Владимир Андрейченко - Везунчик (СИ)

— Всё, мужики, хорошего помаленьку. Делу, как говорится, время, а пора и честь знать… Иначе мы в этом поле так и заночуем с вами. Вон, солнце уже за горизонт садится, по — быстрому ноги делать надо, да ночлег искать.

— Я, Михалыч, по этим лесам на сенокосы ездил в молодости. Знаком с округой. Тут недалече скотный загон на лето совхоз ещё при Советах делал. Там и домишко был, не ахти какой, но всё же… С полкилометра всего. Думаю, туда и надо двигать, — Сиплый, в подобие Квашни, уже был серьёзен и деловит. Он подобрал автомат, проверил его, перезарядил, щёлкнул затвором и повесил на плечо. — Ну что, пошли, что ли?

— Давай, Стёп. Показывай дорогу. Я сейчас вторым пойду, прикрою, если что. А ты, Везунчик — в замыкании. Назад не забывай посматривать, а то мало ли… Если заметишь что подозрительное, кричи и на землю падай, мы с Сиплым разберёмся. Но ты тоже молодец! Не растерялся. Лихо этих змеюк крошил. Только долго соображаешь, куда стрелять. Запомни раз и навсегда: в нашем деле промедление грозит скорой смертью…

— Так я же с ружьём всё справиться не могу, когда его перезаряжаю. Туго идёт, заржавело, что ли?

— Да не — е-е! Я старый браконьер, за оружием смотреть научен. Всё смазано и работает, как часы. Там просто поворотный механизм туговат. Как‑то в «Трамплин» с ним угодил, чудом выжил тогда. Мужики двое суток на себе всего переломанного тащили до Приграничья. А ружьишко тоже пострадало. Аномалии и металл не всегда выдерживает, гнётся он. Давно хотел другое приобрести, да старое как‑то ближе к телу. Спишь ночью, прижмёшь его к себе… Так и обнимаешь во сне, как бабу милую. За — ради обороны, опять же. Сам же видишь — лупит зверя на раз. Сильная вещь и делом проверенная. А ты вот что, ежели туго идёт, об коленку согнуть попробуй. Так легче. Артём уже на ходу взял двустволку обеими руками и произвёл перезарядку по совету Квашни. Действительно, всё оказалось намного проще. Единственное, что застопорило движение — это возврат стволов на место. А с этим он уже научился справляться и сам. Упирая приклад в бедро, левой рукой держался за стволы, а правой давил на место соединения. После характерного щелчка запорного механизма всегда чувствовалось облегчение.

Остальная часть пути до летнего загона прошла без проблем. Пришлось только несколько раз обогнуть по широкой дуге попадавшиеся на дороге аномалии. При приближении к ним из динамика датчика Сиплого раздавался характерный писк. Но Артём заметил, что за несколько секунд до этого Квашня как‑то нервно вздрагивал и судорожно втягивал воздух в лёгкие. Предчувствия бывалого сталкера поражали воображение парня. Ничего подобного ему видеть ещё не приходилось. Хотя, если судить по случившемуся за последний день, казалось, что он больше никогда в жизни не будет ничему удивляться. Настолько плотно мелькали перед глазами произошедшие события.

От ограждения летнего стана уже не осталось ничего. Вероятно, ленивые сельчане, не желая утруждать себя заготовкой дров в лесу, просто растащили деревянную составляющую забора. Но домишко, о котором рассказывал Сиплый, стоял на месте. Правда, вместо стёкол в окнах была забита фанера, а на форточках — дырявый целлофан. Скорее всего, работающие на полях механизаторы использовали его последние годы для отдыха во время посевной или уборочной страды. В сенях были свалены в кучу металлические части механизмов, тряпки и различный мусор.

Отодвинув ногой мешающие в проходе вещи в сторону, Квашня вошёл внутрь.

