Николай Иванов - Сфера

Вереница низкорослых, восточных лошадок безропотно несла на своих спинах тяжелые тюки с разнообразным товаром. Караван миновал шаткий мост над быстрой мутной рекой, и копыта застучали по хорошо выровненной узкой дороге. Три охранника в голове каравана, что-то заметили впереди, пришпорили усталых коней, и скрылись за поворотом. Погонщики встревожились, остановили мерный ход лошадей, схватились за оружие. Привстав в стременах, напряженно всматривались вдаль. Но тревога оказалась напрасной. Караван приближался к своей конечной цели, – уже можно было видеть, что ущелье метров через пятьсот раскрывается в широкую зеленую долину. Животные и люди почувствовали запах жилья и прибавили шагу. И впрямь – вдалеке уже можно было рассмотреть высокую крепостную стену с множеством башен.

Застава на окраине Столицы, прежде чем открыть мощные ворота, остановила караван и лишь после тщательного досмотра и получения пошлины пропустила в торговую часть города. Караван остановился на одном из постоялых дворов. Шустрые мальчишки умело развьючили лошадей и отвели измотанных дальней дорогой животных в стойла. Вытерли насухо взмыленные спины и бока, напоили и засыпали корм. Дюжие бородачи под присмотром караванщиков играючи перенесли тяжелые тюки с товаром в сарай с толстыми стенами, сложенными из дикого камня, после чего хозяин постоялого двора собственноручно навесил на ворота огромный замок и наложил под присмотром стражника восковую печать. Многочисленные служанки под строгим надзором жены хозяина постоялого двора размещали прибывших с караваном людей по комнатам, в зависимости от достатка. Лучшую часть гостиницы заняла знатная госпожа и ее две служанки. Охрана дамы, состоящая из пяти степняков, расположилась в комнате рядом. Тесную каморку напротив, занял пожилой книгочей и его слуга, сопровождающие госпожу в дальнем путешествии. Утомленные длительной дорогой люди отужинали рано. Кто, в общем, зале, у растопленного камина, кто у себя в комнате и легли спать, загасив масляные лампы.

Ранним утром хозяина постоялого двора нашел невысокий жилистый степняк, с темным от пыльных бурь и солнца лицом. Хозяин сразу вспомнил, что это человек состоятельной чужестранки, прибывшей вчера вечером с небольшим караваном в Столицу королевства.

– Госпожа плохо перенесла переход через перевал, ей нужен лекарь и хороший дом, скажи, где найти, – с характерной для степняков краткостью, отрывисто бросил он гортанным голосом.

Хозяин оторвался от подсчетов, которыми как обычно занимался по утрам, подводя итог прошедшего дня, посмотрел на воина, прикидывая возможности госпожи и свою выгоду от этого. Степняк понял, его смуглое лицо, пересеченное тонким шрамом скривилось в презрительной ухмылке. Достал из кошеля и бросил на стол несколько монет:

– Говори, а лучше дай сопровождающего!

– Шон, Кул, – произнесла негромко Клер, когда служанки покинули новые покои госпожи. – Необходимо выяснить, нет ли необычного и очень охраняемого узника в подземельях монастыря. Походите по базарам, харчевням, торговым рядам, слушайте, что говорят! Расспрашивайте осторожно, должны же быть какие-то слухи! Да что вас учить, сами знаете! Это первое, – она говорила тихо, словно боясь, что их могут подслушать. – Второе: необходимо выяснить, кто стоит за монахами, чем они занимаются и для кого? Кто такой магистр? – посмотрела на друзей. – Это очень важно для нас! Жизненно важно! – повторила она. – В-третьих: необходимо обеспечить мотивированный возврат кристаллов монахам, вот только как это сделать? Поэтому вам придется…

– Госпожа! Мы хорошо помним, что и как надо делать, – не выдержал Шон.

– Шон, я не госпожа!

– Нет, госпожа! Ты для нас здесь, госпожа! Мы должны быть естественны! – почтительно напомнил. – Госпожа, меня теперь зовут иначе, не забывай!

Опасения Шона имели под собой основания, – он был достаточно известен за границей империи, и его могли опознать и сделать соответствующие выводы, поэтому, как и Кулу, старцу пришлось немного изменить внешний облик.

Клер мягко улыбнулась, машинально поправила пышную, и как она считала, неудобную прическу, проговорила виновато:

– Ты прав Шон, то есть Тул! Я просто волнуюсь! Еще не вошла в свою роль! А тут приходиться тратить массу времени, чтобы все это, – она недовольным движением одернула складку пышного длинного платья, – поддерживать в надлежащем порядке. У нас очень мало времени, надо спешить, а дел слишком много…

– Госпожа, – Кул смотрел восторженными глазами на Клер. В костюме восточной женщины она выглядела еще прелестней, и бывший наемник не мог скрыть своих чувств, он боготворил девушку. – Госпожа, ты можешь разговорить человека? Как Вирт?

Клер поняла, что имеет в виду Кул, покачала головой:

– А если опять попадется такой, как тот монах? Это провал нашей миссии! Хотя при предварительной подготовке…

– Если кодированный, то мы его, – Кул показал жестом, что сделает. – Спрячем, тело…

– Ни в коем случае, Кул! – Клер побледнела. – Нет! Не надо этого, – тихо произнесла она.

– Госпожа, Кул говорит дело, – вмешался Шон. – Времени у нас мало, сама говорила. А если там наш человек мучается?

Шон говорил, а Клер смотрела на его осунувшееся почерневшее от горного солнца лицо, отметила признаки дряхлости, отдышку, дрожание рук. Путешествие далось старику тяжело. У Клер сжалось сердце, только сейчас она увидела в аборигенах таких же людей, как и она сама. Но аборигенам было неимоверно тяжелее, чем людям, пришедшим со звезд. Им неоткуда ждать помощи, и некуда отступать. Это был их дом. С болью смотрела она на Шона и читала на его лице обреченность, дни мудреца были сочтены, и он, кажется, это знал. Но надежда была. На базе Слоун экспериментировал над вакциной для Шона, опираясь на опыт Вирта, который когда-то помог спасти жизнь земному мальчику…

– От крови в этом мире пока никуда не уйти, госпожа! Еще не пришло время милосердия, о котором нам говорил Вирт! А промедление погубит планету! – Шон замолк, переводя дыхание, лоб покрыла испарина. – Не медли, госпожа, поверь нам! Вирт нам верил, – просипел он посиневшими губами, судорожно хватая воздух ртом.

Клер совала с шеи медальон, открыла крышку, схватила один шарик, что там был, протянула старику:

– Выпей, Шон! – произнесла она, снова назвав старца настоящим именем. Девушка с трудом сдерживала слезы, глядя на угасающего друга.

Старик равнодушно принял лекарство из ее рук и проглотил. Кул торопливо наполнил водой из кувшина чашку, подал ему, пододвинул кресло. Тот выпил, тяжело опустился в кресло, и закрыл глаза. Кул вопросительно смотрела на Клер, но та не спускала глаз с Шона. Через минуту лицо старика посветлело, дыхание стало спокойнее и ритмичнее. Он открыл глаза. Клер с облегчением перевела дыхание, взяла со столика серебряный колокольчик, позвонила. Вбежала молодая служанка.