Эдуард Семенов - Последний полет «Жар-птицы»

Он не сомневался, что если не сделает этого сам, то найдутся те, кто сделают это за него, и тогда у кого-то может появиться мнение, что он не держит ситуацию под контролем.

Схватившись снова за начавшую ныть печень, Игорь Валентинович взял в руку папку с бумагами для доклада и вышел из кабинета.

Генеральный директор корпорации РМН Лев Игнатьевич Седов

В кабинете Льва Игнатьевича Седова тоже стоял макет мегаполиса, но только в несколько раз больше. Детально прописанный. Некоторые дома были даже выполнены в разрезе, так, чтобы было возможно заглянуть внутрь и представить себе, как будет выглядеть обстановка будущих супермаркетов и бутиков.

Макет стоял в центре кабинета на специальном столе, и Лев Игнатьевич ходил вокруг него, мягко, по-кошачьи ступая по ковру, и что-то еле слышно бормотал. Игорь Валентинович слегка кашлянул, напоминая о себе. Лев Игнатьевич отреагировал на кашель кивком головы.

— Проходи. Что у тебя?

Игорь Валентинович сделал шаг вперед и остановился.

— С докладом о ходе операции.

Лев Игнатьевич еще раз кивнул.

— Ну, и как там наши подопечные?

Игорь Валентинович открыл папку и прочитал донесения службы наружного наблюдения.

— Антонов, используя старые связи, встречался с Патроном. Пытался выяснить у него, какие действия планируют предпринять бандиты против узбеков. Он считает, что это именно они виноваты в гибели Черта. Патрон, как мы и договаривались, сказал, что никаких действий предпринимать не будет, так как не уверен в их вине. Намекнул, что во всем виноват Пыльный.

Лев Игнатьевич обошел половину стола.

— Он все еще жив?

Игорь Валентинович прочистил горло.

— Пока да. Его хорошо охраняют.

— А если он начнет говорить? Неужели так сложно организовать тихую смерть?

— Нет, не сложно. Но пока в этом нет необходимости. Наша медсестра говорит, что он находится в полном ступоре, лежит и молча смотрит в потолок. На прогулки не выходит. Следователь не смог вытащить из него ни одного слова.

— И все равно Пыльного надо убрать как можно скорее. Он слишком много знает и теперь уже точно обижен на нас.

Игорь Валентинович посмотрел на своего босса.

— Уберем. Но у меня тут возникла одна идея.

— Ну?

— В больнице на соседнем этаже сейчас лежит Руденко.

— Как он?

— Похоже, что сердечный приступ надолго приковал его к постели.

— И что вы хотите?

— Я думаю, что мне не сложно будет убедить Пыльного в том, что в него стреляли именно ребята академика.

— Хм. Все равно рискованно оставлять его в живых.

— Пыльный не тот человек, который будет рассказывать органам свою подлинную историю. Это не в его интересах. А нам он еще может послужить.

— Ну, хорошо. Готовьте операцию по устранению Руденко с привлечением Пыльного. Но под вашу личную ответственность.

Игорь Валентинович кивнул головой.

— Как дела с журналистом? — продолжил расспросы Седов.

— Пока никак. После того, как мы передали Марии Руденко его фотографии, где он развлекается в сауне с девочками, она продолжает избегать с ним всяческих контактов. Абсолютно не желает с ним общаться.

— Н-да? И что вы этим добились?

— То, чего и хотели. Он находится в депрессии. На все махнул рукой. Его комментарии по поводу ситуации в городе стали совершенно беззубые. Они никого не заводят.

— Хм. Мудрено все как-то. Попроще нельзя было?

— Ну, физическое воздействие применять было опасно. Город и так накален до предела из-за этого решения о переименовании. Столько убийств, а тут еще нападение на независимого журналиста. Это очень бросалось бы в глаза. А так, сохнет парень от любви. Пройдет со временем. И потом там работали наши психологи. Они все точно рассчитали.

— Хорошо. Что Журавлев?

— Уехал на дачу к тетке. Держит контакт с Антоновым и Регулаевым по телефону. Продолжает поиски своей незнакомки.

— Узнали кто она?

— Пока нет.

Лев Игнатьевич сделал вокруг макета полный круг.

— Есть какая-то еще информация о Регулаеве?

— Нет. Он, также как и Журавлев, уехал на дачу и не выходит с нее. Можно сказать однозначно, что сейчас руководство корпорации полностью разобщено и не может оказать нашим планам никакого реального противодействия.

— Точно?

— Я практически уверен в этом.

Лев Игнатьевич не был бы сам собой, если бы не почувствовал в голосе своего начальника службы безопасности неуверенности.

— Практически? — переспросил он. — Вам что-то мешает быть уверенным на сто процентов?

— Ну. Есть одна маленькая деталь.

Игорь Валентинович лаконично рассказал о странном визите неизвестного мужчины, о том, что он передал привет от Черткова, и о том, что никто не видел, как мужчина входил и выходил из здания.

Лев Игнатьевич внимательно выслушал информацию, чуть склонив голову в сторону, и констатировал:

— Вот это уже интересно.

После этих слов он на какое-то время замолчал. Молчал долго. Минут пять или шесть, и когда очнулся, то проговорил одними губами:

— Хорошо, что сообщил об этом.

Потом переспросил.

— На даче Регулаев один?

Игорь Валентинович заглянул в свою папку.

— Нет. По имеющейся у нас информации, к нему приехали отец и дядя.

Лев Игнатьевич усмехнулся и сказал фразу, которая была совершенно не понятна для Сивко:

— Неужели они решились привезти его сюда?

— Что? — переспросил Сивко. — О ком вы?

Лев Игнатьевич улыбнулся.

— Пока не важно. Усильте наблюдение за домом Регулаевых. Сообщайте мне обо всех перемещениях в доме. В какой комнате они находятся чаще всего. Закрыты ли там шторы. И главное, о том, что и куда они переносят? Обо всех крупных предметах в виде ящика, вазы, аквариума, телевизора и тому подобного. Ясно?

Сивко кивнул головой.

— Да.

Лев Игнатьевич погрозил ему указательным пальцем и отошел от макета к письменному столу.

— Подожди. Сейчас.

Немного покопавшись, он нашел на столе какие-то записи.

— Вот. — Седов взял в руки еженедельник, подержал его. Положил на место. — Впрочем, это тоже пока не важно.

Он поднял глаза и посмотрел на Сивко.

— Самолет, я так понимаю, тоже не нашли?

Сивко кивнул головой. Вздохнул.

— Нет. Ищем. Но нет никаких сомнений, что он на территории аэропорта.

— Я думаю, что вам будет проще, если вы обесточите, лишите всей электроэнергии институт. Я уверен, что они используют для маскировки какой-то электронный способ. Но обесточить надо не на час и не на два часа. Минимум на трое суток. Минимум. А лучше на неделю.

Сивко удивленно поднял глаза.

— Это невозможно.

— Придумайте что-нибудь. Диверсию или теракт. И запомните, пока у нас не будет их «Жар-птицы», ничего этого, — он указал на макет, — тоже не будет. Нам ничего не поможет: ни связи, ни деньги — ничего. Понятно?