— А здесь уже давно никого не было. По углам паутина и пыль везде толстым слоем. Так что, уверенно можно размещаться на ночёвку. Глянь‑ка, даже дрова возле печи лежат. Аккурат на ночь должно хватить. Стёпа, ты по округе пошерсти малость, вдруг что не так. Я ещё чердак и подпол проверю, а ты, Везунчик, займись печью. Хоть ужин горячим поедим, надоело до чёртиков всухомятку жевать холодный тушняк да сало.

Сиплый без лишних разговоров побежал на улицу. По пути чертыхнулся, запнувшись в полутьме о валяющиеся на полу сеней предметы. Из предбанника раздался грохот и ворчливый матерок сталкера. Квашня аккуратно полез по ветхой скрипящей лестнице на чердак. Оттуда послышался его радостный голос:

— От оно чё! Самое то! Сеном всё забито, так что спать будем наверху! А запах умопомрачительный! Видать, «Кашицы» и «Душицы» на укосе было до чёртиков. Лафа!

— «Кашки», — поправил сталкера Артём.

— Какой ещё кашки? А — ачхи! — глухо раздался сверху возглас Квашни. — Ты чё там, Везунчик, по манной кашке соскучился, чё ли? А — ачхи! Пылищи скока! А — ачхи!

— Нет, вы не поняли. Я не крупу имел в виду. «Кашка» — так правильно называется клевер или его соцветия…

— Кашка — простоквашка. Поучи ещё старого дурня… А — ачхи! Хе — хе — хе! А — ачхи! — сверху послышалась возня и шуршание. Вероятно, Квашня ворошил сено, подняв в воздух тучу пыли, отчего расчихался ещё больше. — Ты там печку разжёг? Советчик… А — ачхи!

— Пытаюсь… Только тяга плохая, дым обратно выходит. Вы не знаете, отчего это?

— Тяга, говоришь? А — ачхи! Вот напало‑то! А — ачхи!

— Будьте здоровы!

— Спасибо… А — ачхи! Только не твоё это дело, а «здравотдела», хе — хе — хе… А — ачхи! А заслонку на вытяжке отодвинул?

— Да… Только всё равно не тянет. Может, труба забита чем‑нибудь? Дыма уже — на всю комнату…

— Всё, спускаюсь. А — ачхи! От же ж зараза! Нос прочистил в кои веки. Как в будущем насморк схвачу, сразу сюда подамся. Ноздри, значит, прочищать. Дюже дефективно выходит!

В проёме лаза на чердак появились ноги Квашни, и он медленно начал спускаться по лестнице. Артёма ослепил яркий луч фонаря, закреплённого на голове сталкера.

— Эффективно, Вы хотели сказать?

— Да что за привычка, старших править? — Квашня оглушительно чихнул ещё раз и сразу начал тереть глаза. — От оно чё! И правда, тяги нет, всю хату задымил! От же ж молодёжь пошла! Ни печку растопить, ни к бабе подойти с умом! Аж глаза режет! Хе — хе — хе! — и уже громче: — Стёпа! Ты далече?

С улицы раздался приглушённый голос Сиплого:

— Рядом. А чё это у вас из окон дымоган валит? Вы там не сгореть заживо решили? Или думаете, что, подпалив избу, ночь проведёте с большим комфортом?

— Да тяги в дымоходе нет совсем! Глянь, что там с трубой на крыше?

— Вроде нормально всё, не видно толком, смеркается… Погодьте… Дак там, на трубе ведро одето вроде. Небось, специально закрыли, чтобы снег с дождём в печь не попадали.

— Точно! От же ж я, старый дурень! Запамятил совсем про ведро‑то…

— Запа…

Артём хотел поправить Квашню, но осёкся, подумав, что своими правками устранению задымления не поможет. Поэтому решил попробовать вылезти на крышу через чердак и метнулся в сторону лестницы. Но едва он запрыгнул на неё, как одна из опорных жердей с громким треском разломилась пополам. Парень рухнул на пол, сжался в калачик и прикрыл голову руками. А сверху на него упала развалившаяся на части лестница. Услышав грохот за спиной, Квашня резко развернулся в сторону шума и заворчал: