобно гигантской бенгальской свечке. Трескучее пламя пожирало краску и дерево, плавило металл… Где-то там, под этим адом, в машинном отделении продолжали работать механики и кочегары, обреченный корабль упорно сохранял ход в шесть узлов и, несмотря на возрастающий дифферент на нос, тонуть пока что не собирался. Откуда-то, скрытый за столбами дыма, в сторону русских кораблей упорно и безуспешно лупил пулемет, и вел он огонь до самого конца боя.